К. Сэнсом - Темный огонь
– Я тоже не терял времени даром, – сообщил я. – Мистрис Гриствуд сообщила мне нечто весьма важное.
И я вкратце передал Бараку разговор с вдовой. Потом пробежал глазами принесенный им список и удовлетворенно кивнул. Имя Питера Лейтона значилось в нем первым.
– Что ж, этот список нам очень кстати. Он подтверждает, что мы на верном пути.
– Я заехал также к себе домой, на Олд-Бардж, – сказал Барак. – Спросил, не приходило ли каких-нибудь писем. Мне передали записку от клерка лорда Кромвеля. Он просмотрел таможенные документы и выяснил, что Билкнэп ведет дела ганзейских и французских купцов: главным образом помогает им преодолеть все таможенные формальности.
– Хотел бы я знать, сколько он при этом загребает.
– Связь с французами чревата весьма серьезными последствиями, – заявил Барак, пристально глядя на меня. – Представьте только, что будет, если в Темзу войдут французские военные корабли.
– Зачем воображать подобные ужасы?
– Кстати, я вспомнил, где прежде видел Билкнэпа.
– И где же? – спросил я, с интересом взглянув на своего помощника.
– Помните, я рассказывал вам, что после смерти отца моя мать вышла замуж за судейского? Так вот, мой отчим был знаком со стариной Билкнэпом. Тот несколько раз приходил к нам в дом. По всей вероятности, он использовал отчима в качестве лжесвидетеля. Помню, как-то раз разговор шел о том, что отчим должен дать ложные показания. Заявить, что хорошо знает одного мошенника, и поручиться за него.
– Вы это точно помните? – спросил я, устремив на Барака испытующий взгляд. – Сможете в случае чего дать на суде показания под присягой?
– Разумеется, я помню точно. Я еще слишком молод, чтобы жаловаться на память.
– А сколько лет вам было тогда?
– Думаю, лет десять.
Я задумчиво потер подбородок.
– В таком случае суд может отказаться принимать во внимание ваше свидетельство. Скажите, Барак, вы по-прежнему поддерживаете связь с вашей матерью и отчимом?
– Нет, – он покраснел и сердито сжал губы, – Я не видел их уже несколько лет.
Уголки его большого рта, всегда насмешливо поднятые вверх, теперь печально опустились.
– Но в любом случае ваш рассказ дает нам важную улику против Билкнэпа. Рад, что вы отличаетесь столь отменной памятью, Джек. И вообще, сегодня вы неплохо потрудились.
Я внимательно наблюдал, как Барак отреагирует на снисходительную похвалу, более уместную в устах хозяина, разговаривающего с наемным работником. Но мой самоуверенный напарник не выказал никаких признаков недовольства и лишь кивнул в ответ. Я решил продолжать в том же духе.
– Я уже говорил вам о том, что сегодня утром посетил семейство Уэнтвортов?
– Да.
– Скажите, вы способны открыть замок без помощи ключа?
– Смотря какой замок, – ухмыльнулся Барак, недоуменно вскинув бровь.
– Я думаю, с этим замком вы справитесь без особых затруднений, – заверил я и рассказал ему о разговоре, который произошел сегодня утром в доме сэра Эдвина. Барак присвистнул, когда я упомянул о скверном запахе, идущем из колодца.
– Так вот, я думаю, нам с вами стоит ночью пробраться в сад и сбить замок с колодца. А потом было бы неплохо, если бы вы спустились вниз и посмотрели, что к чему. Вам понадобится веревочная лестница.
– Клянусь смертью Господа нашего, подобное поручение никак не отнесешь к числу легких, – с нарочитым смехом заметил Барак.
– Полагаю, оно ничуть не более трудное, чем то, что дал мне граф. Ну что, согласны? Вы ведь помните о нашем уговоре? Помните, что обещали помочь мне в расследовании дела Уэнтвортов?
– Так и быть, я попытаюсь разобраться с этим проклятым колодцем. К тому же я чувствую себя виноватым перед вами. Кажется, я едва не поссорил вас с другом.
Я понял, что в устах Барака подобные слова почти равнозначны извинению.
– Ничего, Гай слишком умен, чтобы придавать значение подобным выпадам, – кивнул я.
Как раз в этот момент лодка с тентом остановилась у причала, высадив двух хорошо одетых фламандских купцов. Мы с Бараком заняли их места, и лодочник направился к противоположному берегу. Передвигаться по гладкой темной воде, дышавшей свежестью и прохладой, было истинным наслаждением. У берега на воде качались несколько величавых лебедей, над нашими головами с криком носились чайки. С нарядных парусников, сновавших вокруг, то и дело доносились взрывы смеха.
– Завтра вы будете выступать в суде против Билкнэпа? – осведомился Барак.
– Не напоминайте мне об этом. Боюсь, для того, чтобы как следует подготовиться, мне придется не спать всю ночь. Но наконец у нас появится возможность задать Билкнэпу несколько нелицеприятных вопросов.
– Скажите, а в чем состоят привилегии барристеров высшего ранга, подобных Марчмаунту?
– Только барристеры высшего ранга имеют право выступать в Палате гражданских исков. Их не так много, и назначают их судьи. А сами судьи обычно выходят из барристеров.
– Я вижу, вы неплохо разбираетесь в этом вопросе. Хотя сами до сих пор не барристер.
Я пожал плечами.
– Подобные назначения, как правило, решаются путем бесконечных интриг и протекций, а я до всего этого не охотник.
Тут резкий звук барабана заставил меня вздрогнуть. Лодки, плывущие по середине реки, врассыпную бросились прочь, уступая дорогу барке под роскошным балдахином. Множество гребцов в королевских ливреях проворно орудовало веслами под неумолчные раскаты барабана. Наша маленькая лодочка раскачивалась на волнах, поднятых королевской баркой; подобно всем прочим, мы сняли шляпы и склонили головы. Балдахин и плотно задернутые занавески не позволяли рассмотреть короля. Я подумал, что, возможно, сейчас рядом с королем находится Кромвель или Кэтрин Говард. Барка направилась вверх по реке, к Уайтхоллу.
– Говорят, если на трон взойдет новая королева, в церквях опять начнут молиться по-старому, – заметил лодочник.
– Может быть, – проронил я с непроницаемым видом.
– Все эти перемены только в тягость простым людям, – изрек лодочник и вновь налег на весла.
Мы высадились на саутуоркском берегу и направились вверх по ступеням спуска. Громада Винчестерского дворца маячила у нас перед глазами. Я на минуту остановился, чтобы перевести дыхание, и окинул взором величественное здание, построенное в норманнском стиле. Застекленное окно-розетка невероятных размеров сверкало в лучах яркого солнца. Епископу Винчестерскому принадлежала большая часть Саутуорка, включая и публичные дома. Дворец являлся лондонской резиденцией епископа, и ходили слухи, что этой весной король частенько обедал там в обществе Кэтрин Говард. Я вздохнул, размышляя о том, какие заговоры против Кромвеля плелись в этих стенах.
Барак резко свернул и направился к кварталам бедных домов, тянувшимся на восток. Я следовал за ним.
– Когда-нибудь прежде вам доводилось бывать в Саутуорке? – осведомился он.
– Нет.
И в самом деле, я множество раз проезжал по дороге, ведущей в Сюррей, но никогда не углублялся в эти узкие улицы, служившие прибежищем ворам и шлюхам. Судя по тому, как уверенно шагал мой напарник, он чувствовал себя здесь как рыба в воде. Барак наградил меня язвительной ухмылкой.
– А в публичных домах вам доводилось бывать?
– Да, – кратко ответил я. – Только рангом повыше.
– А, из тех, где есть свой сад со множеством укромных уголков.
– Когда я был студентом, мне приходилось довольствоваться обществом шлюх.
– Саутуоркские гусыни мигом превратятся в кротких пташек, стоит им догадаться, что они имеют дело с законником, – предупредил Барак. – Так что нам ни словом, ни намеком нельзя дать понять, что нас привело сюда отнюдь не желание потешить свою плоть. Иначе вы и моргнуть не успеете, как все девки разбегутся прочь. Поверьте, здесь вам лучше выполнять мои указания, – заявил он, сопроводив свои слова серьезным взглядом.
– Хорошо, будь по-вашему. Распоряжайтесь.
– Тогда снимите мантию, а то она отпугнет здешних обитательниц. Сделаем вид, что мы обычные посетители, которые переправились через реку, чтобы немного развлечься. Я выдам себя за вашего слугу. Хозяйка, как водится, пригласит нас выпить в обществе девочек. Если она предложит какие-нибудь кушанья, не отказывайтесь, какой бы высокой ни показалась вам цена. Публичные дома, где шлюхи дешевы, делают деньги главным образом на вине и закусках.
Я послушно снял мантию и запихал ее в сумку. Откровенно говоря, избавиться от нее было для меня большим облегчением.
– После того как мы выпьем и закусим, я попрошу пригласить Бэтшебу Грин, скажу, нам ее рекомендовали с наилучшей стороны. А потом вы подниметесь в ее комнату, останетесь с ней наедине и как следует ее расспросите. Только смотрите, не слишком увлекайтесь. Эти публичные дома – настоящие рассадники французской болезни. Так что будет лучше, если ваше общение с этой особой ограничится разговорами. – А почему вы так уверены, что Бэтшеба Грин сейчас работает?
