Дмитрий Лехович - Генерал Деникин
Кавалерия была) главным козырем Деникина. Троцкий оказался одним из первых, кто это понял.
«Перевес конницы в первую эпоху борьбы сослужил в руках Деникина большую службу и дал возможность нанести нам ряд тяжелых ударов… В нашей полевой маневренной войне кавалерия играла огромную, в некоторых случаях решающую роль. Кавалерия не может быть импровизирована в короткий срок, она требует специфического человеческого материала, требует тренированных лошадей и соответственного командного материала. Командный состав кавалерии состоял либо из аристократических, по преимуществу дворянских фамилий, либо из Донской области, с Кубани, из мест прирожденной конницы… В гражданской войне составить конницу представляло всегда огромные затруднения для революционного класса. Армии Великой французской революции это далось нелегко. Тем более у нас. Если возьмете список командиров, которые перебежали из рядов Красной армии в ряды Белой, то вы найдете там очень высокий процент кавалеристов…»
Красная конница в тот период была в зачаточном состоянии, и несомненная заслуга Троцкого перед делом революции заключалась в том, что, провозгласив лозунг «Пролетарии на коней», он способствовал созданию мощного кавалерийского кулака, который под названием Первой Конной армии в дальнейшем ходе гражданской войны сыграл решающую роль.
Троцкому не могла прийти мысль, что впоследствии среди бесчисленных обвинений во «вредительстве», выдвинутых против него Сталиным, будет фигурировать факт, что якобы именно он, Троцкий, умышленно препятствовал развитию красной кавалерии.
Наступление, длившееся почти шесть месяцев, сделало Деникина главным и самым опасным врагом советской диктатуры в период гражданской войны. К началу октября он контролировал территорию в 820 тысяч квадратных километров, с населением 42 миллиона человек, с линией фронта, шедшей от Царицына на Волге через Воронеж, Орел, Чернигов и Киев до Одессы. Причем все перечисленные города были заняты белыми войсками.
К началу общего наступления деникинских войск в мае 1919 года Вооруженные Силы Юга России состояли из трех армий: Добровольческой, Донской и Кавказской и из нескольких самостоятельных отрядов. Командующим Добровольческой армией был назначен генерал Май-Маевский, Донской армией командовал генерал Сидорин, а Кавказской - генерал Врангель.
Выбор Май-Маевского основывался на том, что он успешно вынес «на своих плечах всю тяжесть шестимесячной обороны Донецкого бассейна».
Владимир Зинонович Май-Маевский, оказавшийся неизлечимым алкоголиком, в те дни сумел каким-то образом держать себя в руках и проявить незаурядные воинские способности. Наружно он производил скорее отталкивающее впечатление. Небольшого роста, очень тучный, с гладко выбритым обрюзгшим лицом, с маленьким пенсне на большом и толстом носу, с крошечными свиными глазками, он похож был на опустившегося провинциального актера, но никак не на боевого генерала. Тем не менее, даже такой суровый его критик, как генерал Врангель, должен был признать за Май-Маевским большой опыт и знание военного дела.
Успех деникинских войск вдоль всего фронта развивался с невероятной быстротой. За первый месяц наступления, опрокидывая противника, Добровольческая армия продвинулась широким фронтом на 300 с лишним километров в глубь Украины. 10 июня генералом Кутеповым был взят Белгород. 11 июня добровольческие отряды захватили Харьков. 16 июня конные части генерала Шкуро ворвались в Екатеринослав и вскоре завладели всем нижним течением Днепра.
Тем временем Кавказская армия генерала Врангеля двигалась на Царицын. Советская власть называла тогда будущий Сталинград «красным Верденом» и клялась никогда не сдать его противнику.
17 июня, прорвав красные укрепления, Кавказская армия ворвалась в Царицын. Победа была огромная, ибо для советской власти Царицын имел совершенно исключительное значение, как экономическое, так и стратегическое. Он был конечным пунктом железной дороги, шедшей через Северный Кавказ в Новороссийск. Он соединял Поволжье с Черным морем: захват его лишал Центральную Россию доступа к нижнему течению Волги и к Каспийскому морю. В Царицыне находились большие артиллерийские заводы (орудийный и снарядный) и огромные склады всякого военного имущества.
Быстрое и успешное продвижение белых войск открывало перед генералом Деникиным необычайно большие перспективы.
Антон Иванович категорически отметал возможность остановиться и закрепить за собой рубежи. Считал, что всякая задержка может играть на руку противнику. После захвата Царицына он решил направить свои войска со всех отдаленных друг от друга пунктов к центру России по линиям, сходившимся в одной точке - Москве.
В начале августа были заняты Херсон и Николаев; 10 августа захвачена Одесса; 17 августа - Киев. 7 сентября войска 1-го армейского корпуса, которым командовал генерал Кутепов, заняли Курск.
17 сентября конница генерала Шкуро закрепилась в Воронеже;30 сентября части генерала Кутепова заняли Орел. Радостный перезвон московских колоколов уже звучал в ушах белого командования.
21. Главнокомандующий вооруженными силами юга России
Весной, летом и осенью 1919 года о генерале Деникине говорили повсюду. Одни, - с надеждой, другие - с ненавистью.
Многие осуждали отсутствие определенной программы в его движении, критиковали позицию в вопросах политики и государственного управления. Одни тянули вправо, другие влево, но даже самые строгие и резкие порицатели стратегии генерала Деникина умалчивали о нем как о человеке.
Антон Иванович жил чрезвычайно замкнуто. Он твердо придерживался точки зрения, что его семейная жизнь отношения к делу не имеет.
В том, что касалось его деятельности, он рад был бы иметь поддержку в общественных кругах, но политические партии отталкивали его своим партийным и классовым эгоизмом. Правые круги отстаивали интересы землевладельцев и торгово-промышленников. В разум социалистов-революционеров и меньшевиков (после того, что случилось в 1917 году) он не верил. Антон Иванович считал, что они страдали атрофией воли, «недержанием речи», и согласен был с покойным атаманом Калединым, сказавшим перед смертью, что Россия погибла от болтовни.
Теоретически власть генерала Деникина не имела ограничений. На деле же это было совсем не так. Ему приходилось считаться с настроением офицеров, и это сильно связывало руки. Обещание Деникина не предрешать будущую форму правления государства (формула, в которую он искренне верил) являлось в то же время единственным лозунгом, который, по его мнению, мог удержать в рядах армии и монархистов, и республиканцев.
Опасаясь стать орудием партийных интриг, Деникин замкнулся в себе. Он окружил себя главным образом военными соратниками, которые вместе с ним видели крушение советской власти в поражении и разгроме Красной армии.
Его одиночество смягчалось дружбой с начальником штаба Иваном Павловичем Романовским. Оба были поглощены одними интересами, радостями и печалями. Времени для личной жизни не оставалось.
Деникин власти не искал. Она случайно пришла к нему и тяготила. И он нес ее как тяжелую обязанность, выпавшую на его долю. В мыслях уносился к жене, которую редко приходилось видеть, - желанная личная жизнь вот уже почти сорок семь лет проносилась мимо. Он мечтал об уединении, чтобы заняться всегда привлекавшей его работой в области военной литературы и истории.
Жена Антона Ивановича, слабая здоровьем, частенько прихварывала. А он с тревогой стареющего отца мечтал о сыне, которого мысленно уже окрестил Иваном. О будущем Ваньке шли тихие беседы с женой в те редкие вечера, когда Антон Иванович бывал у себя дома в Екатеринодаре. О нем же писал он Ксении Васильевне с фронта, из-под Ставрополя, из разных станиц, городов, деревень.
«Безмерно рад, если правда, что исполнится моя мечта о Ваньке», - писал он в одном из этих писем.
Однако Ваньке не суждено было появиться на свет. Вместо него 20 февраля 1919 года родилась дочь Марина. Роды были тяжелые. Врачи, опасаясь за жизнь Ксении Васильевны, телеграфировали генералу на фронт, что, возможно, придется выбирать между жизнью неродившегося младенца и жизнью матери. Они просили его указаний. Спеша домой, мучаясь догадками и неизвестностью, Деникин телеграфно просил врачей сделать все возможное, чтобы спасти жизнь жены. К счастью, все обошлось благополучно.
Антону Ивановичу хотелось со временем, «когда все кончится», приобрести клочок земли на южнорусском побережье. Где именно, он не задумывался. Но возле моря, с маленьким садиком и с небольшим полем позади, чтобы… «сажать капусту». К этой «капусте» он часто возвращался в своих разговорах с женой и друзьями. О скромных мечтаниях генерала Деникина сохранилось несколько писем.
