Борис Акунин - Чёрный город
— Кто окружил? — переспросил Фандорин. Слово ему где-то уже встречалось, но значение он запамятовал.
— Так иногда называют местных мусульман.
— Откуда вы знаете, что это были азербайджанцы?
— По тысяче примет! Лица у них были закрыты, но глаза, брови, конская сбруя… Уж можете поверить, я бакинец, в таких вещах я не ошибаюсь…
— Сколько их было?
— Человек двадцать… Они знали, что мы без охраны, потому и напали.
— А почему вы были без охраны? Даже во время съемок в Старом Городе вас охраняли люди вашего дяди.
— Потому что дядя срочно уехал куда-то! Еще позавчера.
«Так-так. После нашей маленькой беседы осторожный господин Арташесов решил, что бакинский климат для него вреден. Вероятно, сообразил, что я доберусь до Шубина и это неизвестно чем закончится».
— И поэтому вы явились ко мне, а не к Месропу Карапетовичу?
— Да. Я знаю, что вы за человек. Клара мне рассказывала. Спасите ее! Спасите мою группу!
«Этого мне еще только не хватало».
— Обратитесь в п-полицию.
Леон удивился.
— Помилуйте, я бакинец! Какая полиция? И что она может? Я поклялся Кларе, что разыщу вас. Вы ведь не дадите ей погибнуть? Не станете мстить за то, что она вас покинула.
— Нет, за это не стану, — уверил молодого человека Эраст Петрович.
— Она сказала: «Спешите, мой рыцарь! Бегите к Фандорину. Он будет знать, что нужно сделать! Он спасет нас!» И я убежал.
«Значит, спасать буду я, а рыцарь — Леон? Черт, как всё это некстати».
— Вот что, — вздохнул Эраст Петрович. — Давайте так: я задаю вопросы, вы отвечаете. Что произошло после того, как напали разбойники?
— Они посадили всех нас, сорок четыре человека, в какие-то жуткие телеги… Мы долго ехали на запад, в сторону Шемахи… Двигались весь день и всю ночь, с короткими остановками. Давали только лепешки и воду… Многие актрисы от страха и жары падали в обморок. О, как мужественно держалась Клара! Она всех подбадривала, пела «Courage, courage, mes bons Français!»[8].
Режиссер закрыл лицо руками, зарыдал, а Эраст Петрович подумал: это она вошла в роль Жанны из позапрошлогодней «Орлеанской Девы».
— Куда вас в результате п-привезли?
— Понятия не имею! По-моему, к отрогам Чувал-дага. В жизни не бывал в такой жуткой глуши. Там какая-то полуразваленная крепость. Вот где бы снять штурм Иерусалима!
— Значит, группу держат в к-крепости? Опишите ее как можно подробнее.
Арт развел руками:
— Стены желтого камня. Башни… Кажется, сухой ров.
— А внутри?
— Не знаю. Я убежал раньше. Нас остановили, один бандит поскакал вперед, к замку. Все смотрели в ту сторону. Я воспользовался этим. Поцеловал Кларе руку, спрятался под повозку. Переполз в кусты. Никто не заметил… Я видел, как телеги въехали в ворота. На башне там часовой, а кусты редкие, поэтому я ползком… Видите, на что похожи пиджак и брюки?
— Хорошо, вы уползли. Что было дальше?
— Добежал до деревни. Гляжу — азербайджанская. Армянину не помогут… Украл коня. Поскакал. Боже, как я скакал! Нас везли туда весь день и всю ночь, а я добрался до Баку за четыре часа… Конь упал, весь в мыле… Я бежал, тоже падал… На окраине нанял извозчика. Вы представляете, они даже не отобрали деньги! Это не обычные разбойники! Ах, Клара, Клара!
Подождав, когда у Леона закончится очередной приступ рыданий, Фандорин спросил:
— И вы даже не подозреваете, кто это может быть?
— Да кто угодно! Мало ли!
«В утренних газетах про исчезновение съемочной группы ничего. Если это похищение ради выкупа, зачем красть сорок четыре человека? Единственный, за кого можно получить хороший куш, — сам Арт. Но его-то как раз упустили. Странная история. Нужно спросить Гасыма — что он об этом думает».
— Послушайте, — сказал Эраст Петрович. — Вы устали, но отдыхать некогда. Сейчас мы переберемся в другое место. Ни о чем не спрашивайте, просто делайте, как я г-говорю.
Режиссер с готовностью поклялся беспрекословно подчиняться. Черные глаза горели отчаянием и надеждой.
— Я з-захвачу кое-какие вещи. Это займет пять минут. Съешьте пока что-нибудь. Вам понадобятся силы.
На столе было блюдо с фруктами и сладостями — compliment от отеля, но Леон содрогнулся.
— Я не могу есть, не могу пить. Я даже сидеть не могу! Спасите Клару! Спасите мою группу!
«Чемоданы придется оставить. В саквояж самое необходимое. И Никки — обязательно… Вдвоем со служителем муз выбраться из гостиницы будет труднее. Ну-ка, что там у нас за окном?»
Наискось от входа, в тени дерева, стоял автомобиль с задвинутыми шторками. Из выхлопной трубы вился дымок — двигатель работал.
Когда Фандорин меньше, чем полчаса назад, подходил к «Националю», машины не было.
Может быть, случайность. Но рисковать не стоило.
Выглянул в приоткрытую дверь. Коридор пуст.
— За мной. Д-дистанция пять шагов.
На черную лестницу Эраст Петрович вышел один, бесшумно. Замер.
На первом этаже кто-то переминался с ноги на ногу.
Вернувшись в коридор, Фандорин сказал:
— Идите первым. Там внизу мужчина. Заговорите с ним. Нужно, чтобы он повернулся к лестнице спиной.
— О чем заговорить?
— Не знаю. Придумайте мизансцену, вы же режиссер.
Леон кивнул. Потер лоб. Откинул с лица волосы.
— Хорошо. Я в образе.
С заданием он справился отменно.
Беззвучно спускаясь по ступенькам, Эраст Петрович слышал голос Арта:
— Мерси! Очень обяжете. А то курильщик без спичек — все равно что сами знаете что. — И хохотнул. Вот что значит истинно артистическая натура.
Человек в светлом костюме, стоя к Фандорину спиной, подносил режиссеру огонь. Блестела светлая набриллиантиненная макушка с идеальным пробором. На подпольщика блондин был не похож — скорее на какого-нибудь щеголя-парикмахера. И пахло от него соответственно: дешевым жасминовым одеколоном.
Эраст Петрович даже заколебался. Но нет, лучше перестраховаться.
Он взял душистого господина сзади за шею, несколько секунд подержал — и бережно уложил под лестницу, к ведрам и щеткам.
— Это их человек? — свирепо спросил Арт. — Мерзавец!
И пнул лежащего ногой.
— Я не знаю, кто это. Не м-мешайте.
Быстрый осмотр карманов ничего интересного не дал. «Парабеллум»? У бакинского жителя пистолет — предмет повседневного обихода, вроде расчески. Визитные карточки. «Фридрих Иванович Вайсмюллер. „Шабо и партнеры“. Страховая компания». Не парикмахер. Страховой агент или коммивояжер — обычное прикрытие для нелегала. Но, как и «парабеллум», не доказательство.
Эраст Петрович был неравнодушен к запаху жасмина: терпеть его не мог.
«Как можно так надушиваться дрянью?»
— Ладно, пусть поспит. Идемте.
* * *— Зачем армянин привел? — вот первое, что сказал Гасым, даже не ответив на приветствие.
Эраст Петрович объяснил.
Гочи удивился:
— Почему не говорил, что у тебя жена есть? Жена, конечно, надо спасать.
Что-то он, видно, заметил в выражении фандоринского лица. Подумал-подумал и спросил:
— Красивая жена?
— Очень! — воскликнул Леон.
— Да, к-красивая. Какая разница?
— Э, очень большой разница! Если жена некрасивая и не очень нужна, можно подождать, пока разбойники ее насилуют, а спасать потом. Тогда убиваешь разбойники и убиваешь жена. Не сберегла честь — убил. Очень удобно.
— Что за азербайджанская логика! — вскричал Арт.
На его счастье, Гасым, кажется, не знал слова «логика». Или намеренно игнорировал армянина.
— Раз жена очень красивая и прошло столько времени, ее все равно уже насиловали, — продолжал размышлять вслух Гасым. — Если жалко жена убивать, можно просто побить.
— Нет, нет! — взвыл Леон, схватившись за виски. — Они ее не тронут! Они не посмеют! Я… Я не могу об этом думать!
Рухнул на колени, согнулся, зарыдал.
Гасым смотрел с уважением.
— Вай, армянин, а хороший человек. Как из-за чужая жена убивается.
— Давай б-ближе к делу, — разозлился Эраст Петрович. — Кто эти разбойники, по-твоему? Что им нужно? Почему не требуют выкупа?
— Я знаю? — Гочи пожал плечами. — Ехать смотреть надо. Может, кто знакомый. Тогда плохо. Если незнакомая — хорошо. Убьем, жена назад заберем. Э! — он тронул режиссера ногой. — Место запомнил где?
Арт, всхлипывая, кивнул.
Гасым стал загибать пальцы:
— Шесть конь нужен. Один человек — два конь. Еще ишак нужен.
— Ишак-то зачем?
— Как зачем? Кушать надо. Вода надо. Будем отдыхать — кошма стелить надо. Люблю мягко сидеть.
— Отдыхать?! — вскинулся Леон. — С ума вы сошли! Она там… А вы — отдыхать?! Быстрее, господа, быстрее!
Но очень уж быстро не получилось. Экспедиция в горы, за несколько десятков километров от города, требовала подготовки. В этом следовало положиться на Гасыма, а гочи не отличался торопливостью. Сначала он думал и допивал чай. Потом ушел добывать «шесть конь и один ишак».
