Борис Акунин - Ф. М.
Немного выждав, он пошел туда же.
– Всё на мази, – скороговоркой сообщила помощница, поправляя прическу перед зеркалом. – Сейчас поедем к ней смотреть коллекцию бабочек. Она в Жуковке живет. Интересная женщина. С шармом.
– Каких еще бабочек? – нервно зашептал Фандорин. – Валентина, я вовсе не требую от тебя таких жертв!
Она проникновенно посмотрела на него.
– Для вас, Николай Александрович, я пойду на что угодно. Вы же знаете.
– Да не надо мне! – разозлился он. – Неужели нельзя с ней без этого про Достоевского поговорить?
Валя обрадовалась:
– Ревнуете?
– При чем тут ревность!
– Ну и нечего тогда. Потусуйтесь тут с Сашкой пару часиков. Потом подваливайте в Жуковку, там кафешка есть итальянская. Ждите. Вот вам ключи от тачки, меня Марфуша подвезет.
– А документы на машину?
– Зачем? Кто на Рублевке «бентли» остановит?
Саша поела по полной программе, а поскольку торопиться было некуда, схомячила (еще одно слово из Валиного глоссария) целых три десерта.
Ника скучал. От нечего делать прислушивался к разговорам.
Слева два молодых человека в концептуально продранных майках увлеченно обсуждали новые модели мобильных телефонов.
Справа ланчевал одинокий бизнесмен в летнем льняном костюме и всё время вел переговоры по телефону. Слова были вроде все понятны, но смысл этих речей от Николаса ускользал:
– Я уже озвучивал, что мы как бы готовы порешать этот вопрос в плане поддержки. Привлеченку обеспечим. Но только если объект реально в шаговой доступности… – и дальше всё в том же роде.
Бизнесмен ушел, за его стол села парочка, парень с девушкой, оба в купальниках, и громко начали обсуждать всякие интимности.
– Что за предъявы, Макс? Я прямо в шоке! – горячилась барышня, изъясняясь на причудливой смеси блатного говорка и гламурного слэнга, которая в ходу у нынешней продвинутой молодежи. – Подумаешь, эпиляцию не сделала! А сам дезодорантом не пользуется!
– Не гони, – обиделся кавалер. – У тебя чего, нос заложило? На, нюхай! «Хуго Босс», летняя коллекция! Знаешь, Оксан, тебе пора серьезно задуматься о наших отношениях. Надо уважать сексуального партнера!
Николас покраснел и заскрипел стулом.
– Саша, может быть, переберемся на пляж?
* * *Саша позагорала, потом переехали в Жуковку, еще и там в кафе насиделись. Валентина заставляла себя ждать.
Девочка несколько раз спросила, где та и что, но Фандорин отвечал уклончиво.
Наконец, появилась. Ленивой, как у нагулявшейся кошки, походкой подошла, промурлыкала:
– Ух, я такая голодная! Девочки, что это у вас там на витрине за салатик? Несите! И булочку! Две!
Моральный облик помощницы Николасу был давно и хорошо известен, поэтому от нравоучений он воздержался и лишь спросил:
– Ну?
Валентина подмигнула:
– Бинго! «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики». Это из кино одного, старого.
– Значит, рукопись, действительно, у нее? Можно докладывать клиенту?
Ника знал, что помощнице не хочется комкать рассказ о своих подвигах, но Саше выслушивать все эти неаппетитные подробности было совершенно ни к чему.
Однако сбить Валю не удалось.
– Рассказываю. Приезжаем к Марфуше. Сначала то-сё, бабочек смотрели… – Она выразительно покосилась на шефа.
– Я знаю, это инсектариум называется, – сообщила Саша. – Много бабочек? Красивые?
– Только две, но шикарные.
Ника пнул ассистентку под столом ногой.
– Что рукопись? Как ты вышла на тему?
– Всё по плану. Пили кофе, лялякали про литературу. Мы же интеллигентные девушки. Она Мураками обожает, Коэльо для нее простоват, но Харуки – супер. А я ей говорю: твой япошка – лажа, вот русская классика – это рулёз. От Достоевского, говорю, прямо залипаю вся. У меня дома ПээСэС, пятьдесят томов, так я их с первого до последнего читаю, как заведенная, а как закончу, снова начинаю. Что ни говори, а наша русская литература самая великая на свете. Особенно Достоевский, говорю, меня жутко заводит. Он такой сексуальный. Тут тебе и садо-мазо, и фетишизм, и лесби, только умей между строчек читать. И пересказала ей Сашкиного папаши лекцию, близко к тексту.
– Про лесби там ничего не было. А в полном собрании сочинений Федора Михайловича не пятьдесят томов, а тридцать, – поправил Фандорин.
– Неважно. Важно, что Марфутка клюнула. Говорит: «А если я тебе дам почитать романчик Достоевского, которого никто на свете еще не читал? У меня есть». Я ей: «Иди ты». Ну, она и рассказала, как было дело. Явился к ней один лох с ушами (это она, Сашок, твоего ботинка так описала. В смысле, родителя). Он по телеку видел передачу про литагентство – Марфуша каналу проплатила, для пиара. Типа про прочные связи с культурной элитой Запада, про контакты с зарубежными издателями. Ну и повелся. В смысле, купился. Короче, поверил. Позвонил в офис, потом пришел. Вежливый такой, скромненький, в очочках. Она бы сейчас на него посмотрела, – хохотнула Валя. – Надо будет ее после в палату сводить, Марфушке понравится… В общем взяла она кусок рукописи, отвезла к экспертше, самой главной по Достоевскому. Та говорит: верняк.
– А как звали экспертшу? – спросил Николас.
– Я не спросила. Что, надо было?
– Нет, я и так знаю.
То-то Элеонора Ивановна засмеялась, когда он сказал по телефону про рукопись. «Снова-здорово» – так она выразилась. И потом вела себя странновато…
– Она смешно про экспертшу эту рассказывала. Заранее узнала, что у той такса – сто баксов. Приходит, а старушка требует триста. Кстати, не больно-то удивилась, будто ей каждый день по новому Достоевскому притаскивают. Марфушка ей: «Нет вопросов. Сто даю сразу, двести потом». Ну а когда заключение получила, кинула пенсионерку. «Стыдно, говорит, в вашем возрасте клиентов дурить». Марфушу на козе не объедешь.
Теперь Нике стало понятно, почему Моргунова вела себя с ним так настороженно и почему не дала в руки результат экспертизы, пока не получит расчета. Тут вообще многое начинало проясняться. Не больно удивилась? Еще бы! Можно не сомневаться, что у Элеоноры Ивановны к тому времени уже успел побывать коллекционер Лузгаев, с другим куском того же текста. Поэтому, наверное, и таксу подняла. На спрос отреагировала, жадная ведьма.
– Что было дальше? Она заплатила Морозову аванс?
– Ни шиша она ему не заплатила. Марфушу раскрутить на бабки непросто. Нагнала пурги полную тундру. В смысле, заморочила лоху голову. Сказала, книжку издать не проблема, хоть у нас, хоть за границей. Но заплатят только за первую публикацию, а потом всякий, кому не лень, может перепечатывать и гнать любые тиражи. Писатель-то давным-давно помер, законных наследников нет. Это называется public domain, общественная собственность. Но есть одна хитрость, специально для таких случаев придумана. Вы, говорит, несколько страничек подпортите, чтоб прочесть было нельзя. А потом типа как проведете научную работу – восстановите текст. Тогда он юридически будет считаться вашей редакцией авторского текста, и права окажутся все ваши. Не баба, а Государственная Дума, даже еще умнее. Эту «редакцию» купят во всем мире, Марфуша устроит. За посредничество ей 50 %. Рукопись оставила себе. Сказала, что будет иностранным издателям показывать, ну а на самом деле, чтоб дедок не передумал. Кстати, что с ним стряслось, она не в курсе. Говорит, пропал куда-то, на звонки не отвечает.
– Ты саму рукопись видела?
– Нет. Стала клянчить, а она ломается. Я, говорит, раненая, истекаю кровью, сегодня нельзя. Это она кекс резала и палец чуть-чуть ножиком задела. Всего одна капелька крови вытекла, и ту я языком слизнула.
У Саши на лбу появилась удивленная морщинка.
– Это она меня нарочно завлекает. – На лице Вали вновь возникло блудливое, кошачье выражение. – Чтоб я снова приехала. Говорит, спрятала рукопись в надежном месте, потому что этим бумажкам цена минимум миллион зеленых.
– Ты уверена, что «надежное место» находится в доме?
– Да. Она сказала, завтра приезжай, достоевскоманка. Дам почитать, на сладенькое. Так что рукопись здесь, в Жуковке. Улица Серафимовича, дом 25. Сами видите: моя жертва была не напрасна. Завтра помусолю странички в руках, для стопроцентной уверенности, и можете докладывать. Но учтите: Марфа – тетка ушлая. Заломит еще дороже, чем коллекционер. Хотя, насколько я понимаю, это уже не наша проблема. Пускай спонсор с ней договаривается.
– Ты права, – согласился Фандорин. – Подождем до завтра. Я тебе дам прочесть ксерокс, чтобы ты проверила, совпадает ли конец второй части с началом третьей. Итак откладываем до завтрашнего утра.
* * *Но до завтрашнего утра было еще очень далеко.
И наступило оно не для всех.
* * *Разбудил Николаса телефонный звонок. Правда, утро было не раннее, половина одиннадцатого. Ночью у Фандорина состоялся разговор с Алтын по поводу уроков музыки – длинный, мучительный и безрезультатный, потому что говорить прямым текстом он не решился, а жена упрямо делала вид, что не понимает причины его недовольства. Легли в третьем часу обиженные друг на друга, и потом еще он долго не мог уснуть.
