Кондратий Жмуриков - Халява для раззявы
Костик нащупал в кармане остатки денег, любезно предоставленных главврачом психушки. Он направился к цыганке и…
Минут через пять в здании вокзала появилась еще одна цыганка, закутанная с несколько платков, так, что наружи оставался только один нос. Костик очень боялся наступить на длинный подол юбки, который то и дело оказывался под его ботинком. Платки ухудшали видимость, сужали обзор, но хорошо маскировали. Костик ведя за руку маленького сопливого цыганенка пристроился в конец очереди в справочную. Его и Филимона с Максом разделяло несколько человек. Костик настроил уши на нужную волну, отключился от посторонних шумов и начал слушать:
– Слушай, а может до этого Хенровска можно на автобусе доехать? Наверняка несколько рейсов в день есть? – спрашивал Филька Лоховский.
– Фил («Ишь как завернул, чудное имечко», – подумалось Сивухину.) не суетись. Сейчас все узнаем, может есть дополнительные, проходящие, перекладные. Успокойся. Нам с тобой теперь все равно спешить некуда («А вот и фиг вам, некуда…», – снова подумал Сивухин.). Главное, чтобы марка оставалась на том конверте и письмо уже получили. Представляешь, если он еще идет сколько нам там сидеть придется. Лично я никогда в этом Хенровске не был и как там с гостиничным сервисом не знаю., – отвечал Максим.
«Ага! Хенровск, марка там, Только что она делает на конверте? Ладно, хрен с ней, потом разберемся» – рассуждал про себя Сивухин. От мыслей его отвлек цыганенок, который начал орать:
– Есть хочу, есть хочу! Хочу к маме, хочу к маме. Очередь начала от скуки разглядывать их, такая реклама Сивухину была не нужна, не хватало, чтоб его разоблачили. Сивухин дернул маленького паразита за руку, шыкнул на него и дал железный рубль, чтобы успокоить. Рубль произвел обратный эффект, юный вымогатель смекнул, что от него требуют молчания и запросил еще. Пришлось дать, все равно на билет до этого самого Хенровска не хватит. Вот еще одна проблема, которую было необходимо как-то решить.
Максим с Филимон добрались наконец-то до окошечка и выслушали информацию. До этого места назначения можно было добраться поездом, отходящим от Кукуевска вечером.
– Девушка, а когда мы в этом Хре…, простите, Хенровске будем? – поинтересовался Максим.
Девушка улыбнулась на оговорку и ответила:
– На следующий день, к обеду.
– Вот видишь, у нас с тобой еще куча времени. Ты даже домой сможешь заехать, с женой попрощаться узнать как у нее дела. Встретимся тут, часов в девять вечера, – произнес Максим. – Только смотри, поаккуратнее, на тещу не нарвись.
Максим пошел покупать билеты, а Филимон Аркадьевич поехал домой. Да, только сейчас он почувствовал как сильно скучает по Маше и по своей комнате. Приключения, конечно хорошо, но дома все же лучше. Дома никого не оказалось, соседка Зиночка рассказала о событиях происшедших за время его отсутствия, о бунте Машеньки и переселении Нины Михайловны.
– Ладно, пойду подожду Машу, – произнес Филимон Аркадьевич. Он отпер дверь и вдохнул родной запах. Пахло книгами, ванилью, домом. Не включая света Лоховский уселся в свое любимое кресло и задремал. Во сне шел дождь, капли были теплыми и почему-то солеными. Филимон открыл глаза над ним стояла Маша и тихонько плакала.
– Живой, здоровый… где ж ты так долго был… – вытирая рукавом слезы спросила жена.
Филимон потянулся, чмокнул ее в нос и сказал:
– Занят был. Я родная и сейчас не надолго, зашел попрощаться и на вокзал.
– Как на вокзал? А поесть? – засуетилась Мария.
– Ничего, вот вернусь на своем, тогда и поедим. А сейчас не провожай не надо. Не к чему. Береги себя…
Лоховский погладил Машу по голове и вышел. Сейчас он казался сам себе героем его любимых военных фильмов. Смелым, решительным, мужественным.
– Зятек? Живой здоровый, что из милиции уже выпустили? – раздался вдруг голос Нины Михайловны. Теща стояла в проходе, загораживая все пути к отступлению.
– Какая милиция, при чем тут милиция? – произнес Филимон.
– Как какая, у нас, что за убийство человека уже не сажают в тюрьму?
– Какое убийство? С чего вы взяли? – занервничал Филимон Аркадьевич.
– Ты что сбежал? – подозрительно уставившись на зятька спросила Нина Михайловна, – Мария, твой муж – страшный человек. Он маньяк и убийца.
– Вы что-то путаете, – отступая вглубь комнаты, сказал Филимон Аркадьевич…
– Как же, путаю. Ты убил хозяина квартиры, который тебя приютил.
Маша потрясенная услышанным издала сдавленный стон:
– так вот почему ты уезжаешь?
– Все-таки в бегах? – довольная тем, что не ошиблась, произнесла Мерзеева. – Ничего, мы это сейчас исправим.
Нина Михайловна достал из сумочки мобильный и набрала номер милиции:
– Алло. У меня важная информация, Я знаю где скрывается беглый убийца. Как кого?… Я сумасшедшая? Да ты сам такой, я…
– Конечно, сумасшедшая, – раздался чей-то насмешливый голос.
Мерзеева обернулась и взвизгнула:
– Ой, покойник! А они спрашивают какой покойник? Вот он покойник, здесь стои… – начала говорить в трубку Мерзеева и тут же осеклась. – Маша, ущипни меня, сейчас же, мне кажется у меня галлюцинации.
Маша, как послушная дочь, ущипнула Мерзееву (пардон, Мерзееву-Нечитайло) раз, второй, третий…
– Сбесилась, что ли? Я один раз попросила – истерично завопила Нина Михайловна, пихнув дочь.
Нина Михайловна все поняла, она снова начала набирать номер, на этот раз уже Михеича.
Макс тоже сообразил в чем дело. Он достал пистолет и, помахивая перед ее носом, предупредил:
– Это вообще-то противоречит моим принципам убивать женщин, детей и собак. Но вы, простите мадам, ни то, ни второе, ни третье. Так что не доводите меня до греха. Отдайте мобильник Филу.
Мерзеева скривилась так, будто съела килограмм лимонов без сахара. Он швырнула мобильник в Лоховского, тот едва успел увернуться. Еще минута и…
– Маша, подержите пожалуйста дверь, пока мы с Филимон Аркадьевичем (впервые Максим назвал Фила по имени отчеству) спустимся, хорошо?
Маша молча кивнула головой. Приятели спустились вниз и бегом направились к остановке. Времени оставалось в обрез.
– Ты еще пожалеешь об этом, тварь неблагодарная, – зашипела Мерзеева на дочь, подбирая с пола мобильник.
– Георгий, срочно подъезжай за мной. Я на старой квартире. Все расскажу при личной встречи, счет идет на минуты…
Уже через десять минут машина Нечитайло мчалась на вокзал.
– Нет, это не бред. Ты можешь мне поверить. Я уверена. – закончила свой рассказ Нина Михайловна. – Нам главно успеть сесть в тот же поезд.
Они успели во время. Посадку только объявили. Нина и Георгий заплатили проводнику соседнего вагона, к сожалению плацкартного, но что поделаешь. Дежурить в тамбуре договорились по очереди. На разведку в соседний вагон отправилась Нина Михайловна. Она сунула деньги проводнице:
– Я ищу зятя, понимаете, моя дочь уверена, что он ей изменяет. Бедная, у них трое детей, ждут четвертого. А он… Я уверена, что он в этом вагоне. Мне нужно знать до какой станции у него билет. Я вас очень прошу, помогите мне как женщина женщине.
Мерзеева описала Лоховского и проводница узнала его.
– Есть такой, только он не один, а с приятелем.
– Вот он-то его с пути и сбивает. Это самый гнусный тип, бабник, алкоголик, тунеядец… Где они выходят?
Проводница достала билеты и протянула Мерзеевой:
– Хенровск! Это где? – поинтересовалась Мерзеева.
– Мы там завтра к обеду будем, – пояснила проводница.
Нина Михайловна вернулась в свой вагон:
– Я все выяснила, они едут в Хенровск, мы та будем к обеду.
В это время по проходу двигался мужик в темных очках, длинном пиджаке с чужого плеча и шапке-ушанке, надвинутой по самые брови. Мужик предлагал пассажирам купить какие-то фотографии. Сунулся он было и к Нине с Георгием, но тут же попятился.
– Эй мужик, ты куда? – остановил его Михеич, который от скуки решил поглазеть на товар, – Покажи, что у тебя там.
Мужик отступил еще на шаг, но был схвачен за полу пиджака железный рукой Михеича.
Нина Михайловна стелила постель и на то, что происходило у нее за спиной внимания не обращала.
– Почем, – спросил Георгий тыкая пальцем в...
– Мужик, ты что язык проглотил? – разозлился Михеич. (Если честно, он просто был раздражен, ему нужно было выплеснуть негативные эмоции. Ну не Ниночку же их сливать?)
– Ага, – произнес немой, – Проглотил.
Голос «немого» показался Нине Михайловне подозрительно знакомым. Она резко обернулась и схватила шапку с головы продавца:
– Твою мать, Сивухин! И ты ту? Что, за моим добром опять свои паганенькие рученки потянул? Не надейся. Я тебе сейчас их просто оторву, что б нечем было тянуться.
Поезд качнуло, Сивухин отпихнул Мерзееву и рванул по узкому коридору, сбивая с ног встречных пассажиров. У вагона ресторана Костик остановился отдышаться. Погони вроде не было, слава богу. Интересно, как это Мерзеева узнала про марку. Тут без нечистого не обошлось. Опять наверное, к бабке ходила. Ладно, посмотрим кто кого. Сивухин натянул ушанку на голову и насвистывая: «Врагу не сдается наш гордый Варяг», двинулся в общий вагон. Там ехала колония бомжей. Их как это ни странно, в порядке гуманитарной миссии везли в столицу, на русско-американский слет: «Маргиналы всех стран – объединяйтесь». Они радушно приняли в свои ряды Сивухина, который прикинулся идейным борцом этого движения.
