Жан-Мишель Тибо - Последнее пророчество
– Сеньор! Я что-то нашел!
Высокий гринго быстро подошел к нему:
– Браво, Алонсо!
Обрадованный, он протянул индейцу доллар. Он всегда вознаграждал рабочего за первую находку.
Хавьер взял лопату. Он не стал пить пиво. Он вообще не употреблял спиртного. Страх все еще переполнял душу. Шепотом прочитав «Радуйся, Мария, благодати полная!», он вонзил лопату в песок.
Яма в форме воронки расширялась. Время от времени со стенок ее осыпалась земля, оседая на коже и одежде людей с лопатами. Кто-то заговорил о разорителях могил, погребенных под слоем песка. К счастью, в их команде никогда не бывало несчастных случаев.
Наконец они достигли нужной глубины. Теперь рабочие действовали очень осторожно. Лопаты были отброшены в сторону. Почву разгребали руками. Появился округлый бок покрытого геометрическим рисунком горшка. Он был абсолютно целым. Помимо него вскоре было извлечено еще пятьдесят сосудов, также не тронутых временем.
В горле Хавьера стал ком. Он знал, что будет дальше. Рабочие получат вторую порцию пива, потом переругаются между собой, чтобы взбодриться и отогнать злых духов. Работа продолжится, но уже более быстрым темпом. Вскоре на поверхности покажутся первые останки. Покажутся внезапно, вместе с остатками одежды и полотняными мешочками, в которые помещены предметы обихода: веретена, бусы, браслеты, фигурки религиозного назначения, зубы пумы.
Настал критический момент. Гринго хорошо знали нравы своих чернорабочих. Они неотрывно следили за их руками, готовыми стянуть часть сокровища.
Хавьер вылез из ямы. Он никогда не принимал участия непосредственно в разграблении могил. И все же он не мог оторвать взгляда от мумии, чья голова все еще была украшена тюрбаном.
С мумии сняли одежду и украшения. Индейцы оторвали голову и завернули ее в джутовый мешок. Головы по хорошей цене покупали адепты колдовства и черной магии в Лиме. Кости бросили обратно в яму.
Хавьер дрожал. Призраки стекались к разрытой могиле со всех уголков некрополя. Он видел их размытые силуэты на фоне залитого лунным светом пейзажа. Беззвучными криками они призывали на головы осквернителей месть их жестоких богов, оставляя клеймо несчастья на их душах.
Хавьера они обходили стороной. Его душа имела иную природу, и поэтому была для них недосягаема.
– Это уже кое-что, – сказал высокий гринго, взвешивая в руке тяжелое золотое колье.
Он смотрел на сваленную в кучу добычу. По грубым подсчетам за это можно было выручить сто пятьдесят тысяч долларов. Он облизнулся от удовольствия. Украшения они сбудут перекупщикам из Далласа, которые потом предложат их богатым коллекционерам Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Ткани найдут своих покупателей в Японии, где стилисты скопируют их и станут использовать в дизайне одежды. Керамика отправится прямиком в Европу, в том числе и на аукционы.
Сто пятьдесят тысяч долларов! А ведь день еще не закончился…
Глава 54
Дверь в кабинет была открыта настежь. Папа сам вышел навстречу посетительницам. Инесс, увидев его, опустилась на колени.
– Да хранит вас Господь, – сказал он, благословляя ее и протягивая руку с кольцом для поцелуя.
Она не решалась встать. Он деликатно взял ее под руку.
– Идемте, дочь моя. Вы можете идти к себе, сестра, – добавил он, обращаясь к Бригитте.
Немецкая монахиня, сделав что-то вроде реверанса, ушла. На сердце у нее было тяжело. Она немедленно направилась с отчетом к мадам Стампа. Несколькими секундами позже появился дворецкий. Паоло Габриэлле лучше кого бы то ни было умел хранить тайны и старательно следил за порядком в личных апартаментах папы.
– Паоло, распорядитесь забрать багаж сестры Инесс из отеля, – сказал папа. – Приготовьте большую гостевую комнату на вилле «Барберини». Может быть, вы желаете съесть что-нибудь, дочь моя?
– Нет. Благодарю вас, ваше святейшество, – пробормотала Инесс.
Решение поселить Инесс вблизи Кастель Гандольфо пришло к нему спонтанно. Инесс переполняли эмоции. В голове шумело, она растерялась и не знала, что ей делать. Бенедикт указал ей на обитый тканью стул возле низкого столика, на котором лежал текст «Магнификата». Когда она села, папа устроился в кресле напротив. Вот он перед ней, духовный пастырь человечества, Божественный избранник, гарант положений Евангелий, связующий элемент между землей и Небом. Бенедикт видел ее замешательство. Его губы тронула улыбка. Он с первого взгляда понял, что перед ним идеалистка, но идеалистка искренне верующая. Ее намерения не были враждебными. Ему захотелось приободрить ее. Он дождался, когда дворецкий выйдет, после чего сказал прямо:
– Успокойтесь, сестра Инесс, я всего лишь человек, такой же, как и все люди. Шестнадцать лет я страдаю от гипертонии и быстро устаю. Мне пришлось отказаться от сладостей и колбасы, которые я обожал. И я все еще грешу чревоугодием, правда, теперь только в мыслях. Придет время, и Господь накажет меня за это.
Его слова смутили Инесс. Люди рассказывали о нем столько плохого… И вот он говорит с ней о слабости своей плоти. Он смотрел на нее сквозь очки, оседлавшие спинку короткого носа. И благодаря своему уму видел ее насквозь.
– Да простит мне ваше святейшество, но я не была готова к этой встрече.
– Я знаю. Меня, как и вас, заставили сделать это. Я очень хорошо вас знаю, сестра Инесс. Вы оказались в самом сердце махинации, которая подвергает опасности Церковь. Вы служите людям, чьи интересы противоположны моим, но это не ваша вина. Отец Иероним ловко манипулировал вами, как и ваш отец до него. И не вами одной. Сегодня мы не имеем власти над орденами и конгрегациями. Это фронда, настоящая фронда. Каждый стремится получить духовную и светскую власть. Не проходит и дня, чтобы послание любви Христа не сбилось с пути, чтобы евангельские истины не были поставлены под сомнение. Они хотят, чтобы реликвии заговорили… И они уже говорят! И вы прекрасно это знаете, дочь моя.
Он замолчал. Инесс уже успокоилась. Ей было приятно находиться в ауре этого исключительного человека, на плечи которого – и она это понимала – была возложена огромная ответственность. Когда она заговорила, голос ее звучал увереннее:
– Да, я слишком много об этом знаю, ваше святейшество… Так много, что чувствую на своей совести тяжесть смертного греха. Я совершила многое из того, что осуждается Церковью. Я участвовала в похищении реликвий и, несмотря на то что не желала этого, внесла свой вклад в обеспечение фактами богохульных теорий. О святейший отец, сегодня и я сомневаюсь в истинности Евангелий. Ученые иезуитских лабораторий установили, что у Иисуса и Марии Магдалины были потомки.
– То же самое открытие сделали ученые «Opus Dei», дитя мое. И очень скоро исследователи «Легиона Христа» придут к тем же выводам. Я знаю все об экспериментах, проводимых с ДНК, их результаты убивают меня. Но, что бы ни случилось, я не стану менять свою политику и не стану организовывать церковный собор. Я тихо угасну, спасая то, что можно спасти. Моему наследнику предстоит пережить эту катастрофу. А теперь покажите мне то, что принесли, – добавил он, бросая обеспокоенный взгляд на саквояж, стоящий у ног Инесс.
Наступил критический момент. Трясущимися руками Инесс открыла саквояж и положила два предмета и записку от руководства «Легиона» на столик.
Бенедикт взял записку, написанную по-испански, и прочел ее. Потом озадаченно посмотрел на заключенный в стеклянный тубус манускрипт.
– Я поручу проверить подлинность свидетельства специалистам Ватиканской библиотеки и брату Михаэлю, когда ваш отец отпустит его – мой чрезвычайный посланник отправится за ним. Мы знаем, что вы очень хотите спасти человека, с которым связаны узами дружбы. Он нам тоже очень дорог.
Инесс покраснела.
Папе все было известно. Но, судя по выражению его лица, он не собирался ни в чем ее упрекать. Напротив, он смотрел на нее с нежностью и доброжелательностью, поскольку свободно читал в ее сердце истинной христианки и любящей женщины. Но, переместившись на шкатулку, его взгляд стал иным.
– Вы открывали ее, дитя мое? – спросил он.
Инесс кивнула.
– Давайте помолимся вместе, – сказал он, преклоняя колени.
Она тоже стала на колени. Папа стал читать молитву на латыни. Она присоединилась к нему, вкладывая в слова всю силу своей веры. Когда прозвучало amen и опустилась рука, совершившая крестное знамение, Бенедикт открыл крышку шкатулки. И тотчас же понял, что перед ним – кусочек одеяния, принадлежавшего Христу.
Глава 55
При звуке выстрела они застыли.
Гринго, у которого был бинокль, широко раскрыл рот. Ему в грудь угодила пуля, и он закачался. Все еще не веря в случившееся, он опустил голову и посмотрел на красное пятно, расплывающееся на желтой футболке. И, словно мешок, свалился на землю.
Его напарник выхватил из-за пояса автоматический пистолет и стал стрелять по людям, которые бежали к нему. И не задел ни одного. Пулеметная очередь срубила его. Ручные короткоствольные пулеметы плевали крохотными языками пламени в осквернителей могил, пустившихся наутек. Их всех перебили, как кроликов.
![Брайен Фрил - Праздник урожая [=Танцы на праздник урожая]](/uploads/posts/books/271489/271489.jpg)
