А. Веста - Оракул
Она неумело надавила на теплую бусину. Автомат вздрогнул, загудел, окошко померкло, размытыми всполохами закрутилась пестрая карусель, картинки вращались все быстрее, смешавшись в разноцветный клубок. В зале дважды моргнул приглушенный свет, внезапно что-то щелкнуло, и на панели выскочили четыре карты: Звезда, Луна, Солнце и картинка с трубящим ангелом.
Из динамиков брызнул бравурный марш.
– Поздравляю, красавица, ты выиграла! Желаешь продолжить игру? – оскалился Ахмет, с трудом скрывая нехорошее удивление.
Анфея вновь набрала тот же набор цифр.
Вихрь сменяющихся картинок слился в сплошную перламутровую полосу, автомат затрясся, по корпусу пробежали сиреневые спруты. И на этот раз магический код сработал безукоризненно. Матрица, спрятанная в недрах автомата, гарантирующая проигрыш, на миг отключилась и, когда снова ожила и бросила в жилы кодирующего устройства электронный импульс, было поздно. Картинки и цифры на панелях совпали, словно случайная посетительница заранее знала код коварной игровой «Энигмы».
На роторе мелькнул ряд нулей, выигрыш Анфеи увеличился в десять раз, и она вновь набрала заветный код. Она не заметила, как исчез Ахмет, растворился в душном сумраке лабиринта, вместо него вокруг Анфеи выросла стена из охранников, исподлобья наблюдающих за игрой.
– Еще немного, и эта лохушка разорит казино, – прошелестело по рации.
В зале вновь появился Ахмет. Разноцветные всполохи стекали с его лица вместе с тяжелым маслянистым потом.
– Извини, девушка, автомат неисправен, – предупредил он.
– Я хочу играть! – неожиданно резко заявила Анфея.
Начальник охраны оглянулся на Ахмета, тот согласно кивнул:
– Вы можете перейти к другому автомату, – обратился он.
Анфея подошла к автомату с низко нахлобученной ковбойской шляпой. Проверяя правильность своей догадки, она аккуратно набрала весь заветный числовой ряд, и машина вновь выдала выигрыш.
– Поздравляю вас с крупным выигрышем! К сожалению, в наличии нет такой суммы, вам придется подождать. Прошу сюда, – слащаво улыбнулся администратор игрового зала, приглашая Анфею присесть в кресло. Охранники плотнее сомкнули оцепление. Других игроков в зале не было, поэтому служба безопасности казино без промедления перекрыла все двери.
– Госпожа, этот зал закрывается, – предупредил администратор, протягивая Анфее пачку купюр. – Вот часть вашего выигрыша, за остальным мы послали машину в банк.
– Скажите, теперь я могу получить воду? – спросила Анфея.
– Сколько угодно, – расплылся в улыбке Ахмет.
Он мигнул охраннику, и вскоре тот явился с бутылкой серебристой жидкости, деликатно открыл крышку и подал девушке. Анфея жадно глотнула и поперхнулась, словно от ожога, из разжавшейся ладони посыпались деньги.
– Зачем эти бумажки, если за них нельзя получить даже чистой воды?
Она брезгливо бросила деньги под ноги Ахмету и, не оглядываясь, пошла по коридору.
На выходе из лабиринта соблазнов угрюмой цепью встали охранники. Анфея беспомощно оглянулась по сторонам. Глядя на мрачных секьюрити, аниматоры в нишах прекратили свои игры, которые затевали всякий раз, когда по лабиринту проходил очередной посетитель. Флейтистка, изображавшая Сафо на острове Лесбос, выронила флейту и попыталась укрыться за колонной, обвитой плющом. Окинув взглядом бульдожьи лица охраны, Анфея вынула из-под тугого пояска золотую флейту и подула, пальцами перебирая лады.
– Взять! – рявкнула рация за ухом у белобрысого спецназовца. Охранники плотнее сомкнули кольцо. Девушка прикрыла глаза и заиграла громче. Ближний охранник замер, прислушиваясь к вкрадчивым звукам, и тайный зверь, запертый в его теле, отозвался поскуливая и подвывая, как тоскующий пес. Эта тонкая и печальная мелодия подбирала ключ к истинной душе, искалеченной и укрытой под маской человеческого тела.
Флейтистка первая отозвалась на зов: грациозно выгнула спину, потянулась и принялась кататься, по-звериному играя и ласково жмурясь. Опустив ресницы, Анфея выводила мелодию. Разноголосый вой и мяуканье не могли заглушить пение флейты.
В лабиринт ворвался жаркий вихрь и лавиной прошумел по подземелью. Через минуту крупная желтая кошка с ярко-изумрудными глазами вскочила с ковра и, мягко ступая, отправилась в сад. Свернувшись клубком в развилке пластмассового дерева, она сладко зевнула и задремала. В вестибюле казино желто-пегие и черные псы жадно лакали воду из источника. Мраморный дворец с фонтанами и рощей зимнего сада превратился в джунгли, охваченные голодом и похотью. Дольше всех продержался бывший спецназовец, но звуки флейты неудержимо тянули его к свободе. Выпущенный на волю пес в золотом ошейнике впился в горло своему бывшему хозяину – щуплому лысому грифу-падальщику с черными лоснящимися крыльями.
Анфея опустила флейту и выбежала из лабиринта в фойе. Швейцара уже не было на месте, вместо него в золотой мусорнице деловито шуршал толстый усатый пасюк. Анфея не спеша накинула кожушок из волчьей шерсти, обула валенки и, неслышно ступая, покинула хрустальный дворец.
Анфея шла уже несколько часов, повинуясь тугим толчкам крови, она двигалась почти наугад, подняв лицо к ледяным мерцающим созвездиям. Острое, не поддающееся разуму чувство вело ее вперед. Она насквозь прошла ночной город и по воздушному подвесному тоннелю перешла светящуюся в ночи кольцевую автодорогу. Справа выгнутой полусферой серебрился новый крытый аквапарк. За стеклом царило все то же обманчивое тепло тропического сада, густая зелень пальм и плеск фонтанов. «Тортила! Новый развлекательный центр Мерцалова!» – кричали огромные светящиеся баннеры на автостраде. На десятиметровом экране извивалось тело в стальной чешуе, и из раскрывающейся пасти Полоза то и дело высовывался пламенеющий язык неоновой надписи: «Уреус!!!»
Стоя на подвесном мосту, Анфея с удивлением наблюдала странное представление внизу. Стометровая очередь подъезжавших машин глянцевой мерцающей змеей вползала на эстакаду и торопливо уползала в щель подземного паркинга – так прячется гадюка под разлапистый пень. Шикарная публика торопилась на закрытую ночную тусовку. Зазывные плакаты нагнетали истерию: этой ночью ожидалось явление таинственного чудовища, пойманного в сибирском озере.
Анфея спустилась с моста и по кругу обошла аквапарк. Стеклянная черепаха была плотно оцеплена охранниками в черных комбинезонах с надписью «Гидра». С тыла, как раз под хвостом у гигантской Тортилы, располагался служебный вход. Невзирая на легкий мороз, у прозрачных светочувствительных дверей курили полураздетые участницы японского варьете «Голубой дракон». Анфея смешалась с пестрой карнавальной толпой и незамеченной прошла между охранниками.
Глава 8
Рука мистерий
Полюби эту вечность болот,
Никогда не иссякнет их мощь.
А. Блок31 декабря 20… г., 23-00.
Под Новый год время ускоряет бег, и люди отвечают ему веселой суматохой, словно что-то вот-вот должно свалиться на голову, и эта суета человеческого муравейника, должно быть, очень веселит румяного красноносого лесоруба, высоко поднявшего солнечный топор: лезвие солнцеворота вот-вот ударит по свеженькой колоде грядущего года, и она разлетится на поленья дней и лучины мгновений.
В этот час «холодного лезвия и горячего очага» в старинном особняке на Никитской улице все еще шло порядком затянувшееся совещание. За окнами ошалело били петарды, вопила сигнализация и буйная ватага выталкивала из сугроба застрявшую машину, а на столе у Сельдерея лежала последняя книга Парнасова. Вот уже несколько часов книгу просматривали на просвет, пересчитывали строки и страницы и сладострастно щупали переплет.
– «Буратино шлепнулся в воду, и зеленая ряска сомкнулась над ним… Внезапно над поверхностью пруда показалась змеиная голова, но то была не змея, а старая, никому не страшная черепаха Тортила», – усталым голосом читала Стелла. – Обратите внимание, у Толстого эта фраза написана чуть по-другому.
– Ну и что? – хмурил густые брови Сельдерей.
– По всей видимости, у Парнасова под рукой не было книги, и он был вынужден цитировать по памяти.
Полковник Сельдерей раскрыл парнасовский фолиант и долго смотрел на обведенный маркером текст:
– Действительно, это предложение выделено другим шрифтом и взято в кавычки. К тому же это о диннадцатая страница одиннадцатой главы! Это имеет какое-то значение?
– Несомненно, текст содержит особую шифрованную информацию, – волнуясь, объяснила Стелла. – Кстати, особыми знаками и значками не брезговал и автор «Золотого ключика»: «С поднятой лапой черепаха Тортила опустилась в воду» – это место зачем-то взято в кавычки, но не Парнасовым, а самим Алексеем Толстым. На что намекает сказочник, рисуя медлительную и подслеповатую Тортилу? Слепая и медлительная черепаха с поднятой лапой – ни дать ни взять сама Фемида! Поднятая лапа Тортилы и меч в руках Фемиды одинаково апеллируют к высшему Судье. Глаза Фемиды завязаны шарфом, да и старая черепаха тоже слаба глазами и в силу многих причин вечно опаздывает, отчего кармическое воздаяние за грехи часто откладывается на будущую жизнь.
