Эрик Джиакометти - Братство смерти
В комнату вошел человек в расшитом фартуке. В руке он держал огромную позолоченную шпагу. Вид у него был суровый и торжественный.
— Пробил час.
Симес хотел было встать, но человек изо всех сил опустил ему на плечо руку, в которой держал шпагу, словно пригвождая к стулу.
— Сиди, неофит.
Габриэль, не ожидавший удара, словно прирос к креслу и сжал зубы. Он должен быть послушным. Только не возмущаться, ведь это всего лишь притворство. Великий эксперт протянул ему пару наручников.
— Пристегни себя добровольно наручниками к подлокотникам в знак отказа от материальных благ. И повторяй «да, я хочу», как любой другой человек, свободный в своем выборе.
— Да, я хочу.
Габриэль, как и обещал, защелкнул стальные браслеты на запястьях. Теперь он лишился возможности двигаться. Незнакомец смерил его презрительным взглядом.
— Почему ты хочешь вступить в масонскую ложу?
— Из-за любви к правде и…
Незнакомец влепил ему размашистую пощечину. Габриэль почувствовал, как металлическое кольцо задело его губы. Жестокое прикосновение! Это не соответствовало ритуалу, описанному бывшим великим магистром ложи в книге «Как стать франкмасоном. Десять уроков», практическом пособии, которое он купил в отделе эзотерической литературы ближайшего супермаркета. Он должен стойко держаться и отвечать.
Человек в черном потрясал шпагой перед лицом кандидата. В пламени свечи клинок отбрасывал искрящиеся золотые отблески.
— Ты пойдешь из тьмы к свету, но сначала ты должен оставить весь металл перед дверями храма. Мы не хотим впускать невежд. Почему ты хочешь стать масоном?
— Из-за любви к правде и…
Золотая шпага резко опустилась вниз. Габриэль чуть было не закричал от боли. Острым клинком великий эксперт рассек ему запястье. Кровь брызнула светлой струей и запачкала скалящийся череп, лежавший на бюро. Габриэль ничего не понимал, ведь этого ритуал не предусматривал.
— Остановитесь, вы зашли слишком далеко!
— Я тебе уже сказал: нам не нужны паршивые овцы. Мы ужесточили условия вступления в ложу. На мне лежит тяжкая ответственность: я должен внести изменения в церемонию посвящения. Ты обязан сказать мне правду о своих намерениях. — Он говорил нараспев. Помолчав несколько секунд, он продолжил: — Когда я поверю в твою искренность, ты выйдешь из мрака.
У Габриэля закружилась голова. Боль сжимала его запястье словно клещами. Он явно недооценил братьев. Они знали о жалобах его клиентов и хотели получить признание. Или же это была ловушка? Он слегка нагнулся и увидел, что края его брюк испачканы кровью. Вероятно, шпага задела артерию. Как можно тверже Габриэль повторил:
— Я пришел искать правду…
Клинок сверкнул в воздухе и грациозно опустился на щеку, оставив глубокую ярко-красную полоску. Габриэль скорчился от боли, но наручники тут же вонзились ему в запястья. По щеке покатилась слеза. Его охватил страх.
— Вы больны! Я прекращаю это издевательство. Отпустите меня!
Человек в черном впервые улыбнулся. Прислонившись к стене, на которой висел скелет, он поигрывал шпагой, описывая в воздухе круги.
— Дай мне правильные ответы. Освободи себя от металла, и шпага вернется в ножны.
Он отложил оружие и встал позади Габриэля, опустив ему руки на плечи. Голос его заметно потеплел.
— Поверь мне, когда я вступал в ложу, я тоже преследовал кое-какие корыстные интересы. Я хотел достичь эгоистических целей. Облегчи совесть перед великим архитектором.
Габриэль дрожал от холода и ужаса. Он не хотел больше оставаться наедине с этим сумасшедшим. В темноте раздался его жалобный голос.
— Я хочу приобрести… друзей. Я хочу, чтобы мне помогли сделать карьеру. Я сожалею о прошлых ошибках. Но я хочу измениться!
Он почувствовал, как великий эксперт похлопал его по плечу. Габриэль не видел лица своего экзаменатора, но надеялся, что дал правильный ответ. Он заметил, что кровь течет по ножкам кресла. Голос великого эксперта смягчился.
— Благодарю тебя за честность. Теперь ты можешь переступить порог храма. Я освобожу тебя от наручников.
Не успев опомниться, Габриэль услышал лязг наручников, упавших на пол. Великий эксперт приподнял Габриэля, подхватив его под мышки, и протянул ему пластырь. Габриэля немного пошатывало. Кровь хлынула в его затекшие конечности.
— Весьма впечатляющее испытание. Ну и страху вы нагнали на меня! Что я теперь должен делать?
Великий эксперт обнял его, потом немного отстранился.
— Я поведу тебя в храм, где ты подвергнешься новым испытаниям. Спусти рубашку с плеч и обнажи грудь. Затем встань возле стены. Я прикоснусь кончиком шпаги к твоему сердцу, что будет символизировать твой отказ от всех мирских страхов.
Габриэля охватило возбуждение. Страх исчез. Ритуал шел своим чередом, именно так, как было написано в книге. Он выполнил все требования великого эксперта. Мужчина в фартуке взял шпагу и прикоснулся острием к грудной мышце неофита.
— Готов ли ты вернуться к свету как свободный человек и отказаться от мрака и невежества?
— Да, я готов.
Человек в фартуке доброжелательно смотрел на Габриэля.
— Взгляни мне в глаза. Готов ли ты умереть, чтобы воскреснуть? Ты еще можешь отказаться и уйти.
— Я готов.
Человек в фартуке широко улыбнулся. Он отвел шпагу назад сантиметров на тридцать, а затем резко вонзил клинок в грудь неофита.
— Ты сам этого хотел. Пусть свет войдет в тебя.
Габриэль вытаращил глаза. Он почувствовал, как холодный металл проникает ему в сердце. Боль растеклась по всему телу. Он протянул руки, чтобы отвести шпагу, но было уже поздно. Он даже не мог кричать. Последним, что он увидел, был большой скелет, пляшущий на стене. Габриэль погрузился во мрак.
Убийца вытер клинок о тесьму своего фартука. Кровь запятнала белоснежную ткань. Удовлетворенный, он вложил шпагу в ножны и посмотрел на жертву.
«Гаденыш, слишком много подобных тебе ничтожеств прошли обряд посвящения. Братья еще поблагодарят меня за это. Я брат по крови».
Он взял с бюро череп и вложил его вечному невежде в руки, скрещенные на груди.
Я убиваю и возрождаюсь.
8
Париж, остров Сите, 13 марта 1355 года
Палач попытался рассмотреть черты лица сеньора, но ему это не удалось. Он видел только седую бороду. Треск поленьев в камине напомнил ему столь характерный звук костей, ломающихся под пытками. Дворянин продолжал:
— У вас хорошая репутация, мессир. Доминиканцы, которые используют ваши таланты, не устают расхваливать силу ваших убеждений. Говорят, что вы преследуете ложь до самой глубины тела и никто не может устоять перед ловкостью ваших рук. Это правда?
— Я выполняю свой долг, монсеньор, во славу Господа.
— Господа… Вы уверены? Впрочем, не важно. Я пришел к вам, чтобы поговорить вовсе не о нем, а об узнике, ожидающем вас. Что вам сказали доминиканцы?
— Что мне нужно помочь еретику, который отказывается раскаяться в своих грехах… ради спасения души.
— Измучив его тело?
— Наказав нечестивое тело, измучив душу, находящуюся во власти греха, ибо только так спасают души.
Повернувшись к палачу спиной, мужчина едва заметно улыбнулся.
— Но и о душе я не собираюсь с вами беседовать. И вовсе не у еретика вам предстоит вырвать признание. Речь идет всего лишь о… женщине.
— Какое преступление она совершила?
— Самое ужасное из преступлений, то же самое, за которое этим вечером будет сожжен человек. Оскорбление его величества.
— Значит, она призналась?
— Но не в том, чего мы ожидали от нее.
Палач перестал что-либо понимать.
— Мы отправляем еврея на костер, поскольку знаем, что больше ничего от него не добьемся. Впрочем, он не так уж и боится смерти. А вот его спутница… Молоденькая девица лет двадцати, она должна любить жизнь и потому заговорит. Особенно в ваших опытных руках. Записывайте все, что она скажет. В частности то, что относится к книге.
— К какой книге?
— Вы слишком любопытны, мессир палач! Как и ваши друзья доминиканцы. И они не любят книги. Главным образом те, которых не понимают.
— Существует слишком много книг, распространяющих еретические теории. Эти пергаментные свитки клевещут на нашу святую мать Церковь. Она должна противостоять им, не зная жалости.
— И доминиканцы, как верные сыны Церкви, уничтожают их, не так ли?
— Да ведь в книгах затаился дух демона!
Прежде чем ответить, дворянин погладил бороду.
— Меня не интересует ваша точка зрения на литературу. Но — слушайте меня внимательно! — если подозреваемая сделает хотя бы малейший намек на книгу, вы должны все точно записать, причем собственноручно. А потом поставить меня в известность.
