Дмитрий Леонтьев - Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада
— Я из другой организации, — мягко возразил посетитель, — у вас были сотрудники уголовного розыска, а я... — Он достал из кармана удостоверение и протянул директору: — Федеральная служба безопасности. Полковник Симонов Виктор Иванович.
— Я все равно не разбираюсь во всех этих бумажках, — поморщился директор, — столько учреждений появилось, названия меняются каждый день... Лучше скажите, чем я могу вам помочь?
— Дело оказалось куда более сложным. Как вам известно, это не просто самоубийство. В чистом виде уголовная статья — доведение до суицида. Но ниточки тянутся еще дальше... не буду рассказывать все, скажу лишь, что дело крайне некрасивое. И социально опасное. Вы так и не дознались, кто принес в институт эту кассету?
— Простите, но это не моя компетенция, — обиделся директор — у меня достаточно проблем по руководству этим учреждением, чтоб еще заниматься и сыскными функциями. Если уж ваши сотрудники бессильны, какой может быть спрос с меня?
— Не спрос, а помощь, — мягко поправил посетитель. — Кто-то из ребят наверняка должен знать зачинщика этой истории.
— Так что вас интересует относительно учащихся?
— Кто из них может помочь нам осветить эту проблему? — мягко спросил посетитель.
— Кто будет стучать? — с ехидным полуутверждением уточнил директор.
Посетитель посмотрел на него устало и печально.
— Да, — негромко сказал он. — Стучать. Закладывать. Предавать товарищей. Наушничать... в городе появилась фирма, занимающаяся изготовлением и распространением так называемого «черного порно». Вряд ли вы знаете, что это такое, поэтому я поясню. Это натуралистические съемки изнасилований, пыток, иногда — убийств... Это очень большие деньги, Сергей Игоревич, и очень выгодный рынок сбыта. Куда более выгодный, чем даже детское порно. Хотя и этим они также не брезгуют... Ваша ученица оказалась одной из жертв этой группировки. Мало того, что ей пришлось пережить подобный ужас, так ее еще опозорили перед товарищами. Из жертвы превратили в посмешище. И будут еще жертвы, много жертв, потому что этим подонкам нужно много денег. А чтоб остановить их, надо совершить небольшую сделку с совестью. Или искать путь к ним долгий и честный, стиснув зубы при виде результатов их трудов, или склонить к стукачеству, доносительству, предательству человека, способного указать более короткий путь... Приятный выбор, да? И там чувствуешь себя мерзавцем, и здесь. Кто-то гадит — простите за сквернословие, — а мерзавцем почему-то чувствуешь себя ты... Я делаю этот выбор каждый день...
— Ну... У вас такая работа, — неуверенно протянул директор, — вы же ее сами выбрали...
— Да, сам. Я иногда думаю: не проще ли будет уйти в отставку, благо пенсию я уже выслужил, и не видеть, не.слышать, не знать обо всей этой подлости... Пусть без меня, а? Как думаете?
Директор смотрел на этого грустного широкоплечего блондина с ярко-голубыми глазами и в глубине души понимал, что с ним просто-напросто ведут тонкую психологическую игру, но... Правда-то от этого другой не становилась. Катенька была мертва. И отец ее, профессор Михайлов, был мертв. И кассета с записью, страшной и противной до рвотных позывов, тоже имела место быть. А стало быть, и выбор, определенный этим сидящим перед ним человеком, стоял остро. «Вот так и становятся стукачами, — грустно подумал он про себя. — Ибо всегда найдешь себе оправдание. Хотя как я могу судить его? У нас с ним слишком разный образ жизни. Да что там жизни?! Мысли, характер... Я слишком изнеженный своим миром человек. Я могу принимать решения здесь, в институте, или за операционным столом, а в делах бытовых... Он прав: как бы хотелось НЕ ПРИНИМАТЬ подобных решений, НЕ ЗНАТЬ, НЕ ВИДЕТЬ, НЕ ДОГАДЫВАТЬСЯ...»
— Наташа Свиридова, — со вздохом сказал он. — Она несколько раз уже помогала нам в разрешении некоторых нелицеприятных моментов. Попробуйте поговорить с ней.
— Вы не могли бы ее позвать? — попросил посетитель.
— Попросите секретаря, — сказал директор, которому уже изрядно опротивела эта беседа.
— Она ушла на обед.
— Как ушла?! — не поверил директор. — Но...
— Я сообщил ей, что наша беседа несколько затянется и вы вряд ли сможете принимать кого бы то ни было в это время, — признался посетитель. — И она сказала, что пойдет на обед...
— То есть вы ее попросту сплавили, — догадался директор. — Да-а, у вас и впрямь любопытная работа... Хорошо, я позову ее сам... Только сделайте одолжение: избавьте меня от участия в этой беседе.
— Как скажете, — легко согласился посетитель. — Однако, Сергей Игоревич... Наверное, нет смысла напоминать о соблюдении некоторой секретности... до поры, до времени? Преступник может заподозрить неладное, и... Вызовите ее под каким-нибудь благовидным предлогом, хорошо?
Нехотя кивнув, директор ушел и вернулся минут через пятнадцать с коренастой черноволосой девушкой, испуганно моргающей сквозь толстые стекла старомодных очков. Оставив их наедине, директор прошел в приемную и, заметив на столе секретаря глянцевый дамский журнал, углубился в чтение, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей и рвущегося наружу раздражения. Ожидание затянулось. Он уже собирался вернуться в кабинет и напомнить бестактному посетителю, что для следственных мероприятий у того должен быть собственный кабинет, да и вообще... Но тут дверь распахнулась, и назойливый гость лично проводил девушку до выхода:
— Спасибо, Наташа, ты невероятно помогла нам. И я, и Сергей Игоревич тебе крайне признательны и не забудем твоей услуги... Позови сюда Бутаева и, разумеется, не говори о моем присутствии...
— Ну, знаете ли... — начал было директор, но посетитель перебил его, не дав закончить мысль:
— Все много хуже, чем я предполагал, Сергей Игоревич, много хуже. Ваши ученики оказались не просто распространителями, они напрямую замешаны в этой истории. Странная тенденция наблюдается в последнее время среди учащихся высших заведений. Самое большое количество интеллектуальных преступлений совершается именно в их среде. Изготовление наркотиков, перекодирование всевозможных электронных систем, компьютерные взломы, теперь вот и до порнографии добрались. Умная молодежь нынче пошла. Да вот только горе от такого ума.
— Вызывали, Сергей Игоревич? — спросил Бутаев, просовывая голову в дверь директорского кабинета.
— Он вышел, — сообщил ему сидящий за столом мужчина. — А вызывал тебя я. Проходи, Олег, присаживайся.
— А вы кто? — настороженно спросил парень, не переступая порог кабинета.
— Моя фамилия тебе ничего не скажет, — мужчина вышел из-за стола, полуобняв студента за плечи, заставил его войти в кабинет, усадил на стул и, к немалой тревоге Бутаева, запер дверь изнутри на ключ. Вернувшись, присел на краешек стола и, покачивая носком начищенного до зеркального блеска ботинка, принялся внимательно и неторопливо рассматривать своего собеседника.
— М-да, — вынес он наконец свой вердикт, — неудивительно, что Михайлова так упорно отказывала тебе во взаимности...
— Что?.. Кто вы? Что вам от меня надо?!
— И сам толстый, и рожа противная, — словно не слыша его, продолжал мужчина. — Знаешь, чем отличаются некрасивые лица от противных? Твоя физиономия — противная.
— Да что вам от меня надо?! — попытался вскочить со стула Бутаев, но мужчина удержал его за плечо, сжав вроде бы не сильно, но так ловко, что студент с криком боли упал обратно на стул.
— Да и остальное достаточно банально, — продолжал мужчина, словно ничего не случилось, — хамоват, труслив, глуп... Одним словом, весь набор современного самца. Разговор бесполезен, ибо тут любые доводы — что бисер перед свиньями. Однако этикет обязывает... Ты — Бутаев Олег Иванович, анкетные данные опустим, они известны одинаково хорошо и тебе, и мне, уже более трех лет обучаешься в одной группе с Михайловой Екатериной Анатольевной.
— Вы из милиции? — не выдержал студент.
— Несмотря на все твои старания, Михайлова тебя игнорировала и даже более того — относилась с нескрываемой брезгливостью, — не снизошел до ответа мужчина, продолжая свой монолог скучающим тоном. — Несколько раз у вас прилюдно происходили ссоры. И тогда ты решил отомстить «гордячке» — пошло и страшно. Не знаю уж, под каким предлогом тебе удалось подсыпать ей в пищу или напиток наркотики, но одурманенную Михайлову ты отвез на частную квартиру и передал в руки своих подельников. Не исключаю, что именно они и навели тебя на мысль о столь «оригинальном» способе мщения. А может быть, эта мысль пришла тебе в голову, когда они рассказывали тебе о своем бизнесе...
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — возмущенно запротестовал Бутаев. — Ничего я Михайловой не подсыпал! Не пришьете мне это дело! У меня папа знает кто?!
— Но и этого тебе показалось мало, — монотонно продолжал мужчина, словно зачитывая приговор, — ты решил закрепить успех, сделав ее унижение публичным. Одну из копий кассеты ты принес в институт и под большим «секретом» дал посмотреть местному гопнику и трепачу Похантюкову, заранее зная, что уж он-то позаботится сделать из этого секрета «тайну полишинеля». Ему ты наверняка сказал, что скачал фильм из Интернета или купил кассету на рынке...
