Эдвард Марстон - Ученик дьявола
Фаэторн подошел к большущему шкафу и принялся рыться в нем.
— У меня здесь сотни разных пьес… Вот! — Наконец он извлек какой-то свиток. — Чудесный монолог. «Купец из Кале» — роль, сотканная для меня из лучших строк, какие только мог сочинить славный Эдмунд Худ. Наш гость, сын купца, выступит в роли возлюбленной другого купеческого сына. Давай-ка, Ник, за дело.
Николас взял лист пергамента и в сопровождении Дэйви Страттона и Эдмунда Худа вышел из натопленной гостиной в холодную столовую, представлявшую собой длинное помещение с окошком в самом конце. Кинув взгляд на листок, Николас сунул его Дэйви:
— Держи, паренек. Стань вон туда, там света побольше, и прочитай монолог про себя. Если чего-нибудь не поймешь — не стесняйся, смело спрашивай автора, благо он рядом.
Дэйви послушно пошел к окну и углубился в чтение. Лицо мальчика приобрело сосредоточенное выражение.
— Я помню, как ты здорово мне помог, когда я работал над пьесой, — тихо проговорил Худ. — Купец в моей пьесе чем-то похож на твоего отца, Ник. Да уж, Роберт Брейсвелл оставил в моей работе след. Знаешь, а у вас с Дэйви есть что-то общее. Вы оба выросли в купеческих семьях.
Николас едва заметно поморщился. Суфлеру не нравилось, когда ему напоминали о его происхождении.
— Давай дадим мальчику побольше времени, — предложил он. — Монолог будет ему хорошей проверкой.
— А что там?
— Монолог из пятого действия. Когда она боится, что потеряла его навсегда.
Тут послышался голос Дэйви:
— Я готов.
Слова юноши удивили собеседников.
— Ты справился очень быстро.
— На самом деле, монолог несложный. Только вот немного слезливый.
— Мэри говорит искренне, от чистого сердца, — обиженно отозвался Эдмунд, уязвленный замечанием мальчика.
— Простите, мистер Худ, я не хотел оскорбить вас. Мне понравились стихи.
— Ну что ж, послушаем, — предложил Николас. — Не торопись, Дэйви. Стихи действительно великолепны, поэтому не мямли и не тараторь.
Дэйви Страттон кивнул, прочистил горло и начал:
О где же он? Кому мне сетовать теперь?
Что за надежда остается мне,
Коли его сейчас влекут прочь волны,
Или корабль выброшен на берег,
Где кости купца станут лишь помехой,
В похлебке, что сварит из него кровожадный каннибал?
Если любимого поглотит морская пучина
Далече отсюда — в тысячах миль… Тогда мне не жить.
Ведь я лишусь всего, что питает во мне
Пламя жизни. Почему мой любимый прячется от той.
Кому судьбою суждено стать его женой?
Голос у мальчика был приятный, читал он ясно и громко, разве что несколько монотонно. Однако он встретил в лице Худа понимающего и снисходительного критика.
— Очень хорошо, Дэйви, — мягко улыбнулся тот. — Учитывая, что ты читал монолог впервые, ты славно справился. Девушку, которая произносит этот текст, зовут Мэри, и она очень страдает, тоскуя по возлюбленному. Понимаешь, ее возлюбленный — купец, его корабль сбился с пути, вот она и воображает себе всякие ужасы. Она на грани помешательства. Она терзается. Постарайся показать ее муку.
— Хорошо, мистер Худ.
— Читай искренне, от души.
— Хорошо, сэр.
Мальчик глубоко вздохнул и снова принялся за монолог. На этот раз он произносил строки пьесы куда выразительнее, но пару раз не совладал с голосом и пустил петуха. Николас и Эдмунд переглянулись.
— Гораздо лучше, — одобрительно кивнул Худ.
— Точно, — согласился Николас. — Только смотри, чтобы твой голос не срывался на визг, а то слов не разберешь — а это уже никуда не годится.
— Мне еще раз попробовать? — послушно сказал Дэйви.
— Погоди. — Николас внимательно посмотрел на мальчика. — Скажи-ка, ты и вправду хочешь вступить в труппу?
— Да, сэр.
— Ты сам хочешь — или так пожелал твой отец?
Последовала некоторая пауза.
— Мы сошлись на этом оба, — наконец проговорил Дэйви.
— Разве ты не хочешь стать купцом, как отец?
— Ни за что на свете!
— Хоть в этом какая-то определенность. Знаешь, жизнь комедианта — штука непростая. Торговля спокойнее и куда как выгоднее. И почему же ты отказываешься пойти по стопам отца?
— По той же причине, что и вы, мистер Брейсвелл.
Ответ мальчика застал Николаса врасплох — он и не подозревал, что Дэйви слышал его разговор с Худом. Расхохотавшись, Эдмунд ткнул суфлера локтем:
— Каков, а! Тебе утерли нос, Ник. А теперь давайте послушаем отрывок еще раз.
Третья читка оказалась гораздо лучше первых двух, а на четвертой в голосе мальчика послышалась недетская сила и уверенность. Желая поскорее показать, насколько быстро мальчик все схватывает, троица поспешила в гостиную, где Фаэторн со Страттоном обсуждали финансовую сторону сделки.
— Что, так быстро? — удивился Лоуренс.
— Да, мальчик уже готов прочитать монолог, — ответил Худ.
— Ну что ж, послушаем. Итак, Дэйви, мы само внимание. Представь, что ты на сцене, на тебя смотрят сотни зрителей, они ловят каждое твое слово.
Дэйви быстро оглядел присутствующих, избегая смотреть только на расплывшегося в улыбке Джерома Страттона. Облизав губы, мальчик начал:
— О, где же он? Кому мне сетовать теперь?
Что за надежда остается мне…
Фаэторн был в полном восторге, Джилл — очарован, а улыбка Страттона превратилась в торжествующую ухмылку. Николас и Худ радовались, что мальчик последовал их совету. Дэйви читал отрывок с выражением, кое-где несколько перегибая палку, однако его уже можно было представить на сцене. Когда он закончил, отец одобрительно захлопал в ладоши, а Фаэторн вскочил со стула.
— Ты прирожденный актер, Дэйви, — провозгласил он.
— Спасибо, мистер Фаэторн.
— А вы? — обратился Лоуренс к остальным. — Вы что думаете?
— Дэйви — подарок судьбы, — не задумываясь, отозвался Худ.
— А ты, Ник, что скажешь?
— Я согласен. Мальчик все схватывает на лету.
— Барнаби?
— Спору нет. Дэйви не откажешь в очаровании, — произнес Джилл. — Но чтобы приковывать к себе внимание зрителей, этого мало. Умеет ли он петь? А танцевать? Может, я по-быстрому научу его плясать джигу, чтобы мы увидели, как он может двигаться?
— Это необязательно, — мрачно отозвался Фаэторн. — Я считаю, мы уже увидели все, что нам нужно. Осталось только позвать нашего адвоката, чтобы заключить договор, и все, Дэйви Страттон — член труппы.
— Вы не уточнили, сколько продлится его ученичество, — вклинился Джером Страттон.
— Все зависит от мальчика. Кому-то требуется шесть-семь лет. Некоторые, как, скажем, Джон Таллис, — это имя Фаэторн произнес со злобой, — становятся настоящими актерами гораздо раньше. Предлагаю внести в контракт срок в три года. Потом, в случае чего, его можно будет продлить. Вас это устраивает, сэр?
— Вполне.
— А тебя, Дэйви? — Фаэторн повернулся к мальчику. — Ты готов провести с нами ближайшие три года?
— Мистер Фаэторн, он сделает так, как я ему велю, — безапелляционно заявил Страттон.
— Я бы предпочел, чтобы мальчик ответил мне сам. Итак, Дэйви?
Мальчик поднял взгляд на членов труппы. Фаэторн сиял от восторга, Джилл улыбался, Худ ободряюще подмигивал, а Николас радушно кивал. Наконец Дэйви Страттон принял решение.
— Я к вашим услугам, — смело произнес он.
Глава 3
Узнав новости, Анна Хендрик ужасно обрадовалась за Николаса, несмотря на близкую разлуку: она прекрасно знала, как он переживает, когда труппа оказывается не у дел.
— Дела идут в гору! — с восторгом повторяла она. — Новый ученик, новая пьеса, новое место. Наконец-то вам улыбнулась удача.
— Да уж, — вздохнул Ник. — «Ведьма из Колчестера» — теперь пьеса называется так — всем понравилась, а Дэйви Страттон — мальчик очень многообещающий. Когда он прочитал кусок своей роли, даже Барнаби Джилл пришел в восторг, а ты ведь знаешь, как нелегко ему угодить.
— И что он думает о новом ученике?
— Неужели не ясно? — усмехнулся Брейсвелл.
— Надо сделать так, чтобы он держался от паренька подальше, — посоветовала Анна. — Актер Барнаби Джилл, конечно, гениальный, но вот человек… У него есть серьезные недостатки.
— Не бойся, — с улыбкой ответил Николас. — У нас есть кому присмотреть за Дэйви Страттоном. Кроме того, его быстро предупредят другие ученики. Они-то давно знают Джилла.
Николас завтракал с Анной в доме на Бэнксайде, где квартировал. Анна Хендрик, англичанка, вдова шляпных дел мастера из Голландии, после смерти супруга взяла дело в свои руки и более чем преуспела. Жильца она пустила скорее из соображений безопасности, чем ради прибыли. Вскоре выяснилось, что ее выбор оказался как нельзя удачным. Рассудительный, надежный, Николас Брейсвелл очень быстро стал для нее близким другом, а затем и любовником. Порой им приходилось расставаться, но стоило Николасу и Анне встретиться вновь, как оба понимали, что чувства, связывающие их, становятся все крепче и крепче.
