Уильям Дитрих - Пирамиды Наполеона
Тогда я стал барабанить в дверь, чтобы меня выпустили. Увидев открывшего дверь вахтенного, я поинтересовался:
— Что там у вас происходит?
Он, прислушиваясь, задрал голову.
— Англичане!
— Здесь? Сейчас?!
Он обернулся ко мне, в тусклом фонарном свете его лицо выглядело мрачным.
— Нельсон.
Глава 13
Оставив календарь, я присоединился к людскому потоку, взлетающему на артиллерийские палубы; моряки чертыхались, проклиная неподготовленность корабля к боевым действиям. Наш флагман напоминал пакгауз, в котором приняли, но не успели толком распределить изрядную партию товаров. Матросы бросились устанавливать по местам пушки, карабкались на реи и убирали ремонтные леса.
Я поднялся на свежий воздух верхней палубы.
— Снять тенты! — проревел капитан Касабьянка. — Сигнальте всем нашим на берегу немедленно вернуться на корабли! — Он повернулся к своему сыну Жоканту. — Ступай организуй подносчиков пороха.
Паренек, на вид скорее радостно возбужденный, чем испуганный, мгновенно скатился вниз, чтобы наладить поднос боеприпасов к изголодавшимся пушкам.
Я поднялся на ют к адмиралу Брюэсу, изучающему положение на море в подзорную трубу. Горизонт белел парусами, ветер быстро гнал в нашу сторону большие неприятности. Эскадра Нельсона шла на полных парусах, и вскоре я уже насчитал вереницу из четырнадцати судов. У французов было тринадцать линкоров и еще четыре фрегата — преимущество на нашей стороне, — но мы стояли на якоре, не готовые сразу принять бой. По бокам от «Ориента» выстроились два ряда, по шести линкоров в каждом. Кроме того, англичане, похоже, вовсе не собирались дрейфовать. Они неслись на нас, точно стая разгоряченных гончих, рассекая носами пенившиеся волны. Они явно рвались в бой.
Брюэс задрал голову.
Я рискнул оторвать его от дел.
— Адмирал!
— Множество наших людей на берегу, боеприпасов мало, у нас спущены паруса и половина экипажей больна, — бормотал он себе под нос. — Я же предупреждал. И вот теперь в таком положении мы должны принять бой.
— Адмирал, — вновь отважился обратиться я. — Я закончил исследование. Мне сойти на берег?
Он непонимающе смотрел на меня, но потом вспомнил о моем задании.
— Ах да, Гейдж. Слишком поздно, американец. Все шлюпки отправились за нашими матросами.
Пройдя на подветренную сторону корабля, я выглянул за борт. Действительно, все корабельные баркасы уже спешили к причалам, чтобы забрать оттуда членов экипажей, которые, на мой взгляд, не слишком-то торопились вернуться.
— Ко времени возвращения баркасов англичане уже будут перед нами, — сказал Брюэс. — К сожалению, вам придется быть нашем гостем в этом сражении.
Не выразив никакой радости по этому поводу, я вновь глянул в сторону английских кораблей, выглядевших как отменные быстроходные крепости под тугими парусами, с ловкими верхолазами, точно муравьи ползающими по реям; все пушки у них готовы к бою, и флаги воинственно полощутся на ветру красными волнами. Будь я проклят, если они не выглядят чертовски грозной армадой.
— Солнце уже садится, — заметил я с надеждой в голосе. Англичане, наверное, не будут сражаться в темноте.
Адмирал посмотрел на приближающуюся эскадру с выражением усталой покорности. Теперь мне стало отчетливо видно, как сильно исхудал он от дизентерии; по-моему, он был готов к жестокой схватке не более, чем бегун, только что пробежавший марафонскую дистанцию.
— Ни один нормальный человек не стал бы, — ответил Касабьянка. — Но на нас надвигается Нельсон. — Он резко сложил подзорную трубу. — Советую вам спуститься обратно в сокровищницу. Она находится ниже ватерлинии, там самое безопасное место.
Мне не хотелось сражаться с англичанами, но не хотелось и показаться трусом.
— Если бы вы выделили мне винтовку…
— Нет, даже и не думайте. Это морское сражение. Вы ученый, и ваша задача вернуться к Бонапарту с нужными сведениями.
Он хлопнул меня по плечу и, отвернувшись, начал отдавать очередные приказы.
Слишком одолеваемый любопытством, чтобы прятаться в трюме, я медленно прошел вдоль борта, возмущенно извергая бессмысленные и молчаливые проклятия в адрес нетерпеливого Нельсона. Любой здравомыслящий флотоводец, видя багровеющий закат, приказал бы сбавить ход, занял оборонительную позицию и, накормив своих людей горячим ужином, дал им выспаться перед началом боя. Но Нельсон уже прославился своими дерзкими абордажами, когда, не удовлетворившись захватом одного французского корабля, возглавил и захват второго, первым перепрыгнув на его палубу. И сейчас он явно не собирался медлить. Чем ближе подходили англичане, тем больше страха слышалось в криках французских матросов. Это было безумие! И однако становилось все очевиднее, что сражение произойдет на закате.
Моряки еще только загружались в подошедшие к берегу баркасы, собираясь возвращаться на свои корабли.
Громыхнуло несколько пушечных выстрелов, никому не причинивших вреда. Я заметил, что первые английские корабли уже подошли к западному краю ряда французских линкоров, стоявших на якоре около острова Абукир, где французы также установили полевую артиллерию. На том краю залива было слишком много мелей, и Брюэс был уверен, что англичане не смогут проскочить их. Однако никто не сообщил о его расчетах Нельсону, и два английских корабля, уместно названных «Зелос» и «Голиаф», попросту состязались друг с другом за привилегию первым сесть на мель. Умопомешательство какое-то! Кроваво-красный диск солнца пылал над горизонтом, французские береговые гаубицы разразились очередными выстрелами, хотя ни одно из выпущенных ими ядер не долетело до английских судов. «Голиаф» следовал вперед на малой скорости, его силуэт великолепно смотрелся в лучах заходящего светила, и, вместо того чтобы сесть на мель, он аккуратно проскользнул между островом и французским линкором «Герье». Затем, быстро развернувшись, он направился к авангарду кораблей Брюэса. Взяв курс бейдевинд, он вскоре подошел с подветренной стороны ко второму линкору «Конкеран», быстро сбросил якорь, словно прибыл в порт назначения, и, проворно развернувшись, дал бортовой залп по не подготовленной к бою стороне этого французского корабля. Раздался оглушительный грохот, мощный выброс дыма окутал оба корабля. «Конкеран» сильно накренился, словно получил мощный удар. Я успел заметить лишь шквал обломков, взлетевших в небо после точного попадания английской артиллерии. По всему нашему авангарду пронеслись крики ужаса. Ветер в данной ситуации выступал на стороне англичан, поскольку мы не могли покинуть сейчас якорную стоянку.
«Зелос» встал на якорь напротив «Герье», а английские линкоры «Орион», «Одейшес» и «Тесей» проследовали в Абукирский залив и также подошли к французам с их не готовой к бою стороны. План внушительного заслона Брюэса оказался провальным. Пушечный дым напоминал грозовой фронт, гром отдаленных выстрелов, становясь все громче, вскоре превратился в оглушительный грохот. Солнце скрылось, ветер утих, небо потемнело. Теперь, замедлив ход, остальные корабли английского флота поползли к нашим кораблям со стороны моря, намереваясь обстрелять с двух сторон каждый французский корабль, включая и флагман Брюэса. Первые шесть кораблей французов отчаянно отстреливались, а арьергард, казалось, даже и не пытался вступить в бой, вторая половина французского флота бездействовала, беспомощно наблюдая за происходящим. Это была просто кровавая бойня. Из темноты до меня изредка доносились торжествующие возгласы англичан, но в криках французов во время этого жуткого кровопролития звучали лишь ужас и ненависть. Наполеон разразился бы проклятиями при виде такого позора.
В морском сражении есть своеобразное жутковатое величие, оно подобно медленному танцу, который достигает кульминации перед каждым бортовым залпом. Очертания судов туманными исполинами проступали из дымовой завесы. Грохот пушек сменялся долгими минутами затишья, позволявшими перезарядить орудия, оттащить в сторону раненых и залить водой зарождающиеся очаги пожаров. Здесь, в устье Нила, часть кораблей из-за якорной стоянки умудрилась столкнуться друг с другом. Все погрузилось в туманные клубы порохового дыма, почти не пропускавшего света поднимающейся полной луны. Корабли, сохранившие способность двигаться, маневрировали почти вслепую. Я увидел английский корабль, появившийся вдруг прямо перед нами, — я даже прочел название: «Беллерофон» — и услышал крики англичан, наводивших орудия на очередную цель. Он дрейфовал в нашу сторону с неотвратимостью огромного айсберга.
— Убирайтесь вниз! — заорал на меня Брюэс.
С нижней палубы донесся громогласный приказ капитана Касабьянки:
— Огонь! Огонь!
