Елена Ярошенко - Две жены господина Н.
Глава 28
Май 1907 г.Колычев сидел у окна и наслаждался внезапно пришедшим теплом. Вместо почек на деревьях как-то вдруг, за один день развернулись крошечные клейкие нежно-зеленые листочки, и казалось, если долго на них смотреть, можно увидеть, как они растут. Доктора уже позволили Колычеву совершать недолгие прогулки. Он предвкушал, как ближе к полудню выйдет на улицу и подставит лицо ласковому весеннему солнышку.
Господи, как хорошо жить и как много на свете простых, ничем не заменимых радостей — солнце, весна, синее небо, первые листики… Торговки, наверное, на всех углах продают желтые весенние цветы, можно будет принести в дом пару букетиков…
В дверь всунулась голова Василия.
— Дмитрий Степанович, что к обеду заказать желаете? Суп мясной или рыбный варить? Что вам по аппетиту?
— Делайте, что вам проще, Вася! Мне все равно.
Слуги так преданно ухаживали за ним в дни его болезни, что сейчас, выздоравливая, Колычев чувствовал к ним огромную благодарность. Впрочем, весь мир казался ему теперь очень добрым…
— А к вам тут господин Антипов пришли. Прикажете принять?
Нет, никогда не удастся сделать из Васи образцового слугу… Ну кто так докладывает о гостях? Впрочем, у парня много других достоинств.
— Проси. Здравствуй, Павел!
Антипов тоже совершенно перестал раздражать Колычева. Дмитрий со стыдом вспоминал, как мечтал в больнице, чтобы Павел поскорее ушел из палаты и оставил его в покое.
Теперь незатейливая болтовня Антипова, часто навещавшего раненого следователя и пытавшегося всячески его развлечь, была Дмитрию совершенно необходима. Визиты Антипова не давали ощущать одиночество.
Но сегодня Павел появился непривычно рано, обычно он заходил к вечеру, когда успевал управиться со служебными делами.
— Митя, слушай, у меня такие новости!
— Ну? Рассказывай!
— Да нет, я своими россказнями только все впечатление тебе испорчу. Вот, читай.
Антипов вытащил из внутреннего кармана тонкую пачечку исписанных листов бумаги.
— Тут такое происшествие имело место, не поверишь! Вот говорят же — господь правду видит! Я сам из материалов дела выписки производил для тебя. Кое-что выпустил, конечно, кое-что подсократил… Но суть оставил.
Колычев развернул протянутые ему листки. Сверху довольно корявым почерком было размашисто написано: «Из дела по обвинению потомственной дворянки Марии Веневской в принадлежности к антиправительственной организации, так называемой „Боевой группе социалистов-революционеров“, и занятии террористической деятельностью».
Колычев почувствовал, что его сердце заколотилось, а руки стали неприятно влажными. Антипов отошел к другому окну, приоткрыл форточку и закурил, не глядя на Дмитрия.
Дмитрий продолжил чтение:
«21 апреля сего года дворник Имохин по настоянию своей жены Капитолины, услышавшей подозрительный шум в квартире Лубковских, поднялся к ним на этаж, посмотреть, что там произошло. Квартиру он нашел незапертою и пустою, а на полу в прихожей заметил окровавленное полотенце, о чем было незамедлительно сообщено полиции».
— А кто такие Лубковские, Паша? — спросил Колычев.
— Евдокия Лубковская — это одно из имен твоей подлюки-пассии. Ты читай, читай, тебе все скоро понятно будет. Не мог же я все дело с самого начала переписать. Выбрал главное…
«При осмотре обнаружилось, что передняя, кухня и две комнаты из тех, что занимали жильцы, залиты кровью, в особенности комната в одно окно, обращенная к тупику и служившая, по-видимому, спальней женщины.
Эта же комната и находившаяся там мебель носили на себе следы разрушений. (Описание разрушений.) В расстоянии шага от стола линолеумное покрытие пола было пробито насквозь, в обнаженном полу виднелись вонзившиеся кусочки жести и осколок кости.
Около пробитого отверстия имелась лужа крови, от которой по направлению к двери в переднюю шли зигзагами сплошные пятна крови. По кафельным плиткам находившейся возле двери печки, с высоты одного аршина от пола, тянулось книзу несколько линейных стоков крови, образовавших на полу лужу. Задвижка и ручка двери со стороны спальни были сильно испачканы кровью, и от них по полотну двери книзу шла струя крови. Затем кровяные следы по полу передней вели на кухню к раковине и стене, на которой укреплена полка с посудой.
По всей спальне были усмотрены… (Следует подробное описание найденных фрагментов кожи, мышечных тканей и осколков костей, а также указательного пальца левой руки женщины, мест их обнаружения и характера разброса, предположительно по радиусам от стола в спальне.)
В жилых комнатах квартиры Лубковских были обнаружены следующие, служащие к разъяснению данного дела предметы: сверток с 2 пакетами гремучего студня весом около 5 фунтов; 4 стеклянные трубочки с шариками, наполненными серной кислотой, с привязанными к трубочкам свинцовыми грузиками; две цилиндрической формы жестяные коробки с укрепленными внутри капсюлями гремучей ртути; 1 закрытая крышкой и залитая парафином коробка, представлявшая собой вполне снаряженный детонаторный патрон, коробка со смесью бертолетовой соли и сахара… (Далее следует подробное перечисление найденных предметов, используемых террористами для изготовления самодельных взрывных устройств.)
Приглашенные эксперты, полковник Колонтаев и титулярный советник Тесленко, высказали мнение, что в квартире Лубковских произошел взрыв детонаторного патрона во время его снаряжения, вызванный неловким или неосторожным движением лица, занимавшегося означенной работой.
Взрыв этот причинил работавшему повреждения, на которые указывают следы крови и оторванные пальцы. Все найденные материалы и взрывчатые вещества предназначались для изготовления ударно-разрывных снарядов, подобных тому, который год назад был брошен в коляску московского генерал-губернатора.
При розыске лиц, проживавших в доме церкви св. Николая под фамилией Лубковских, выяснилось, что предъявленный ими паспорт был подложным. Несмотря на все принятые меры, личность мужчины, нанявшего квартиру, осталась в точности не установленной, и он разыскан не был; женщину же, которую он выдавал за свою жену, удалось задержать.
По данным дознания и предварительного следствия было установлено, что 21 апреля в частную лечебницу Шульмана на Пятницкой улице явилась окровавленная женщина, у которой на левой руке отсутствовали все пальцы, а на правой руке полностью отсутствовали указательный палец и мизинец; остальные пальцы правой руки имели серьезные повреждения, причем две фаланги большого и среднего пальцев были совершенно обнажены. (Далее детальное описание характера травм женщины.)
Женщина назвалась мещанкой Шестаковой и предъявила соответствующий паспорт, который, однако, впоследствии оказался фальшивым. Происхождение повреждений Шестакова объяснила взрывом керосинки.
По оказании первой помощи женщину перевезли в Первую городскую больницу. В больнице Шестаковой произвели операцию, вскоре после которой какие-то мужчина и женщина; оставшиеся неразысканными, перевезли Шестакову из Первой городской в Бахрушинскую больницу, где она назвалась мещанкой Яковлевой из Тетюшей. Паспорт на имя Яковлевой также оказался фальшивым.
28 апреля сего года Лубковская-Шестакова-Яковлева была арестована».
— Не знаю, прав я или не прав, но счел нужным тебя известить, — тихо сказал Антипов, когда Колычев дочитал бумаги до конца. — У меня в жандармерии есть приятели, так что в информации не отказали…
— Где она сейчас, Павел? — спросил Колычев, сглотнув вставший в горле комок.
— Известно где, в тюремной больнице на излечении до суда. А что? Неужто проведать собрался?
— Да. Мне совершенно необходимо ее увидеть.
— Что ж, воля твоя. Могу поспособствовать. Только, Митя… Дело, конечно, не мое, но я бы такую тварь нипочем не простил…
Глава 29
Мура, бледная, с заострившимся лицом, лежала на неудобной тюремной койке и тупо разглядывала облезлую стену, покрытую сетью мелких трещинок.
Болели руки, причем казалось, что болит каждый палец до самого кончика, каждый из тех пальцев, которых больше не было. Прекрасные Мурины руки превратились в уродливые, обмотанные бинтами культяпки.
Случившееся было так страшно и непоправимо, что от безысходности душа Муры болела даже сильнее, чем исчезнувшие пальцы.
Теперь ее жизнь кончена. Она никому не будет нужна — ни революции, ни террору, ни мужчинам, которые совсем недавно готовы были жизнь отдать за один ее взгляд…
