Заговор Арбеллы Стюарт - Уолш Александра
«Вы с этим разобрались…» Начал Алистер, но прежде чем он смог сказать что-либо еще, раздался стук в запертую дверь кабинета Пердиты.
«Алистер, Алистер…»
Пердита распахнула ее и увидела Дженни Проктер, ее обычная элегантность растаяла, когда слезы потекли по ее лицу. «Дженни, что случилось?»
«Это Изабель», - выдавила она. «Она ушла. Она оставила записку, но забрала все, даже свой паспорт.»
Пердита отошла, оставив Сьюзен утешать Дженни. Кит был рядом с ней. Каллум держал Пайпер за руку, то ли сдерживать, то ли поддерживать ее, Пердита не была уверена. Лицо Алистера было пепельно-серым, но в глазах горел гнев.
«Ловушка захлопнулась», - сказал он. «Пердита, мы продолжим это позже, сейчас есть более неотложные дела, которыми нужно заняться. Кит, пожалуйста, со мной. Все остальные, мы переходим к красному коду.»
«Что?» — спросила Пердита.
«Это рейтинг безопасности, — сказал Каллум, следуя за Алистером и Китом, — это означает, что мы в карантине. Никто не входит, никто не выходит, и мы отслеживаем все звонки, даже на частные номера мобильных телефонов».
Сьюзен повернулась к Пердите и Пайпер. «Нам приходилось делать это всего один раз,» объяснила она, одним глазом все еще глядя на Дженни,» когда умерла твоя мать. Пожалуйста, мои дорогие, убедитесь, что в этой комнате безопасно? Отнесите драгоценности в хранилище, а затем отправляйтесь в кабинет Алистера, где он объяснит наши процедуры. Я веду Дженни в наши комнаты.»
Пердита почувствовала, как ледяной страх пробежал по ее спине, когда она нащупала руку сестры.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ: АНГЛИЯ, 1604 год
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Моя дорогая Энни,
Твое последнее письмо было наполнено такой радостью. У меня на сердце становится легче, когда я узнаю, что вы счастливы в своем доме в Пембрукшире. Твой рассказ о бурном озере, Ллин Кел, заставил меня вздрогнуть. Пройдет совсем немного времени, и ты бросишь вызов тете Ланье своими рассказами и стихами.
Я надеюсь, что ваш новый котенок Элис и щенок Четверолапый хорошо освоились и больше не мешают вам спать по ночам. Теперь, когда Рождество закончилось, я планирую оставить твоего кузена и королевский двор, чтобы отправиться в Хардвик-холл навестить бабушку.
На это время я решил перевезти вашего брата из его нынешнего места жительства. Как вы знаете, король восстановил титул Генриха и, благодаря своей необычайной щедрости, также вернул нам дом вашего отца: Орлетон-Холл в Херефордшире. Ваш брат переедет туда со своим собственным семейством. Пришло время королю и вашему брату узнать друг друга.
Милое дитя, я надеюсь, что мы скоро воссоединимся. До тех пор ты остаешься в моем сердце, Мать
Арбелла опустила перо в чернильницу, перечитала письмо, прежде чем свернуть его в квадрат и запечатать блестящей ложкой красного воска. Скрытых посланий не было, поэтому она чувствовала себя в безопасности, вдавливая свое кольцо с печаткой в вещество, похожее на кровь, наблюдая, как появились херефордские гребни зайца и русалки, блеснувшие в свете костра. Герб Херефорда, размышляла она. Я вдовствующая герцогиня Херефорд, но все еще известна как леди Арбелла Стюарт, а не под своим настоящим титулом. Это суд масок. Место маскировки и уверток, где не следует доверять ни одному улыбающемуся лицу.
Положив письмо поверх стопки другой только что написанной корреспонденции, Арбелла попыталась подавить приступ гнева, охвативший ее при мысли о судебных процессах над Бай и Главными Заговорщиками в Винчестере. Как и предупреждал граф Аремберг, ее постоянно поносили, пока она наблюдала за происходящим со своими верными друзьями с галереи. Когда оглашались приговоры, она надеялась, что замешанным в этом людям дадут короткие сроки тюремного заключения, но поскольку каждый смертный приговор зачитывался вслух, ей было трудно удержаться, чтобы не закричать от ужаса.
После казни Джорджа Брука король и королева сбежали в Хэмптон-Корт. Казалось, никто не оплакивал потерю предполагаемых предателей, но Арбелла не могла с таким хладнокровием отмахнуться от судеб людей, которые пытались сделать ее королевой. Стресс от судебных процессов ослабил ее, и октябрь месяц был потерян из-за ее недугов: ужасной боли, усталости и ужасающих снов, возникших, когда равновесие ее разума было в состоянии постоянного изменения. Эти симптомы приковали ее к постели и ослабили. Даже сейчас ее глаза оставались покрасневшими и воспаленными. Из-за ее симптомов никто не ожидал, что она нанесет что-либо, кроме кратких визитов, чтобы принять участие в буйных и непристойных празднованиях двора на Рождество и Новый год.
Когда королева Анна посетила ее, объясняя свои планы относительно экстравагантного представления-маски под названием «Видение двенадцати богинь», написанного поэтом Сэмюэлем Дэниелом, Арбелла не почувствовала ничего, кроме облегчения оттого, что она не будет достаточно здорова, чтобы принять в нем участие. Также было поставлено множество пьес, что, по крайней мере, дало Арбелле возможность обменяться новостями с Эдмундом Шекспиром во время одного из ее немногих визитов в шумные залы суда.
«Уолтер плохо переносит свой приговор, — сообщил ей Эдмунд, — в то время как Генрих пишет бесконечные письма своим влиятельным друзьям, пытаясь придумать способ, которым он может убедить короля освободить его из Тауэра. Джеймса, однако, это больше не интересует. Он хочет только развлекать себя легкомыслием, своими любимцами и охотой.»
В тот день, когда Бриджит прибыла в состоянии горькой ярости с новыми новостями о маскараде королевы, Арбелла поняла, насколько сильно она начинает ненавидеть своих кузенов Стюартов, которые, по ее мнению, навлекали на английскую корону дурную славу.
«Королева будет играть Афину Палладу,» сказала Бриджит,» в то время как леди Бедфорд и Пенелопа будут Вестой и Венерой».
«Без сомнения, это будет зрелище, на которое стоит посмотреть», - пробормотала Арбелла, и в ее голосе прозвучал намек на сарказм.
«Вы правы, миледи», - ответила Бриджит, ее голос был пронзительным от непролитых слез негодования, «потому что королева выдала ордер Кэтрин Найвет и Одри Ховард на то, чтобы забрать платья королевы Елизаветы из Тауэра и разрезать их на костюмы».
Даже сейчас отвращение к словам Бриджит подступало к горлу Арбеллы, как желчь. Королева Анна была во многих отношениях просвещенной женщиной, с которой Арбелле нравилось проводить время, но этот акт уничтожения гардероба Елизаветы, менее чем через год после восшествия Джеймса на престол, был оскорблением великолепной пропорции, и Арбелла, как и многие другие придворные, изо всех сил пыталась простить недостаток уважения, проявленный к предыдущему монарху.
Это в сочетании с пьяным поведением Джеймса и его компаньонов, ребяческими играми, любимыми при дворе, и вульгарностью новых придворных постоянно разжигало тлеющий гнев в сердце Арбеллы. По ее мнению, при дворе не осталось ни благоговения, ни уважительного отношения, просто кучка распущенных выскочек, опустошающих королевскую казну в оргии экстравагантности.
Обратившись к письмам, которые прибыли с посыльным часом ранее, она подняла первое и сняла печать. Пока она была больна, Энн Брэдшоу исполняла обязанности ее секретаря, но теперь, когда ее глаза снова смогли сфокусироваться, она попросила, чтобы все письма доставляли ей лично. Ее нервы оставались расшатанными, и она продолжала опасаться, что однажды Роберт Сесил может удивить ее ордером.
Но Генри Кобэм сдержал свое слово, подумала она, как и Уолтер. Ее имя и ее причастность были опровергнуты. Уолтер даже пошутил над этим, когда выступал в свою защиту, дистанцировавшись от нее и высмеяв идею ее соучастия. Было неприятно, когда над ней смеялись, но Арбелла предпочитала это тюремному заключению. Оба человека, которые защищали ее, теперь томились в Тауэре, их приговоры были заменены с казни на пожизненное заключение.
