Антон Чижъ - Камуфлет
— Поговорим начистоту? — Ванзаров уселся рядышком с Берсом.
— Попробуйте, — согласился тот, прихлебывая из лабораторной склянки — чайная посуда бесследно пропала после грандиозной перестановки.
— Помните главный принцип Сократа?
— В гимназии что-то проходили…
— Мудрый грек считал: чтобы найти истину, то есть помочь ее рождению, надо задавать простые вопросы. Есть у меня такие вопросы, но ответов найти не могу. Поможете?
— Почему бы нет…
— Благодарю… Итак, вы умный человек, служите в Департаменте полиции, уголовные романчики почитываете, а теперь и пописываете. В таком случае как же сподобились оставить улику в камине, да не простую, а с собственной подписью?
Берс молча прихлебывал из склянки и улыбался.
— Молчите? Тогда другой вопрос: зачем так спефить с убийством Выгодского? Понимаете, что сразу бросили на себя подозрение?
Емкость опустела, Николай Карлович долил себе прямо из заварочного чайника, не дожидаясь, когда Лебедев разбавит коньком.
— Нервы подвели. Торопился, сделал глупость, — сказал преступник и громко отхлебнул.
— Это простой ответ, — согласился Ванзаров. — Но к истине не ведет… Это вы написали «Божественный яд»?
— Разумеется.
— Откуда поразительные сведения о соверфенно секретном деле?
— Слухами земля полнится.
— Как удалось напечатать тираж?
— Это моя маленькая тайна, — улыбнулся Берс. — Она умрет вместе со мной.
Джуранский уже ринулся украсить другой глаз Николая Карловича синяком, но Ванзаров остудил горячего кавалериста. Вследствие бурного задержания душа в чиновнике и так болталась на паутинке. Даже его природная сила истощилась при штурме кавалерии сыскной полиции.
Берс прикончил вторую склянку так же жадно, как всегда поглощал воду, отер губы манжетой министерского сюртука и вдруг спросил:
— А кто такой Петр Морозов, про которого вы допытываетесь?
— Да юнофу приводили к доктору Звягинцеву. Так он жаловался, что держали его в доме умалифенных, и даже просил вызвать полицию. — Родион Георгиевич ожидал хоть тени интереса, но не дождался и продолжил: — Так доктор взял и составил врачебную карточку, представляете?
— Ну, и что?
— Так ведь юнофа приходил с напарником, которого доктор, как ни силился, так и не смог вспомнить. Какой из этого вывод?
— И какой же?
— Это были вы.
— С чего взяли? — искренно удивился Берс.
— Не я, сократова логика говорит, что если один человек сумел запутать голову двум извозчикам, одному дворнику и фвейцару, и сам признался в этом, то трудно представить, чтобы кто-то ефе занимался подобным промыслом в рамках одного дела. Или кто другой поработал с Растягаевым и компанией?
— Я, разумеется, я, — быстро согласился Николай Карлович.
— Значит, с Ленским приходили вы. Из клиники его украли тоже вы.
Только теперь ловушка обнаружила зубы. Берс отказался говорить и потребовал отвести его в камеру, что было уж совсем странно.
— Камера подождет, — не вытерпел Лебедев. — А вот скажите, где обучились гипнозу? У нас его не преподают.
— Фамильное достояние, — Берс даже грудь выпрямил. — Наш прапрадед, Иоганн Берс, перебрался сюда из Швеции. Он был потомком самых настоящих скандинавских ведунов. Этот дар у нас в крови! Жаль только, передается одному из братьев в семье.
Аполлон Григорьевич восхищенно заухал, а вот Джуранский нервно подернул усиками. Видимо, посчитав, что кулаку кавалериста без разницы кого разить: да хоть самого Эрика Рыжего.
— Полезный дар, — согласился Ванзаров. — Могу ли знать, как им пользуетесь? Магические слова? Тайные заклинания?
— Просто говорю с человеком, и он начинает думать и делать все, что мне нужно.
— Например, ехать в Соболевские бани?
Николай Карлович самодовольно ухмыльнулся:
— Догадлив, мы в вас не ошиблись!
— А знать разные взрывчатые вещества и уметь ими пользоваться, тоже от предков-викингов научились? — опять не удержался Лебедев.
— Я сам… — как-то неуверенно ответил Берс. — Читал литературу.
— Что такое «ВВП» в саперном деле? — спросил Ванзаров, опережая криминалиста.
Коллежский асессор на мгновение задумался и ответил:
— Взрывная волна пироксилина.
— Значит, князь волновался, чтобы пироксилина в скрипку мало не положили? — обрадовался Родион Георгиевич.
Оправив разодранный лацкан министерского мундира, Берс гордо промолчал.
— Что ж, не хотите, как хотите — миролюбиво сказал Ванзаров. — Но скажите, зачем подсунули мне полный список «Первой крови» со всеми инициалами и кличками?
Николаю Карловичу потребовалось несколько лишних мгновений, чтобы найти ответ.
— Это сделано из высших соображений, — наконец заявил он.
Ванзаров удовлетворенно кивнул:
— А из каких соображений все эти взрывы, трупы, ковчежец?
— Хотите знать правду?
— Скорее истину.
— Могу намекнуть: наследство князя Одоленского составляет примерно миллион и даже более.
— Чтоб прибрать его к рукам, придумали обфество содалов?
— Поняли верно.
— Ленский тоже член?
— Разумеется, но все это фиктивно.
— Когда его убили?
— В ночь с четверга на пятницу.
— Завефание князь переписал в субботу. Как это понять?
— Все приготовили три недели назад.
— А письма Фредериксу подсунули просто ради развлечения, чтобы ему было не до вафих фалостей?
— Прекрасно, сыщик!
Тут Родион Георгиевич поднялся, отошел шага на два, разгладил усы и резко повернулся:
— Могу ли знать, почему пофадили еще как минимум трех содалов?
— Что? — только и выдавил Берс.
— В списке обфества семь членов. Четверо мертвы, вы не в счет — осталось трое. Почему пофадили их?
— Так вы же схватили меня! — в отчаянии крикнул кровожадный чиновник.
Коллежский советник повернулся к Джуранскому:
— Думаю, все понятно…
В кулаке ротмистра призывно звякнули французские цепочки, но Ванзаров продолжил:
— Будем Берса отпускать.
— Как отпускать?! — раньше всех изумился преступник.
— А вы не хотите?
— Хочу, но…
Кажется, и Джуранский не очень понимал, что происходит, но дисциплинированно не выразил протеста. А Лебедев и вовсе обратился за советом к походной фляжке.
Совершенно растерянный Николай Карлович застегнул сюртук на все пуговицы и, запинаясь, спросил:
— Так мне уходить?
— Да, свободны! — Ванзаров махнул рукой в сторону шкафа с вещественными доказательствами, что означало «на все четыре стороны». — Деваться вам некуда, в Литву не убежите. Сидите дома, ждите, когда вызову. Профайте, содал!
Берс натянул форменную фуражку чуть не на уши, сгорбился и понуро поплелся вон. Он покинул здание министерства, постоял на тротуаре, словно не зная, что теперь делать, и ступил на проезжую часть. Шел медленно, заложив руки за спину и глядя в землю. До той стороны набережной, где решетка ограждает гранитный берег Фонтанки, осталось два шага, как вдруг пронеслась черная тень.
Звук хлопка — как мешок с зерном уронили.
Николая Карловича сшибло с ног, ударило виском о брусчатку, прокрутило под всеми колесами и выбросило окровавленной, измятой куклой. Он лежал на груди, а подбородок против естества упирался в спину.
Прибавив скорость, мотор умчался по пустой набережной. Номера не было, лицо шофера скрывал кожаный шлем с очками. Только вот сомневаться, кто сидел за рулевым колесом «Де Дион-Бутона», не приходилось.
Князь Одоленский, кто ж еще. Как бы ни трудно в это поверить.
Августа 9 дня, часом ранее, +18 °C
Электролечебница Звягинцева на Мойке, у Конюшенного моста
— Просто отказываюсь в это верить! — вскрикнул мсье Жарко, сжав всклокоченную шевелюру растопыренными пятернями, при этом великолепные усы пиками разлетелись в стороны. — Еще один неразрешимый случай!
Доктор Звягинцев застенчиво улыбнулся и предложил чаю.
Уж с полчаса знаток французского гипноза пытался выудить из памяти доктора нервических заболеваний стертое воспоминание. Применил весь арсенал психологических приемов, все техники внушения и раскрепощения сознания, но ничего не добился. Аристарх Петрович так и не смог вспомнить, кто же приходил вместе с юношей Морозовым.
— Что я скажу Ванзарову? — патетически вопрошал подданный Третьей республики. — Как я переживу этот позор? Не суметь добраться до простейшего воспоминания! И это я, кому нет равных в Европе! Нет, тот, кто это совершил, или гений, или дьявол во плоти, о mon Dieu!
— Стоит ли так, убиваться, коллега, — Звягинцев, водрузив пенсне, добродушно улыбнулся. — Науке только предстоит раскрыть множество тайн сознания.
— Каких тайн?! Это чистая техника, не более!
