Кен Фоллетт - Человек из Санкт-Петербурга
– В тебе есть что-то от дикого животного, – произнес он.
Они ласкали друг друга, не переводя дыхания; они были подобны детям вдруг оказавшимся в кондитерской, перебегающим от одной вазы со сладостями к другой, все трогающим и надкусывающим, не в состоянии поверить в выпавшее им богатство.
– Я так рада, что мы убежали с тобой вдвоем, – сказала она, но он отчего-то сделался грустным, и тогда она прошептала: – Возьми меня, я твоя.
И печаль в его взгляде сменилась желанием, но тут она вдруг почувствовала, что плачет, сама не понимая, почему. Подумала, что все это сон, и испугалась, что сейчас проснется.
– Иди ко мне скорее, – промолвила она, и их тела сплелись, и она улыбалась сквозь слезы.
Они двигались словно в танце, словно бабочки над цветком, и она выдохнула едва слышно:
– О, Боже, как это прекрасно, прекрасно. Я думала, этого никогда больше со мной не будет.
Рыдания стали душить ее. Он уткнулся лицом в ее шею, но она руками отвела его голову в строну, чтобы как следует видеть его. Теперь она знала, что это не сон. Она не спала. От ее горла к позвоночнику тянулась туго натянутая струна, и всякий раз, когда она вибрировала, все ее тело издавало клич радости, громче и громче.
– Смотри на меня! – воскликнула она, теряя над собой контроль.
– Я смотрю, – нежно проговорил он, и песнь ее тела зазвучала еще громче.
– Я дурная, порочная! – воскликнула она, и восторг переполнил ее. – Смотри на меня, я распутная!
Тело ее содрогнулось, струна натягивалась все туже и туже, а наслаждение стало столь пронзительным, что она почувствовала, что теряет рассудок. И на самой высшей ноте восторга струна, наконец, лопнула, и Лидия потеряла сознание.
Феликс нежным движением опустил ее на пол. Лицо ее при свете свечи было умиротворенным, напряжение сошло. Она была похожа на человека, которого смерть застигла в момент счастья. Кожа бледная, но дыхание нормально. Она находилась в каком-то полузабытье, наверное, из-за наркотических снадобий. Феликс знал это, но ему было все равно. Он чувствовал себя опустошенным, слабым, беспомощным и полным благодарности. И сильно влюбленным.
"Мы могли бы начать все сначала, – подумал он. – Она ведь свободная женщина и может уйти от мужа. Мы могли бы поселиться в Швейцарии, к нам бы приехала Шарлотта...
Не надо предаваться иллюзиям, ты не в опиумной курильне", – одернул он сам себя. Они с Лидией уже раньше строили планы, там в Санкт-Петербурге, девятнадцать лет назад, и оказались совершенно беспомощными перед волей сильных мира сего. В реальной жизни чудес не бывает, они снова все разрушат.
"Они никогда не позволят мне увести ее.
Но я им отомщу".
Он встал и быстро оделся. Взял свечу. Еще раз взглянул на нее. Глаза ее были по-прежнему закрыты. Ему захотелось еще раз коснуться ее, поцеловать ее мягкие губы. Но он заставил себя сдержаться. «Никогда больше», – подумал он. Повернулся и вышел.
Тихим шагом прошел он по покрытому ковром коридору и вниз по лестнице. Пламя свечи отбрасывало неровные тени по стенам. «Может быть, сегодня ночью я умру, но не раньше, чем убью Орлова и Уолдена, – размышлял он. – Я видел свою дочь, я спал со своей женой, теперь мне остается только убить своих врагов, и тогда я смогу умереть спокойно».
На площадке второго этажа его шаг вдруг отдался громким звуком. Он застыл и прислушался. Увидел, что пол тут мраморный, и ковра на нем нет. Секунду подождал. Вокруг все было тихо. Снял ботинки и пошел босиком – носок у него не было. Свет не горел во всем доме. А вдруг кто-нибудь начнет бродить в темноте? Вдруг кому-то в середине ночи захочется есть, и он пойдет в кладовую? Или дворецкому вдруг почудится шум, и он решит пройтись по дому и проверить? Или телохранителям Орлова понадобится пойти в ванную? Феликс напряг слух, готовый при первой же тревоге задуть свечу и затаиться.
Остановившись в вестибюле, он вынул из кармана план дома, который начертила для него Шарлотта. Бросил быстрый взгляд на схему первого этажа, держа свечу над листом бумаги, а затем повернул направо и неслышным шагом двинулся по коридору.
Через библиотеку прошел в оружейную.
Тихо закрыл за собой дверь и стал осматриваться. Вдруг ему показалось, что со стены на него собирается броситься какой-то чудовищный зверь. Феликс отпрыгнул в сторону, чуть не закричав от ужаса. Свеча его погасла. В темноте он понял, что то был охотничий трофей – голова тигра. Он снова зажег свечу. На стенах висели и другие трофеи – голова льва, оленя и даже носорога. В свое время Уолден, видимо, немало поохотился на диких животных. Там же был и аквариум с огромной рыбой.
Феликс поставил свечу на стол. Вдоль одной из стен были расставлены ружья в специальных подставках. Там были три пары дробовиков-двустволок, Винчестер и нечто, похожее на ружье для охоты на слона. Феликсу никогда не доводилось видеть подобного ружья. Впрочем, и слонов тоже. Ружья были соединены цепью, пропущенной под их спусковым механизмом. Феликс осмотрел цепь. Она запиралась висячим замком, скрепленным скобой, вделанной в деревянный край ружейной подставки.
Феликс задумался, что же ему делать. Ему необходимо было раздобыть оружие. Сначала он решил, что может сорвать замок с помощью отвертки, но потом подумал, что будет гораздо проще вывинтить скобу из деревянной подставки, а затем протащить всю цепь, с висячим замком и скобой под спусковыми устройствами ружей и таким образом открепить их.
Он снова взглянул на план Шарлотты. Рядом с ружейной находилась оранжерея. Взяв свечу, он двинулся туда и оказался в маленькой холодной комнате с мраморным столиком и каменной раковиной. Вдруг он услышал чьи-то шаги. Задул свечу и присел. Звук доносился снаружи; вероятно, шагал по гравию один из охранников. Мелькнул свет фонаря. Феликс распластался вдоль двери около окна. Свет стал ярче, звук шагов громче. Кто-то остановился у самого окна и посветил туда. Феликс смог увидеть полочку над раковиной и ряд инструментов, висящие на крючках: ножницы, секаторы, маленькую тяпку и нож. Страж дернул дверь, за которой затаился Феликс. Она была заперта. Шаги удалялись, свет погас. Феликс выждал минуту. Что теперь сделает охранник? Предположим, он заметил мерцание его свечи? Но он мог принять это за отражение его же собственного фонаря. Либо решить, что в доме кому-то понадобилось пойти сейчас в цветочную комнату, и, что тот имел на это полное право. А вдруг стражник окажется сверхбдительным и захочет вернуться и проверить.
Оставив двери открытыми, Феликс вышел из цветочной, и через оружейную прошел в библиотеку. Двигался он на ощупь, прикрывая ладонью свечу. В библиотеке он уселся на пол рядом с огромным кожаным диваном и стал медленно считать до тысячи. Но никто не появился. Видимо, охранник не оказался сверхбдительным.
Он вновь вернулся в оружейную и зажег свечу. Окна здесь были прикрыты тяжелыми портьерами, в цветочной же вообще не было занавесок. Осторожно прошел в цветочную, взял нож, вернулся в оружейную и склонился над оружейной подставкой. Ножом начал вывинчивать болты, крепившие скобу к дереву. Дерево было старым и крепким, но в конце концов он вытащил болты и отцепил ружья.
В комнате было три шкафа. В одном стояли бутылки с бренди, виски и стаканы. В другом – номера журналов «Лошадь и собака» и здоровенный, в кожаном переплете, том под названием «Охотничья книга». Третий шкаф был заперт: должно быть, там и хранились боеприпасы.
Садовым ножом Феликс сломал замок шкафа.
Из всех трех видов оружия – винчестера, дробовика и ружья для охоты на слонов – он предпочел Винчестер. Однако, перебирая коробки с боеприпасами, он понял, что там нет патронов ни для винчестера, ни для слоновьего ружья: видимо, это оружие хранилось лишь в качестве сувенира. Значит, приходилось довольствоваться дробовиком. Все дробовики были двенадцати зарядными с патронами шестого калибра. Чтобы убить свою жертву, ему необходимо будет стрелять с близкого расстояния, не далее, чем с двадцати ярдов. А перед перезарядкой он сможет сделать лишь два выстрела.
«Что ж, – подумал он, – я хочу убить лишь двоих».
Картина Лидии, лежащей на полу в детской то и дело вставала у него перед глазами. Вспоминая об их страстных объятьях, он ощущал подъем. Куда-то исчезла подавленность, которую он чувствовал сразу же после бурных ласк. «Почему я непременно должен погибнуть? – спрашивал он себя. – И никто ведь не знает, что может произойти после того, как я убью Уолдена».
Он зарядил ружье.
«Теперь, – подумала Лидия, – мне остается только покончить с собой».
Другого выхода она не видела. Второй раз в своей жизни она бросилась на самое дно порока. Все эти долгие годы самодисциплины пошли прахом, и все из-за того, что вернулся Феликс. Она не мгла продолжать жить, зная, кем она является на самом деле. Она хотела умереть и немедленно.
