Джеймс Риз - Досье Дракулы
Сперанца до сих пор убеждена, что нам нужно проделать то же самое снова. Она считает: если мы побудим изверга к действию, то, возможно, сумеем предсказать его реакцию. Наша единственная цель — прекратить кровопролитие, хотя Кейн теперь настаивает, чтобы мы каким-то образом навели на след Тамблти инспектора Эбберлайна из Скотленд-Ярда.
Послушать Кейна, так это необходимо сделать, даже ценой того, что на свет выплывут эти губительные для него письма. Он храбрится изо всех сил, наш Кейн, но я боюсь за него, Торнли, на самом деле боюсь. Я имею в виду не только его доброе имя, но и здоровье — еще одна причина, по которой я хотел бы видеть тебя рядом.
Далее: Эбберлайн упорствует и недавно стучался в дом № 17, когда столовая была еще в полнейшем беспорядке и окровавленный ковер лежал, скатанный, в углу. Слава богу, Кейн объяснил ему, что я затеял переделку в столовой, чтобы сделать приятный сюрприз моей жене. К слову сказать, это переустройство не только служит для Кейна прекрасным способом отвлечься, но и позволяет объяснить как затянувшееся отсутствие Флоренс, так и мою дублинскую неделю, насчет которой, как ты и предполагал, инспектор весьма любопытствует…
Да, значит, об Эбберлайне. Единственный способ отвадить его от дверей моего дома — остановить Тамблти. Но нам еще нужно выяснить местоположение двери, как в метафорическом смысле, так и реальной двери — на Бэтти-стрит или где он там прячется.
Что еще можем мы сделать, кроме как снова призвать Сета и надеяться, что Тамблти объявится? Если ты, Торнли, считаешь это ошибкой, если наши выводы кажутся тебе неверными, немедленно телеграфируй. Я отнюдь не уверен в ясности нашего мышления: у Кейна она точно отсутствует, а насчет Сперанцы и себя самого имею сильные подозрения.
Твой БрэмP. S. Письмо для Фло напишу особо и вложу в отдельный конверт. Сообщу ей об изменении убранства столовой — следствии нашего с Кейном тайного сговора, — из-за чего ей придется на некоторое время задержаться в Эли-плейс. Если тебя это не устроит, телеграфируй немедленно, но будь благословен, брат, если ты не возражаешь. Б.
P. P. S. Пожалуйста, сохрани и верни это письмо. Потом объясню.
Дневник Брэма Стокера
Среда, 19 сентября
Кейн по-настоящему сходит с ума, на сей раз по поводу каталогов, заказанных в разных мастерских по интерьерам. Он сообщил мне, что в скором времени мы, Стокеры, будем обедать в помещении, нижняя часть стен которого будет выкрашена в цвет café-au-lait — кофе с молоком, а новый малиновый ковер от Питера Робинсона по-прежнему не вышел из моды «вопреки мнению миссис Пэнтон», кем бы ни была эта особа. (Зеленого, и только зеленого, — вот чего следует избегать, утверждает Кейн.) Похоже, в ходе переустройства столовой будет сделано резное украшение над камином, а зеркало станет больше. Моя роль, не считая того, что с меня, словно для пошива костюма, снял мерку человек от «Мейплз» с Тотнем-Корт-роуд, откуда должны доставить выполненную на заказ конторку, поскольку Кейн исполнен решимости покончить с моей манерой писать на обеденном столе — привычка, которой я готов поступиться, — так вот, моя роль во всей этой эпопее сводится к выбору столового фарфора, который понравится Флоренс. Разумеется, этот сервиз на двадцать персон тоже будет заказан и оплачен лично мистером Холлом Кейном. Это означает, что я действительно могу выбрать фарфор, способный угодить вкусу моей жены. Кроме того, она получит несомненное удовольствие от возможности говорить гостям, что эти чудные papier peint — крашеные обои на стенах — изготовлены по образцам и присланы по договоренности с Кейном самим мистером Уильямом Моррисом. (Вопрос. Люди стараются угодить Кейну потому, что он писатель, или потому, что он на этом разбогател? Признаюсь, я в неведении.)
Судя по всему, мы будем заняты домом № 17 еще довольно долго, хотя я не уверен, мудро ли со стороны Кейна уделять сейчас этому так много внимания. Может, стоило бы подождать… но чего? Так или иначе, Кейн сказал «нет». Он заявил, что ждать не может. Он чувствует потребность занять себя чем-нибудь, не имеющим отношения к кровавому делу Тамблти, и совершенно не беспокоится по поводу того, во что это обойдется. С этим я согласен. Полагаю, однако, что выбор малинового ковра в сложившихся обстоятельствах свидетельствует как о мудрости, так и о вкусе. А это утро я провел, изучая и сравнивая образцы фарфора. И только когда понял, что прошла четверть часа, а я ни разу не вспомнил об Уайтчепеле и иже с ним… Да, только тогда я по-настоящему осознал и оценил мотивы поступков моего дорогого Хомми-Бега. Он прав. Возможность отвлечься, неважно на что, благословенна.
Дневник Брэма Стокера
Воскресенье, 23 сентября 1888 года
Неделя проходит тихо, спокойно, без каких-либо зовов и трупов. Мы были намерены устроить совещание после субботнего приема у Сперанцы: она их возобновила, чтобы, по ее словам, сохранить себя и свое имя.
Вчера мы с Кейном пришли поздно, причем намеренно: нам было сейчас не до светского общения. Впрочем, можно было бы задержаться и подольше, ибо сразу по прибытии мы наткнулись на инспектора Эбберлайна, который как раз собирался уйти.
— Инспектор, — не без удивления произнес я, когда мы встретились с ним на пороге дома на Парк-стрит.
— Мистер Стокер, — откликнулся он. — Мистер Кейн… Надо же, я как раз думал, что, возможно, повстречаю вас здесь.
— А мы как раз не думали, что встретим вас здесь, — отозвался Кейн. — Вы бывали прежде у леди Уайльд?
— Нет, не имел удовольствия.
— А чему мы обязаны удовольствием видеть вас ныне? — осведомился Кейн.
Это прозвучало довольно двусмысленно. Инспектор понял это и ответил прямо, без обиняков:
Плащу, мистер Кейн… Рваному, окровавленному плащу, найденному недавно в окрестностях Вестминстера, неподалеку от Парламент-стрит и Сент-Стивенз Клаб.
Мы с Кейном обменялись взглядами, но вопрос озвучил я:
— Уж не рядом ли это с?..
— Совершенно верно, — подтвердил инспектор. — Совсем рядом с новой штаб-квартирой столичной полиции.
Мы с Кейном переглянулись снова.
Инспектор, — сказал на этот раз Кейн, — я полагаю, вы согласитесь со мной, что в Лондоне можно найти уйму… окровавленных плащей.
— Не совсем так, мистер Кейн. Не совсем. Не стоит смешивать ваши литературные вымыслы с реальным миром.
Я встрял прежде, чем Кейн успел отреагировать на этот укол:
— Неважно, инспектор. Суть в другом: какое отношение этот плащ может иметь к нам? Ибо, если не ошибаюсь, вы прибыли именно затем, чтобы поделиться с нами этой новостью.
— Новость, которой я хотел поделиться с вами, состоит не в том, что где-то нашли какой-то плащ, а в том, что к подкладке этого плаща пришит ярлык с надписью: «Собственность театра „Лицеум“».
— Вы… вы уверены, инспектор?
Вопрос вырвался у Кейна. Я ошеломленно молчал.
Перед тем как ответить, Эбберлайн вздохнул и иронически хмыкнул.
— Как это по-писательски, мистер Кейн, сформулировать вопрос так ясно, четко и умно — уверен ли инспектор? Да, мистер Кейн, я уверен.
Он повернулся ко мне и продолжил:
— Однако, мистер Стокер, я вовсе не так уверен в том, будто вы можете знать что-то об этом предмете гардероба.
— Это мужской плащ?
Уж не потерял ли Кейн плащ из «Купца» с нашивкой «Джессика», который надел в ту ночь, когда я был в таком смятении чувств?
Эбберлайн, однако, опроверг это предположение:
— Да, мужской. Черный, из шерстяной материи.
И как-то ехидно добавил:
— С шелковой отделкой по рукавам и вороту.
Неужели Генри? Похоже на его запачканный слюной плащ Шейлока. Уж не тот ли самый, в котором он был, когда я впервые встретил Тамблти на Бэтти-стрит?
— Я… Мне нужно будет узнать у Генри. Он порой имеет обыкновение прогуливаться в нарядах из нашей костюмерной, которые, разумеется, берет когда ему заблагорассудится.
— Да уж, разузнайте у мистера Ирвинга, будьте любезны, — сказал инспектор. — Буду с нетерпением ждать от вас известий.
— И непременно их дождетесь, — заверил я его и, уже когда Эбберлайн ступил на боковую дорожку, окликнул: — Инспектор… А пресса? Мне кажется, нет никакой необходимости…
— Ни малейшей, мистер Стокер. Ищейки — вот кто они. Ищейки без чутья.
— Как это верно, — подтвердил я с вымученной улыбкой, но едва открыл дверь на Парк-стрит, как услышал позади оклик:
— Мистер Стокер, и еще…
— Сэр? — промолвил я, оборачиваясь.
— Поскольку это касается ищеек внутри самого «Лицеума», — тут он понизил голос, словно мы оба были заговорщиками, — то не поднимался ли в этой связи вопрос об исчезновении примерно в это же время каких-либо предметов из вашей обширной костюмерной?
