Сюзанна ГРЕГОРИ - Чума на оба ваши дома
Он снова помолчал.
– С тех самых пор я действую по поручению епископа. Я пытался предупредить тебя, чтобы ты держался подальше от интриг, Мэтт. Я думал, ты не осознаешь, во что можешь вляпаться, а убийство Августа показало: все это больше не глупая игра, которую со скуки затеяли ученые с живыми умами и переизбытком досуга, а нечто куда более опасное.
Лучина затрещала и догорела, и Бартоломью не в первый уже раз осознал, как он заблуждался. Он встал и осторожно потянулся. Потом уселся и принял решение. Он начал рассказывать Майклу все, что знал и о чем догадался сам.
XII
Майкл перестал жечь щепки и большую часть истории Бартоломью поведал во мраке. Он пробыл в темноте и одиночестве так долго, что время от времени начинал сомневаться, не примерещился ли ему Майкл, и несколько раз протягивал руку, чтобы прикоснуться к нему, или задавал ненужные вопросы, только чтобы услышать его голос. Бенедиктинец дополнял его повествование крупицами своих сведений, и, когда рассказ был окончен, у Бартоломью наконец-то сложилось впечатление, что он понимает большую часть событий. Майкл вздохнул в темноте.
– Колледжи станут в университете могущественной силой, Мэтт. Сейчас их пять, а на будущий год планируется основать еще два. Это означает, что будет семь учреждений, к которым относятся профессора и которым принадлежит собственность. Профессора будут больше уверены в будущем, чем преподаватели в пансионах, – чем дольше они остаются в колледжах, тем крепче их власть. У пансионов нет собственности, вследствие чего они по природе своей неустойчивы, и со временем их место займут колледжи. Уже сейчас самые влиятельные люди в университете – профессора колледжей, а не преподаватели из пансионов. Суинфорд, должно быть, решил, что надо положить конец росту колледжей, потому что вскоре их могущество настолько возрастет, что они станут независимы от университета и подомнут под себя пансионы.
– Но зачем? – удивился Бартоломью. – Суинфорд – профессор, обладающий весом в университете, и он мастер Майкл-хауза.
– В документах епископа значится, что ему принадлежат многие здания, в которых расположены пансионы, – сказал бенедиктинец. – Арендная плата сделала его богатым. Он не захочет расставаться с таким источником дохода.
– И в этом все дело? – поразился Бартоломью. – В деньгах? Как со Стивеном?
Майкл негромко рассмеялся в темноте.
– Мэтт! Ты что, с луны свалился? Неужели ты не знаешь, что почти все преступления в стране совершаются с намерением обогатиться? Конечно, есть еще старая добрая страсть, она тоже частенько играет свою роль. Но основное человеческое чувство – это алчность.
Они какое-то время сидели в темноте, потом Бартоломью заговорил – скорее ради того, чтобы услышать голос Майкла, чем ради возобновления дискуссии.
– Интересно, зачем Суинфорду столько денег? Кажется, будто он задумал что-то определенное.
– Может, и так, – сказал Майкл. – Завладеть еще одним пансионом, может быть? Или должностью?
– Должностью? – переспросил Бартоломью. – Что за должность он собрался покупать?
Майкл пожал плечами.
– Не знаю. Должность мэра? Положение при дворе? Епархию?
– Епархию? – воскликнул Бартоломью. – Нельзя стать епископом за деньги!
– Еще как можно, Мэтт. Возможно, не напрямую, однако кругленькая сумма, пожертвованная в королевскую казну, вполне обеспечит ему нужное положение. – Внезапно он ударил кулаком по ладони. – Ну конечно! Как же я не догадался! Епископ Линкольнский стареет, и на праздничном обеде в честь Уилсона Суинфорд интересовался у нашего епископа, кто будет преемником. Я сам слышал! Суинфорд копит деньги, чтобы стать епископом! Из него бы получился епископ – он образован, благородного происхождения и человек весьма уважаемый.
– Да уж, уважаемый, – заметил Бартоломью. – Убийца, взяточник, мошенник. Таланты, заслуживающие всяческого уважения.
Майкл ничего не ответил, но Бартоломью слышал, как он заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на своем ящике.
– Итак, давай подведем итоги, – сказал Майкл. – Примерно год назад Суинфорд решил уничтожить колледжи, чтобы укрепить пансионы. Вместе с группой избранных приспешников он распустил слухи, которые сваливали всю вину на Оксфорд, и даже убил профессоров из Кингз-холла, Питер-хауза и Клера, чтобы придать серьезности происходящему. Заговорщики убеждали торговцев жертвовать им деньги под предлогом, что, если университет потерпит крах, те потеряют большую часть клиентов. Сэр Джон невольно поспособствовал им в этом, потому что они воспользовались шпионской сетью, которая не имела ничего общего с университетами, но в которой сэр Джон по приказу короля играл незначительную роль. Когда сэр Джон что-то заподозрил, его убили, а смерть обставили как самоубийство. Доброе имя Майкл-хауза было запятнано, потому что его тело обнаружили… в чужой одежде. Вскоре после этого Суинфорд с Колетом решили добавить мнимому заговору правдоподобия и устроили поиски печати сэра Джона. Они убили Августа и Пола, а Монфише погиб случайно. Печать они не нашли даже после того, как распороли Августу живот. Уилсон по поручению канцлера ночью тоже отправился на поиски, но ничего не добился. Майкл-хаузу был нанесен урон, хотя печать так и не нашли. Епископ, понимая, что на кону стоит нечто большее, нежели репутация Майкл-хауза, заставил членов коллегии отрицать очевидное. Может быть, Колет и его дружки поняли, что они зашли слишком далеко, или их больше заботила надвигающаяся черная смерть, но они не делали больше попыток отыскать печать. Они отравили Элфрита, когда расспросы подвели его слишком близко к истине.
– Ну разумеется! – Бартоломью вскочил на ноги и принялся расхаживать в темноте. – Уильям, не отдавая себе отчета, давным-давно рассказал мне, почему убили Элфрита. Только я не понимал этого. Он рассказал, что перед смертью Элфрит выглядел подавленным, выслушав исповедь принципала пансиона Всех Святых. Должно быть, этот принципал тоже был причастен к делу! Видимо, весть об исповеди вышла наружу и Элфрита убили на случай, если он услышал что-то опасное.
– Элфрит чтил тайну исповеди, – сказал Майкл. – Даже если умирающий принципал и признался ему в чем-то предосудительном, Элфрит никогда и никому не рассказал бы об этом.
– Стивен готов ради выгоды убить родного брата, – сказал Бартоломью, – и остальные, похоже, такие же фанатики. Убить на всякий случай монаха – для них пустяк.
– Как ни печально, думаю, ты прав, – сказал Майкл. – Но продолжим. Уилсон рассказал тебе о чердаке, возможно, для того, чтобы ты мог попытаться восстановить справедливость по отношению к несчастным жертвам, чья гибель по их с епископом милости осталась неотмщенной. Ни для кого не было секретом, что Уилсон долго разговаривал с тобой перед смертью. Не надо быть гением, чтобы предположить, что Уилсон рассказал тебе о чердаке, где все еще лежало тело Августа. Полагаю, либо Колет, либо Джослин перенесли тело в конюшню в надежде, что чумная телега увезет его незамеченным.
Он снова умолк и шмыгнул носом.
– Боже, здесь холодно, как в могиле.
– Уместное сравнение, – пробормотал Бартоломью под впечатлением от паутины интриг, которую они с Майклом распутывали.
Майкл продолжал:
– Мор погубил некоторых участников заговора – как, например, принципала пансиона Всех Святых. Полагаю, сейчас как раз удобный момент, чтобы нанести удар по колледжам, пока мы ослаблены и ничего не подозреваем. Они интриговали против Элкота, нападки на которого никак не отразятся на Суинфорде, а наоборот, могут даже упрочить его репутацию человека достойного, который возвращается, оказав помощь беззащитным родственницам, в бесплодной, но благородной попытке спасти колледж от упадка. Мы с тобой тоже предоставили им удобный случай убить нас таким способом, который еще больше укрепит дурную славу Майкл-хауза. Надо же мне было сунуться к ним с расспросами!
– Думаешь, все пансионы замешаны? – после недолгого молчания спросил Бартоломью.
– Сомневаюсь, чтобы им удалось действовать тайно и успешно столь долгое время, если бы были вовлечены все пансионы. Документы епископа указывают, что отдельные люди явно замешаны: Джон Рид, принципал пансиона Танстеда, – он умер от чумы; Джослин и Суинфорд из Майкл-хауза, Барвелл и Яксли из пансиона Бенета, Стейн из пансиона Марии, принципал пансионов Мартина и Всех Святых – впрочем, их тоже унесла чума; Колет из пансиона Радда, а также Кэкстон и Грин из пансиона Гаррета, но Грин мертв.
Бартоломью прислонился к сырой стене и сложил руки на груди.
– Тебе известно, кто из торговцев к этому причастен?
– Никто, – ответил Майкл. – О настоящем заговоре знали только представители пансионов. Но в плане Суинфорда торговцы играли существенную роль. Без них ничего бы не вышло. Он не хотел бороться с колледжами ни за свой собственный счет, ни за счет коллег. Торговцы вносили щедрые пожертвования, считая, что спасают университет от происков оксфордцев, тогда как на самом деле их деньги шли на то, чтобы ослаблять колледжи.
