Борис Акунин - Планета Вода (сборник)
Эраст Петрович молчал, осмысливая услышанное.
– Вот и я о том же, – по-своему понял его молчание Ольшевский. – Главный закон бытия знаете какой? Удача приходит только к недостойным. Вроде этой дуры Февроньи. Подвалило ей счастье, а она и воспользоваться не сумела. Вот вы человек достойный, это невооруженным глазом видно. Скажите, вам хоть раз повезло в жизни? Лично мне – ни разу. Послушайте, Эраст Петрович. Я почему-то испытываю к вам инстинктивное доверие. Помогите мне выбраться отсюда! – Затворник умоляюще сложил руки. – Я с ума здесь сойду, в этом морге! Вытащите меня!
До чего несимпатичная парочка – что Людмила, что ее Руслан, подумал Фандорин. Женщина-удав, способная любить только кроликов, и мужчина-клещ, которому все равно к кому присосаться.
– Помогите себе сами, – сухо сказал Эраст Петрович. – Хоть раз в жизни. А еще лучше помогите вашей невесте. Она ведь так там и валяется. Побейте ее по щекам, дайте воды.
Во двор, где уже смеркалось, он вышел мрачный и озабоченный.
Древняя старуха, инвалидка с монголоидным синдромом и какая-то мышка-незабудка? Ничего себе герметический детектив.
Неофициальный визит
У докторского флигеля, озираясь по сторонам, топтался Клочков.
– Эраст Петрович! А я стучу, никто не отзывается…
– Людмила Сократовна показывала мне т-территорию, – не вдаваясь в подробности, сказал Фандорин. – Что-то вы быстро обернулись. Нашли Шугая?
– Он сам ко мне вышел. Я и позвать не успел. Только собирался крикнуть – вдруг сзади за плечо. Я чуть не подпрыгнул. Бррр! – Титулярный советник передернулся. – Стоит, смотрит. Он молчаливый, Шугай.
– Почему вы его не привели?
– Не захотел. Я говорю, человек от Хозяина, тебя требует. Он показал рукой вокруг, повернулся – и исчез. Это значит: «Я здесь, пусть приходит». Уверен, что он и сейчас нас разглядывает… – Сергей Тихонович нервно обернулся на опушку. – Не отложить ли до утра?
– З-зачем же? Пока не стемнело, поговорю с вашим Чингачгуком.
– Как вы его назвали? – хихикнул товарищ прокурора. – Похож. Действительно, персонаж из Фенимора Купера. Только там Кожаный Чулок, а этот Кожаный Валенок. Он в валенках ходит зимой и летом, Шугай…
Эраст Петрович уже шагал к лесу – широко и быстро, так что Клочкову пришлось догонять бегом.
Вошли по тропинке в густую тень сосен, самые верхушки которых еще отливали малиновым отсветом зашедшего солнца.
– Вот здесь мы с ним расстались, – задыхаясь, показал Сергей Тихонович на маленькую лужайку. – Эй, Шугай! Где ты? Иди сюда!
Тишина.
– Шугай! Я же знаю, ты здесь! Выйди!
Фандорин поднял палец: помолчите. Закрыл глаза, отключил слух. Обычные органы чувств в чаще помочь не могли. Если лесной человек решил поиграть в прятки, его не увидишь и не услышишь. Однако существовал еще один рецептор, называемый «чувство кожи», реагирующий на чужой взгляд, особенно если взгляд был сосредоточенным и таил в себе опасность. Развить в себе «чувство кожи» непросто, это требует долгой тренировки.
Постояв в полной неподвижности с минуту, Эраст Петрович без колебаний повернулся и направился к старой раздвоенной сосне. До нее было не более пятнадцати шагов.
От ствола, уже не таясь, отделилась невысокая плотная фигура. Человек был в меховой шапке, нагольной куртке и коротких обшитых кожей валенках.
Приблизившись, Фандорин увидел, что лицо у человека странное. Кожа глиняного цвета и глиняной же фактуры; рот безгуб, глубоко провален, и кончик загнутого носа почти встречается с острым подбородком.
На плотно стянутых ремнях заплечный мешок. Из правого валенка торчит палка – нет, не палка, а трубка. Из нее охотник, надо полагать, и стреляет иглами. К поясу прикреплен широкий нож в узорчатых ножнах.
Начинать разговор Эраст Петрович не торопился, внимательно рассматривая охотника. Шугай тоже разглядывал незнакомца. Припухшие веки были полузакрыты, в узких щелках посверкивали тусклые огоньки.
– Ну здравствуй, Шугай, – наконец произнес Фандорин. – Ты-то мне и нужен.
Молчание. И неясно – понял или нет.
– Где ты был в ночь, когда убили монахиню?
Ни слова, ни движения.
– Отвечай господину Фандорину! – прикрикнул сзади Клочков. – Это очень большой начальник! Хозяин рассердится. Где ты был той ночью? Говори!
А Эраст Петрович повторять вопрос не стал – просто смотрел Шугаю прямо в его щелки и ждал.
Через полминуты, а может быть, и через целую минуту зытяк коротко сказал:
– Тут. – И слегка качнул головой на деревья.
– Что делал?
– …Смотрел, – опять очень не сразу прозвучал ответ. Рот был беззуб, поэтому получилось «шмотрел». Снова кивок – теперь в сторону больницы.
– А на реку смотрел?
Голова в меховой шапке едва заметно качнулась.
– И на берег не ходил?
Молчит. Неохотно двинул подбородком влево, вправо.
– Сними шапку! – оглушительно гаркнул Фандорин – титулярный советник от неожиданности ойкнул. – Шапку долой, когда разговариваешь со статским советником, с-скотина!
Шугай смотрел неподвижно, глиняная морда никаких эмоций не выражала.
Бешено выругавшись, Эраст Петрович сдернул с охотника головной убор и отшвырнул. Подброшенная сильной рукой, шапка взлетела высоко и обратно не упала.
Все трое посмотрели вверх. Шапка зацепилась за ветку и покачивалась там, метрах в пяти или шести от земли.
– Сам виноват, хам, – проворчал Фандорин, кажется, уже сожалея о своей вспышке. – Остался без шапки.
Охотник развернулся. Бесшумной, слегка раскачивающейся походкой подошел к сосне и вдруг очень быстро и ловко полез вверх по совершенно гладкому стволу.
– Ну его к черту, м-могиканина этого. Идемте, Сергей Тихонович.
Титулярный советник, оглядываясь назад, сказал:
– Зачем вы так? Теперь он с вами вообще говорить не станет. И потом, он злопамятный…
– Чингачгук уже и так сообщил мне всё, что я хотел з-знать. А злопамятность вредоносна прежде всего для того, кто таит в душе зло, – назидательно ответил Эраст Петрович. – Скажите лучше, где будем ночевать. Госпожа Аннушкина вряд ли окажет нам г-гостеприимство.
– Прямо в больнице можно. Все палаты пустые.
– Вот и располагайтесь. Отдыхайте. А я п-погуляю.
Сергей Тихонович жалобно сказал:
– Я понимаю… Я вышел у вас из доверия, потому что не рассказал про Шугая. И еще эти взятки морфием… Но я очень хочу стать другим, поверьте. – Он сжал тощую руку в кулак, помогая себе жестами. Слова давались ему с трудом. – Для меня невероятно важно, чтобы вы мне поверили… Я не знаю, что бы я сделал, лишь бы заслужить ваше уважение. Как это сделать, как?
– Ну, для начала вы могли бы достать вон ту штуку, оттопыривающую правый карман ваших брюк, – жестко сказал Фандорин. – Вынимайте, вынимайте.
– Как вы…? Откуда? – пролепетал титулярный советник.
Вытащил из кармана металлическую коробочку – точь-в-точь такую же, как выброшенная в реку.
Эраст Петрович взял, открыл. Шприц, пузырек с прозрачной жидкостью.
– Очень просто. Когда я выкинул ту, вы первым делом непроизвольно схватились за к-карман.
– Выкиньте и эту! – воскликнул Сергей Тихонович. – Она меня мучает! В ней будто сидит крошечный черт и искушает меня, искушает! Но я не поддался!
– Нет. – Фандорин вернул коробочку. – Пусть искушает. Я хочу, чтобы завтра утром вы предъявили мне пузырек. По-прежнему запечатанным. В прошлый раз я был рядом и помог вам. Теперь вы должны научиться справляться в одиночку. Сейчас я покажу вам, как концентрировать и направлять энергию Ки самостоятельно, пожелаю хорошей ночи и оставлю. Увидимся утром.
– Я попробую! Нет, не попробую. – Клочков приложил ладонь к сердцу, будто давал присягу – Я клянусь!
– Вот и п-прекрасно.
* * *Вначале ночь была беспросветно темной, будто на мир опрокинулась гигантская склянка черной туши. Однако за час до полуночи тучи раздвинулись, в прореху без интереса заглянула рыхлая луна, и ее лучи лениво нарисовали серебристую полосу реки, щетинистые лесные берега и белый прямоугольник между ними – остров действительно очень похожий на натянутый ветром грот-парус, хотя никакого ветра не было.
Если бы кто-то внимательно посмотрел на реку, то заметил бы нечто поразительное и пугающее – темный силуэт лодки, которая двигалась сама по себе: поднимались и опускались весла, с лопастей стекала посверкивающая вода, но гребца не было.
Черный облегающий костюм и черная маска с прорезями для глаз – ночной наряд клана «крадущихся», для того и существовал, чтобы мастера тайных ремесел нельзя было разглядеть и в пяти шагах.
Фандорин греб осторожно, без всплеска, стараясь к тому же держаться в тени утеса. Лодку на больничной пристани он выбрал самую легкую, уключины смазал, так что движение по воде было бесшумным.
Сначала он подплыл прямо к помосту, от которого вверх, к поднятой корзине лифта, тянулись два троса. Потрогал их – скользкие, натертые смолой. По таким не влезет и ниндзя.
