Эрик Джиакометти - Братство смерти
Андреа Консюржанс провел ладонями по лицу.
— Я четвертый потомок. Тот, кто полностью владеет тайной. Живая память судьбы, объединившей наши четыре семьи.
Брат по крови разразился нервным смехом.
— Ты всего лишь жалкий, выживший из ума старикашка, чье место в морге!
— В гораздо меньшей степени, чем ты. Увы, твоя кровь унаследовала гены безумия. Безумия, корни которого уходят во тьму веков. В те времена, когда некую Флору де Сеневьер изнасиловал дьявол, называвший себя палачом. И вот сейчас, почти через семьсот лет после того, как Фламель получил философский камень, это безумие вновь проснулось.
Брат по крови задыхался. Но он преодолел столько препятствий, раскрыл столько тайн, пролил столько крови вовсе не для того, чтобы остановиться в последний момент.
— Где философский камень, тот, что превращает металл в алхимическое золото?
Андреа подошел к пустому атанору.
— Камня осталось очень мало, и я тебе скажу почему. Братья, которые в век Просвещения создали наше братство, никогда его не изготавливали. Они просто хранили наследие Фламеля.
— Ты лжешь! Мне нужно золото! Мне нужен философский камень!
Из уст патрона «Авроры» вырвался сухой смешок.
— В твоих глазах я вижу лишь алчность. На протяжении столетий цех довольствовался тем, что передавал послание. Послание Книги Адама. Послание Фламеля. Но ему неведом был ключ. А вот братья из четырех семей унаследовали определенное количество философского камня. Своего рода доказательство, оставленное Фламелем. И они им воспользовались.
— Для чего?
— Чтобы делать добро. Золото не должно было больше приводить к кровопролитию и удовлетворять низкие желания. Это совпало с моментом вступления четырех потомков во франкмасонскую ложу. При жизни брата Лафайета они финансировали американскую революцию, когда она едва не потерпела поражение от англичан. Это был самый прекрасный идеал свободы. Затем они тайно вмешивались в ход Французской революции, но, увидев бесчинства Террора, решили больше не заниматься какой-либо политической деятельностью. Они стали строить больницы, школы, библиотеки, а также способствовать возведению памятников, которые тебе хорошо известны. Статуя Свободы и пещера с двумя столбами под ней, а также Эйфелева башня…
Андреа сделал паузу, а потом продолжил:
— Философского камня становилось все меньше. А потом прогремели две мировые войны. Из-за превратностей истории семьи потеряли связь друг с другом. Они передавали своим потомкам лишь часть тайны. И вот появился ты — человек, разбудивший тайну.
Отфор схватился за голову. Консюржанс подумал о Поле де Ламбре, о Джоан Аршамбо… О всех бессмысленных жертвах, кровь которых взывала к отмщению.
— Мне плевать на все твои памятники и больницы! Ты говоришь с братом по крови!
Вылезшие из орбит глаза Отфора блестели, словно он был в лихорадке. Его рассудок совсем помутился. Он прислонился к одной из стен. В голове один образ стремительно сменялся другим. В ушах нестерпимо звенело. Вдруг он увидел лица жены и сына. Мертвенно-бледные лица. И их тела, распростертые на полу. Затем больничную палату. Он прогнал этот демонический образ. Старик сбил его с толку. Следует вновь сконцентрироваться на золоте. Это все, что ему оставалось. И он закричал:
— Скажи мне, где находится остаток камня, или я тебя зарежу!
С загадочным видом Андреа Консюржанс взмахнул рукой.
— Взгляни в отдушину на левой стене. Все, что осталось, спрятано там. Полкило, но этого хватит, чтобы сделать тонны золота.
Отфор бросился к вентиляционному отверстию. Он поднял голову и увидел освещенный силуэт башни.
— Да что ты мне сказки рассказываешь! Я вижу лишь этот чертов кусок железа.
Андреа покачал головой.
— А ведь один из твоих предков участвовал в строительстве башни. Это был акробат, как в ту пору называли подмастерьев арматурщиков, которые умели крепить детали, не испытывая при этом головокружения. Прадед Поля де Ламбра был инженером и работал в конторе Гюстава Эйфеля. Они оба состояли в ложе «Эльзас-Лотарингия». Оставшийся камень находится на вершине. Он спрятан там, где тогда была самая высокая точка башни. В маяке.
Убийца поднес нож к горлу патрона «Авроры».
— Скажи мне, как его достать? Живо!
— Он спрятан в одной из конструкций последнего этажа, там, где находится статуя Гюстава Эйфеля, В небольшом ларце рядом с ним.
— Я должен был бы прикончить тебя на месте, но ты останешься здесь, пока я не проверю твою историю.
Он нагнулся и с размаху ударил по коленной чашечке Андреа. Раздался зловещий треск. Консюржанс упал.
— И моли Бога, чтобы твоя история оказалась правдой.
— Это за тебя надо молиться, — прошептал Андреа.
Раздался безумный смех, а вслед за ним послышался топот ног убегающего человека. Многовековую тишину лаборатории Никола Фламеля нарушил звук закрывающейся медной двери.
Несмотря на боль, Андреа добрался до стены и достал мобильный телефон. Уинтроп должен был вмешаться. Час пробил.
130
Париж, Марсово поле
С севера пришла пелена тумана и постепенно, один за другим, накрыла парижские округа на правом берегу Сены. Парижане уже давно не видели такого плотного тумана — его, казалось, можно было резать ножом. Хлопья тумана начали медленно падать на левый берег. Вскоре он не замедлит добраться до башни и полностью окутать ее, что уже сделал с памятниками на площади Трокадеро.
Марка ходил между столбами, ища глазами убийцу. Он был в отчаянии.
После статуи Свободы — Эйфелева башня. Черт, настоящая туристическая экскурсия вместе с братом по крови!
Разглядывая туристов, он едва не столкнулся с двумя молодыми женщинами в черных майках со странными надписями «Алоха» и «Равенна», недружелюбно посмотревшими на него.
Полицейский вытащил мобильный телефон и снова позвонил Отфору, но на этот раз попал на автоответчик. Он в ярости захлопнул крышку. Марка не мог его потерять, особенно сейчас.
Отфор прислонился к медной двери, которую только что закрыл. Голова раскалывалась от боли. Слова старика стучали в висках. Врач его предупреждал, что в моменты высочайшего напряжения возможны кризы. Нужно успокоиться и вновь вернуться к реальности. Он начал медленно дышать, как его учили в клинике во время занятий по релаксации. Он выпрямился, но тут прямо в мозг ударил новый заряд. Он покачнулся и обошел памятник справа.
Башня сверкала всеми своими огнями, освещенная мириадами золотых ламп. Она служила ему маяком в темноте Марсова поля. Спускаясь по ступеням памятника, он увидел, как ребенок в странной шапочке протягивает к нему руки.
Его сын.
Он не мог находиться здесь!
За ним шла мать. Она смотрела на него с упреком и тоже протягивала руки.
Это казалось нелогичным. Они остались дома! Он протер глаза. Но они исчезли, и на их месте возникли две металлические статуи.
И он со всех ног бросился к башне.
Под арками бродили группы туристов. Он подошел к лифту, доставлявшему туристов на верхний этаж. Купив билет, он вошел в кабину вместе с несколькими посетителями. По мере того как лифт взмывал ввысь, земля постепенно отдалялась. И вдруг он увидел его. Из груди вырвался приглушенный крик.
Снова галлюцинации! Марка стоял внизу и смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он огляделся вокруг. Все люди, находившиеся в лифте, были сообщниками полицейского. Он никому не мог доверять.
Марка помчался к столбу. На этот раз убийца не уйдет от него. Он видел его в кабине лифта. Как на картине — такого же надменного, высокомерного.
Брат по крови был почти у него в руках.
У Марка не было времени ждать, пока этот лифт вернется. Он бросился к другому столбу и стал ждать лифта, спускавшегося со второго этажа. Он прикинул, что убийца опережает его минут на десять: за это время лифт поднимется наверх.
Туман окутал башню. Последние два этажа уже скрылись из виду, и теперь туман вползал в проемы между железными профилями.
Антуан буквально ворвался в кабину.
На втором этаже убийца вышел и направился к лифту, обслуживавшему верхние этажи. Туман проник во все уголки. На расстоянии двух метров убийца ничего не видел. Ему казалось, что голову сжимают тиски, — такой невыносимой становилась боль. Ему следовало поторопиться.
Он наткнулся на заградительные щиты. Парапет ремонтировали, и рабочие расставили их по периметру зоны безопасности. В тот момент, когда он собрался повернуть, кто-то положил ему руку на плечо. Он оглянулся и увидел высокого улыбающегося незнакомца. Еще один чертов турист. Мужчина был похож на американца или англичанина и, по всей видимости, хотел задать какой-то вопрос. Брат-мститель попытался сбросить руку, чтобы продолжить путь, но турист еще крепче сжал пальцы.
