Борис Акунин - Ф. М.
– Может, выкарабкается?
Он с уважением посмотрел на вертящийся фонарь.
– Вряд ли.
Сестричка поглядывала на Валеру и (по глазам было видно) улыбалась. Видно, ко всякому на своей аховой работе привыкла. Тут если всё к сердцу принимать, никаких нервов не хватит.
– Эхе-хе, – вздохнул Расстригин. – Ну, может, все-таки обойдется.
Вернулся на рабочее место, открыл на компьютере «Excel» (все бухгалтерские дела он предпочитал вести сам), поработал некоторое время. Вдруг слышит: в торговом зале что-то звякнуло.
Вышел посмотреть. Вроде никого.
Потрогал дверь – незаперта. А ведь точно помнил, как ключ изнутри поворачивал. Что за мистика?
Высунулся на улицу. Там тоже ни души. Реанимобиль стоял на том же месте, и маячок вертелся, только медсестра куда-то подевалась.
Может, кто-нибудь вошел в лавку и между полок спрятался?
Расстригин был парень непугливый, да и со здоровьем всё окей, поэтому не испугался.
– Эй, кто здесь? – крикнул он. – Чего в прятки играть?
А когда отклика не последовало, запер дверь и прошел межполочным лабиринтом.
Не было там никого. Значит, показалось.
Ладно.
Вернулся Валера к кабинету, открыл дверь – челюсть отвисла.
Возле стола, чопорно сложив руки на коленях, восседало невиданное чучело: белые космы ниже плеч, длинномордая собачья маска и красное кимоно.
Как человек веселый и ценящий юмор, Расстригин заржал.
– Классный прикид! Нин, ну ты даешь!
Подумал, что это Нинка, товаровед из «Шерлока Холмса», она обожает всякие приколы. В прошлом году на Хэллоуин пришла на работу в тыкве и целый день так просидела, только на обед сняла. Точно Нинка – у нее свой ключ от двери.
Но собака в красном кимоно покачала головой и хихикнула из-под маски.
– Лен, ты? – подумал тогда Валера на одну свою знакомую, которая работала в детском театре и в принципе могла одолжить какой-нибудь наряд из костюмерной. Правда, непонятно зачем.
Снова хихиканье, отрицательное покачивание мордой.
– А кто тогда?
Расстригин улыбался всё шире. Очень ему было любопытно.
Чучело церемонно поклонилось, достало из широкого рукава визитную карточку.
Там с одной стороны всё было иероглифами, а с другой по-русски напечатано непонятное слово «ИНУЯСЯ». Плюс цветной логотип: точно такая же полусобака-получеловек в белых космах и в красном кимоно.
Инуяся
– Дзутораствуйте, – пропищало неведомое созданье совершенно незнакомым Валере голосом, причем с сильным японским акцентом.
– Вы правда из Японии, что ли? – спросил Расстригин, обалдело вертя в руках карточку. – А почему в маске?
– Такой порядоку. В насей фируме пародзено.
Известно, что японцы обожают всякую униформу. Валера где-то читал, что у них в «Макдональдсе» официанты гамбургерами наряжены.
– А что у вас за фирма?
– Публишный дому, – с поклоном сказала собака и снова подхихикнула.
Валера сначала опешил, а потом засмеялся. Понял: это она так «publishing house» перевела.
– «Публишный дом» – это супер. Только по-русски правильно говорить «издательство». Сотрудничать хотите? Буду рад. Особенно с такой прикольной фирмой. Я Валера Расстригин. А вы – Инуяся-сан?
– Да-да, Инуяся, – закланялась японка.
– Снимайте маску, познакомимся.
Японка прикрыла лицо, то есть морду, ладонью.
– Хи-хи-хи. Нерьзя. Не пародзено.
Он развел руками:
– Ну не положено, так не положено. А по какому вы делу?
– Досутоевски.
Тут Валера, наконец, понял. И просиял. Он был уверен, что проект «Классика на CD» будет иметь резонанс. Идея – супер. На одном диске всё собрание сочинений, с указателями, с системой поиска, еще статьи про автора, биография, портреты и иллюстрации, комментарии, музыка. Штука затратная, но рано или поздно должна окупиться. Начал он с Достоевского. Чехов и Толстой были пока в работе.
– CD хотите? – понимающе кивнул он, прикидывая, сколько можно запросить за японские права.
– Нет, хосю пися-рука, – хихикнула Инуяся-сан.
– А?!
– Рука-пися, – поправилась японка. – Рукапися Досутоевски.
Вон она про что.
Расстригин немного скис.
– Вы про рукопись, которую мне Филипп Борисович Морозов предложил?
Был недавно у Валеры один интеллигентный дядечка, доктор филнаук. Он добыл где-то раннюю редакцию «Преступления и наказания», никогда не публиковавшуюся. Валера взял кусок для проверки, отнес самому лучшему эксперту, одной ученой старушке. Оказалось, в самом деле Достоевский.
Инуяся-сан радостно закивала:
– Мородзофу, Мородзофу!
– Да, собираемся печатать. Я уж договор подготовил. Сенсация – можно сказать, мирового значения. Я пока об этом молчок, потому что Филипп Борисович попросил. А вы откуда узнали? От него?
Снова кивок.
– Где он? Обещал в прошлую пятницу позвонить и не позвонил. А я его телефон задевал куда-то.
– Умирар, – сообщила японка. – Совусем.
И протянула копию свидетельства о смерти.
Валера ужасно расстроился.
– Надо же, не такой старый.
– Вот есё бумазька.
На стол перед издателем легла нотариально заверенная выписка из завещания Ф. Б. Морозова 1945 года рождения, проживающего там-то и там-то. Документом удостоверялось, что все права по принадлежащим ему рукописям и объектам интеллектуальной собственности в случае смерти завещателя переходят к его дочери, Александре Филипповне Морозовой. Завещание было свежее, от вчерашнего числа. Подписано в каком-то медицинском центре, в присутствии свидетелей. Всё честь по чести.
– Есё бумазька.
Умеют все-таки японцы работать. Эта Инуяся, хоть и выглядела в своей собачьей маске дура дурой, но к встрече подготовилась как следует.
Валера прочитал доверенность, написанную на листке бумаги аккуратным ученическим почерком: дочка покойного, та самая Александра Филипповна, поручала подателю забрать хранящуюся в издательстве «Культуртрегер» часть рукописи Ф. М. Достоевского.
– Хотите сначала в Японии напечатать? – огорчился Расстригин. – Я знаю, у вас там любят Достоевского. Четыре раза собрание сочинений переводили. Или даже пять. Жалко, конечно. Но ничего не попишешь – право публикатора. Только учтите: текст находится в общественном владении. Сразу после первой публикации я тоже его издам. Странно все-таки, что произведение русской классики впервые выйдет на иностранном языке. Много вы заплатили Морозовым, если не секрет?
– Секурет, хи-хи.
Издатель уже рылся в столе.
– Вот, держите. – Он протянул синюю кожаную папку, в которой получил рукопись от покойника. – Только бумажку от дочки оставьте. Для порядка.
Глаза в прорезях маски совсем не казались раскосыми. Или тень так падала?
Инуяся взяла папку, недоверчиво полистала страницы. Повела острой мордой из стороны в сторону, совсем по-собачьи.
Настороженно спросила:
– Сикоку?
– А? – не понял Расстригин.
– Сикоку денег?
Он пожал плечами:
– Нисикоку. Я Морозову аванс не платил. Договорились, что он будет получать 10 % от отпускной цены. Эх, жалко дядечку…
Японка встала, взяла папку и довольно долго разглядывала издателя, будто никак не могла на что-то решиться.
А потом взяла и сказала очень странную вещь:
– Ну, живи тогда, Валера Расстригин.
И, главное, чисто так выговорила, фактически без акцента.
Это она опять неудачно на русский скалькировала, предположил Валера. Как с «публишным домом». Наверно, по-японски «до свидания» буквально будет «живи тогда» или что-нибудь в этом роде.
– И ты живи, Инуяся-сан, – засмеялся он. – Дочке Морозова мои соболезнования. А прикид у вас в фирме, правда, супер. Никогда такого не видал.
13. Фантомас и Мурзилка
– Спасибо, Настенька, – наклонился Сивуха к стоящей рядом девочке. – Видишь, как дядя Коля удивился? Здравствуйте, Николай Александрович. Позволите войти?
Он прошел мимо потерявшего дар речи Фандорина прямо в кабинет.
– Стоял перед вашей дверью, боялся не откроете. А тут девочка мимо. Ну и говорю ей: давай дядю удивим. Он подумает, что это ты, а на самом деле это я.
Перед дисплеем, на котором так и висели страшные фотографии, Аркадий Сергеевич остановился.
– Я так и думал, что вы уже в курсе. И до смерти меня боитесь. – Он повернулся к Николасу и доверительно понизил голос. – Вы еще не все знаете. Я мог бы утаить, но скажу. Первый и второй фрагмент рукописи у меня, я от вас это скрыл. – Сивуха кивнул на экран. – Те самые, что были у наркомана и коллекционера. Теперь я окончательно погубил себя в ваших глазах?
– Что вам от меня нужно? – хрипло спросил Николас. – Зачем вы пришли? Неужели вы думаете, что после всего этого я продолжу поиск последней части?
