Татьяна Молчанова - Дело о таинственном наследстве
– Саша, подождите… – вмешалась Наталья. – И вы, и Вася не подумали о самом важном…
Она встала и подошла к окну.
– Уважаемые господа, вы что, забыли, зачем я второй день по соседям бегаю? – волнуясь, продолжала она. – Чаю столько напилась, что с души воротит уже! Сплетен наслушалась – книгу написать хватит, и смотрят подозрительно: барышня опять что-то выискивает! А выискивает барышня…
– Вот это! – закончил за нее граф и, как фокусник, вытащил откуда-то ненавистный горшок с фиалками. Эти цветочки смотрели страшно виновато, мол, не хотели мы, нас насильно посадили…
Наташин нарастающий гнев сразу утих. Она подошла к горшку, пощупала, понюхала цветочки, провела пальчиком по синим кружочкам… и, разочарованно вздохнув, села:
– Значит, осталось всего два наименее подозрительных горшка, – каким-то бесцветным голосом проговорила она. – Князева рассказала, что было подарено примерно десять штук. Я ее поспрашивала кому, и она сказала, что, скорее всего, всем ближайшим соседям. О Феофане Ивановне, кстати, не упомянула, вот бы я этот горшок по всему уезду искала…
Граф уловил в Наташином голосе какие-то подозрительные звенящие нотки. Он внимательно всмотрелся в ее лицо: так и есть, глаза влажно блестят, вот-вот и его маленькая княжна заплачет…
– В моем списке осталось только два дома, где они могут быть, ну если ошиблась, то еще придется домов пять объехать, – чуть морщась, продолжала Наташа. – Но все эти люди не так уж близко знакомы с Феофаной Ивановной, то есть, понимаете…
От этой немного бессвязной и как бы оправдательной речи на нее напало ощущение какого-то бессилия… Быстрый темп последних событий, все время ускользающее Нечто, которое казалось ей самым важным, все это в секунду поднялось к горлу, и действительно слезы разочарования и усталости показались на ее глазах…
– Понимаете, ведь Антона Ивановича тоже убили! УБИЛИ, – воскликнула она. – И, скорее всего, убили именно из-за его поисков этих непонятных сокровищ, а значит, и вас, граф, могут убить! Там, где горшок с цветком, там и убийца, там и разгадка, но только два горшка, и то у стариков да блаженных остались и… – Уже невозможно было удерживать эти горячие, щиплющие глаза слезы, и, не сдерживаясь более, она расплакалась.
Граф быстро налил стакан воды, приобнял ее за плечи и стал поить. Наташа пила мелкими глоточками и продолжала плакать. Достав платок, Саша, мало стесняясь присутствия Васи, стал нежно вытирать ее мокрое лицо. Оба молодых человека молчали, понимая, что надо дать Наташе выплакаться, так будет лучше. Деликатный Вася даже отошел к окну и принялся что-то усиленно обдумывать. Граф, воспользовавшись тем, что он отвернулся, еще крепче обнял девушку, как бы загородив ее, защитив от того, что ее так мучило, и с нежностью и поддержкой гладил по голове.
– Наталья, дайте-ка мне рисунок цветка, – внезапно оторвался от окна Вася, – и описание его.
Наташа, тихонько всхлипывая, достала из сумки листочки. Вася быстро просмотрел один, что-то вычитал в другом и сел рядом с графом.
– Боюсь, Наташа, что искать эти цветы можно бесконечно долго, по крайней мере пока снег не выпадет…
– Бочему? – гнусавя от слез, спросила девушка.
– Потому что цветочек этот с успехом и в земле расти может, вот, – и Вася ткнул в печатную страницу пальцем: – Написано так.
– Но я же его в горшке помню, вот в таком, – Наташа указала на несчастный горшок. – И в никаком другом!
– А вы точно уверены? – слега вредным голосом поинтересовался Вася. – А может, у вас картинки в голове соединились? Я не смеюсь, Наташа, сами знаете, как бывает: твердо помнишь одно, а оно оказывается совсем другим. И потом, можем мы быть уверены, что убийца цветок в горшке оставил? Я думаю, что, конечно, этот путь никак оставлять нельзя и потихоньку проверять надо. Однако он может и неверным оказаться, а значит, попутно нужно придумывать что-то другое.
– Но что? – Наташа уже не плакала, отвлеченная от собственных печальных мыслей Васиными рассуждениями.
– Вы ведь, граф, объявили, что уезжаете, не так ли?
– Да!
– А это, – и Вася взял со столика листок со схемой, – лишь копия того, что я видел у Антона Ивановича в трактире. Так? Так!
И Вася весело посмотрел на пока не слишком соображавших Наташу и графа.
– А здесь, – он показал на крестик, – указание места, где находятся сокровища!
И тут граф захлопал в ладоши, с искренним восхищением глядя на юношу:
– Молодец, Василий, я понял, гениальное решение!
– А я ничего не поняла! – пробормотала Наташа.
– Наташенька, милая моя, это же просто классическая ловушка! Как в книгах, вспомните, как на рыбалке – ловить на живца…
Тут, взглянув на повеселевших друзей, на схему, на цветок, Наташа поняла! Она вскочила с кресла, мгновенно успокоившись, загоревшись новой открывающейся возможностью:
– Поняла, поняла! – смеялась она. – Я вам скажу, а вы меня поправьте!
– Если этот листочек лишь копия, значит, есть и оригинал. Если есть оригинал, и он не у Антона Ивановича, значит, он, скорее всего, кому-то передан или, допустим, отнят. – Вася кивнул. – Значит, существует Некто, также заинтересованный в поисках сокровищ, и мы можем предположить, что это он убил Антона Ивановича, – тут кивнул граф. – И этот Некто, имеющий схему с крестиком, может вовсе не знать, что место, которое на ней отмечено, указано бурной Васиной фантазией! А значит, этот Некто захочет место это посетить, – теперь Наташа уже сама себе кивнула. – А поскольку уже, наверное, весь уезд знает, что граф не сегодня завтра уезжает, значит, этот Некто, может воспользоваться случаем и в отсутствие графа подобраться к крестику, тьфу, к сокровищу?
– Да! – хором ответили молодые люди, и граф закончил Наташины логические построения:
– И мы его там поймаем! Было бы, конечно, большим подарком, если бы действительность полностью совпала с нашими предположениями, но, за неимением на нынешний момент лучшего, почему бы и нет?
«Ага!» – озадаченно пропищал долго молчавший саркастический голосок. Наташа подождала, не скажет ли он еще что-нибудь более вразумительное. Но не дождалась.
– Хорошо, – сказала она. – Только жаль, что в доме еще кто-то будет, вдруг помешают и этому Некто, и нам. Хотя слуги у Феофаны Ивановны всегда спят так, что из пушки не добудишься…
– Почти никого не будет, – улыбнулся граф. – Слуг я тоже отпускаю, и в округе об этом, наверное, уже знают.
– Барышня, – вздохнул Вася. – Пишите список, чего нам для засады понадобится…
Крючочки неудовлетворенности где-то глубоко в Наташиной груди чуть ослабили свою хватку, но не совсем, на немного…
Глава двадцать первая
Граф уезжает. Подготовка. Засада
Конечно же Орлов и Василий и слышать ничего не хотели о том, что Наташа пойдет в засаду с ними. Она на них разозлилась за это ужасно и так обиделась, что стало понятно: если они ее не возьмут, то Вася навсегда потеряет друга, а граф жену. Такая перспектива никого из них не устраивала, и дальше решили действовать все же втроем.
На следующий день граф тщательно и шумно собирался под такие же шумные сборы Феофаниных слуг. Сашино решение развеяться самому и дать отдохнуть слугам изменило мрачную послепохоронную атмосферу дома на новую, веселую, полную движений и громких голосов. Ощущение какого-то даже легкого праздника присутствовало в разрумянившихся щеках дворовых, укладывавших попеременно то Сашины вещи, то гостинцы для своих родных. Порешили, что в доме останется только неизменная Дуняша, которой и ехать-то было некуда, да садовник Ефим, коему поручили охрану особняка… Отпуск всем был дан на неделю ровно. Ближе к вечеру посидели, попили чай, затем запрягли коляску, и граф, груженный всего лишь небольшим саквояжем для путешествий и неброско одетый, торжественно убыл.
Недалеко. Прибыв минут через тридцать в Порхов, на Пустынскую улицу, как и было заранее договорено, встретился там с Васей и уже через несколько минут входил в его дом. Васина мать оказалась премилой хлопотуньей, несколько встревоженной таким высоким визитом. Она склонилась перед графом в глубоком реверансе, и было видно, что ради гостя было надето лучшее платье и чепец и ради него же в маленькой гостиной были положены на столик книги и разрезные журналы.
– Прошу вас, господин Орлов, благодарствуем за честь, которую вы нам оказали своим приездом, – хлопотал вокруг графа Васин отец – сухонький светловолосый мужчина, с грустными честными глазами.
Комната, которую отвели графу, была чистеньким помещением со светлыми деревянными стенами, два дивана, книжный столик, шкаф, умывальник – все было добротно и просто сделано. Лоскутные коврики на полу делали комнатку очень уютной. Окно выходило в маленький сад, полный яблонь, с осенними крупными красно-оранжевыми яблоками, которые можно было рвать, вытянувшись прямо из окна. Графу чрезвычайно понравилось это временное пристанище.
