Сергей Богачев - Проклятие Митридата
Полковник Перебейнос многозначительно кивнул.
— Знаешь что, Иван Сергеевич, — сказал он, — ты это… возьми своего Пинкертона и покури с ним минут десять. А мы тут немного помозгуем, как дальше быть с этой дамочкой. А то все у нас как-то просто получается…
Черепанов и Заборский вышли из кабинета. Через минуту они уже дымили в курилке, расположенной во внутреннем дворике управления. Иван, бросавший курить уже в «двадцать первый» раз, и не заметил, как снова вернулся к этой дурацкой привычке. Они успели выкурить по две сигареты, когда прибежал дежурный по управлению и сообщил, что их вызывает подполковник Яковлев. Чувствовалось, что этот Яковлев умеет командовать людьми…
В кабинете у подполковника, кроме Перебейноса и Сидорченко, находилось еще человек пять офицеров, которые что-то обсуждали, склонившись над схемой города. Увидев вошедших, они сразу же замолчали.
— Товарищи офицеры, прошу познакомиться, — официальным тоном заговорил подполковник. — Это наши гости из Лугани, которые будут участвовать в операции. Они, можно сказать, ее начнут, ну а заканчивать будете уже вы. Если вопросов нет, все свободны.
Во дворе «хрущевки», где проживала Клара Иосифовна, «гости из Лугани» появились часа через полтора вместе с капитаном Сидорченко. Оглядевшись, они не заметили и намека на то, что дом вот уже сутки находится под пристальным наблюдением сотрудников правоохранительных органов. Как ни старался Виталий обнаружить их присутствие, ничего так и не увидел.
Клара Иосифовна открыла дверь после первого же звонка. И если раньше Виталия встречала убитая горем женщина, то сейчас на пороге стояла властная, уверенная в себе хозяйка квартиры.
— Вы ко мне, молодые люди? — спокойно спросила она.
— Здравствуйте, Клара Иосифовна, я — Заборский, журналист из Лугани, — выдвинулся вперед Виталий. — Помните, не так давно я был у вас?
— Виталий Григорьевич, если я не ошибаюсь? — с этими словами хозяйка немного отступила. — Что же мы стоим на пороге, проходите, пожалуйста.
Хозяйка пригласила их в комнату и предложила присесть:
— Кухонька у меня маленькая, так что чай будем пить здесь. Я как чувствовала, что будут гости, и по дороге с вокзала купила печенье.
— Клара Иосифовна, — подал голос Виталий, — хочу представить вам моих коллег и друзей. Это Иван Сергеевич и Андрей Николаевич.
— Ну, журналисты так журналисты, — без особого интереса произнесла хозяйка. — Давайте пить чай.
Уже через несколько минут на столе стоял чайный сервис, вазочки с вареньем и тарелочка с печеньем. Клара Иосифовна, ухаживая за своими гостями, заботливо подкладывала варенье в их блюдца.
— Кушайте, пожалуйста, я его недавно сварила, а попробовать не могу: диабет покоя не дает, — угощала их хозяйка, бросив в свою чашку несколько таблеток сахарина из специальной упаковки, которая стояла на соседней тумбочке.
Отпивая мелкими глотками чай, она обратилась к гостям:
— Ну вот, а теперь, уважаемые журналисты, я готова ответить на все ваши вопросы.
Как будто ожидая этого предложения, Виталий решительно отодвинул от себя чашку с недопитым чаем.
Бросив взгляд на Сидорченко, он спросил у хозяйки:
— Вы сказали, что только сегодня приехали. А где вы, Клара Иосифовна, были?
— В другое время, молодой человек, я бы удивилась вашей бестактности, — спокойно ответила хозяйка дома. — Но сейчас я вам отвечу. Я была в Киеве, где привела в исполнение приговор убийце моего сына.
Это заявление привело присутствующих в замешательство, в комнате повисла напряженная тишина.
Первым пришел в себя капитан Сидорченко:
— Вы отдаете отчет своим словам?
— Успокойтесь, товарищ журналист. Или как вас там? Я уже давно приняла такое решение, и сегодня пришло время рассказать вам все, что я знаю об этой пекторали. Но позвольте мне начать с самого начала…
Идея выгодно продать пектораль принадлежала не Ревазу, а Кларе Иосифовне Мачавариани. Отец Реваза умер очень давно, когда мальчику было всего десять лет. И все эти годы она не оставляла надежды переехать на родину мужа, в Грузию. Купить там дом, женить сына и нянчить внуков. В конце девяностых Клара Иосифовна окончательно поняла, что в этой стране ее мечтам не суждено сбыться. Те деньги, которые она всю жизнь копила для достижения своей цели, исчезли в недрах советских банков. А на пенсию научного работника и зарплату доцента в современной Грузии можно купить разве что несколько ящиков мандарин.
Когда Реваз раньше срока вернулся из экспедиции, она сразу же поняла, что произошло нечто неординарное. Ну а уговорить сына не отдавать пектораль в музей не составило ей особого труда. Потенциальных покупателей они вычислили с помощью интернета. Это были два известных и, самое главное, богатых коллекционера.
— И тут я подумала, а почему бы не продать пектораль им обоим?
Клара Иосифовна сделала паузу и принялась неторопливо допивать уже остывший чай.
— Как это? — не удержался Заборский.
— Я вспомнила о своем давнем знакомом Яше, или, если угодно, Якове Матвеевиче Ракошице. Когда-то очень давно я дружила с его женой Розой, и мы какое-то время общались семьями. Позвонила Якову, но он отказался от моего предложения сделать копию древней находки. И только при встрече с Ревазом, когда сын показал ему пектораль, не смог устоять и изготовил копию практически бесплатно.
Тем временем Реваз связался с этими коллекционерами. Один из них на предложение купить пектораль отреагировал вяло — сказал, что такая находка бывает раз в тысячу лет и что это, скорее всего, подделка. По-видимому, Полищук — а это был именно он — хотел сбить цену (потом его люди приезжали к нам, чтобы узнать, кому продана пектораль). Второй коллекционер, Степан Степанович Беляков, высказал заинтересованность.
Заказывая Яше копию, Реваз сказал, что собирается предложить пектораль Белякову, а дубликат оставить себе на память. Но старый пройдоха обо всем догадался. Оставлять его в живых было опасно: на старости лет он стал болтлив. Так что я взяла грех на душу. Каюсь…
— Вы хотите сказать, что… — попытался задать вопрос Черепанов, но хозяйка мягко остановила его.
— Молодой человек, не перебивайте меня, пожалуйста. У нас очень мало времени. Во всяком случае, у меня. Я все скажу.
К сожалению, при встрече с Беляковым, а точнее уже после экспертизы пекторали, Ревазу не удалось подменить оригинал. Немного позже это сделала я. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы попасть на день рождения в дом Беляковых, — к счастью, среди приглашенных оказалась одна моя старинная знакомая. Уже на следующий день скифская реликвия вернулась в Харьков. Вскоре после этого в нашем доме снова появились люди Полищука. Они угрожали сыну и требовали отдать им находку. Заметьте, уже не продать, а отдать. А потом вечером Реваза сбила машина…
Клара Иосифовна отпила глоток из чашки. Было видно, что женщина устала — ее движения стали вялыми, блеск в глазах исчез.
Собравшись с силами, она продолжила свой рассказ:
— Какое-то время я была сама не своя. Но тут появились вы, Виталий Григорьевич. Помните, мы вместе обнаружили в нашем тайнике деньги, и в тот вечер я решила отомстить за сына. Ну а дальше вы, наверное, все уже знаете.
Она закрыла глаза и устало откинулась на спинку стула. Некоторое время в комнате стояла тишина, каждый думал о своем.
Затянувшееся молчание нарушил Сидорченко:
— Клара Иосифовна, вы понимаете, что после такого рассказа, мы просто обязаны вас задержать. Хотя, учитывая чистосердечное признание, можно оформить явку с повинной.
Казалось, что женщина его не услышала. По-прежнему не открывая глаз, она молча сидела за столом. Капитан первым понял почему. Внимательно посмотрев на Клару Иосифовну, он взял стоявшую на тумбочке упаковку с сахарином и понюхал его.
Его крик, наверное, услышали все, кто следил за домом с улицы:
— «Скорую»! Срочно вызовите «скорую»!
Глава 36
Меч вместо яда
134—36 до н. э.
Отказываться от продолжения войны с Римом повелитель не собирался, а значит, требовалась новая армия, и теперь все Боспорское царство должно было трудиться ради этой цели.
Пантикапей находился в проливе между Меотидой[13] и Понтом Эвксинским и имел выгоды от торговли и рыбной ловли. Но с возвращением Митридата и рыбаки, и торговцы стали все чаще роптать под гнетом податей, которые он ввел. Правда, свое недовольство выражали не открыто — тайно, как бы между собой. Даже при римлянах Пантикапей не платил таких податей, как теперь, да и жил в покое и благоденствии. Город развивался, о войне никто даже не помышлял, поскольку передел территорий происходил в основном в Малой Азии и Сирии. Звон мечей и грохот стенобитных орудий давно был забыт жителями этого города.
