Кэролайн Роу - Утешение для изгнанника
— Завтра, когда она придет, отправьте ее к наименее вороватому из мелких ростовщиков, — сказал Исаак. — А я тем временем поговорю с Понсом Манетом.
— Не с ее мужем?
— Понс более спокойный человек, — сказал Исаак.
Выйдя из дома Мордехая, Исаак направился в сторону собора и епископского дворца. Настало время нанести один из регулярных визитов Беренгеру, как личный врач его преосвященства он должен был ненавязчиво, но постоянно следить за его здоровьем.
Привратник впустил Исаака с почти вежливым приветствием и соблаговолил сказать, что его преосвященство находится в личном кабинете, занят содержимым почтовой сумки, которую привез курьер.
Исаак, не смущенный этим зловещим предупреждением, поднялся по лестнице и пошел по коридору к кабинету епископа.
— Исаак! — произнес Беренгер. — Как вы кстати.
— Ваше преосвященство опять беспокоит колено? — спросил врач.
— Не больше, чем обычно, — ответил епископ. — Собственно говоря, даже меньше, чем обычно, хотя от вашего лечения всегда становится лучше. Нет, я рад вас видеть, потому что получил весьма любопытное письмо из Фуа от представительного, даже известного нотариуса и юриста, касающееся нашего несчастного друга Раймона Форастера. Бернат зачитает его вам.
— Конечно, ваше преосвященство, — негромко сказал францисканец.
— Опусти приветствия и тому подобное, переходи сразу к сути.
— Хорошо, ваше преосвященство. Письмо адресовано его преосвященству с обычными приветствиями и всеми подобающими титулами.
— Исаак, Бернат дает понять, что это серьезный корреспондент, понимающий церковную жизнь в этой провинции.
— Спасибо, ваше преосвященство, — сказал Исаак.
— Автор письма сеньор Робер де Ганак, нотариус из Фуа, как уже сказал его преосвященство. Он пишет: «Неотложные обстоятельства придали мне смелости побеспокоить ваше преосвященство делом, касающимся значительной собственности на реке Ауде, которой я в настоящее время управляю от имени двора.
Эта собственность была законным образом конфискована при осуждении некоей Раймунды де Лавор, она представляла собой значительную часть приданого вышеупомянутой Раймунды, когда сочеталась браком с Арнаудом де Бельвианесом. К моему досточтимому отцу обратился представитель семейства вышеупомянутой Раймунды с просьбой подать ходатайство о возвращении этой собственности ее наследнику Раймону, неповинному в правонарушении, так как во время осуждения его матери он был пятилетним ребенком.
Мой отец с моей незначительной помощью довел это дело до папского суда и добился весьма положительного решения.
В настоящее время мы заняты поисками наследника собственности мадам Раймунды, Раймона, законного сына от ее брака с Арнаудом де Бельвианесом, а в случае его отсутствия — его наследников. Один из членов семейства, не имеющий интереса в этом деле, поскольку лишен правопреемства, утверждал, что установил местожительство вышеупомянутого Раймона в Льейде, а затем в жиронской епархии, приход неизвестен. Полагаю, что из-за печальной известности дела его матери он сменил фамилию.
Я осмеливаюсь писать вашему преосвященству, потому что если эта собственность не будет востребована в течение этого года, решение суда потеряет силу из-за отсутствия наследника».
— Дальше следуют заключительные извинения и почести, — сказал Бернат.
— Мне понравился его старомодный юридический стиль, — сказал Беренгер.
— Может, потому, что он живет и практикует в Фуа, ваше преосвященство, — пробормотал Бернат.
— Чепуха, — сказал Беренгер. — Все нотариусы пишут так, если только способны. Сеньор Исаак, что скажете об этом письме?
— Оно очень похоже на вторую половину истории Раймона Форастера, так ведь?
— Однако для Роже Бернарда будет нелегкой задачей доказать, что он является внуком «вышеупомянутой Раймунды». Видимо, я напишу этому сеньору Роберу, что, возможно, у нас проживает нужный ему наследник. Мысль, что он сможет представлять человека и сделать большой отчет за всю проделанную работу, наверняка обрадует его сердце.
9
На другое утро, вскоре после завтрака, Франсеска вышла из дома Мордехая, снова с кожаной сумочкой в руке. Посмотрела в одну сторону улицы, в другую, потом пошла к северным воротам гетто. Несколько человек узнали ее и приветственно улыбнулись или поклонились. Она, как будто не заметив их, продолжала путь, вышла из ворот, спустилась к соборной площади и пошла к пригороду Сант-Фелиу. Наконец остановилась перед лавкой, занимающей первый этаж высокого узкого дома. Дверь его была закрыта и заперта. Дрожа, Франсеска подняла руку, чтобы постучать. Однако, не коснувшись двери, опустила руку и вгляделась в темную лавку через высокое, узкое окно, только для виду защищенное в то утро среды единственным потрескавшимся ставнем.
Внутри она увидела длинную комнату, разделенную на две неравные части узким столом, заваленным всевозможными вещами. Дверь вела в маленькую переднюю часть лавки, куда едва могли бы втиснуться четыре человека. Там можно было либо заключить сделку с ростовщиком, либо осмотреть жалкие пожитки, которые были не выкуплены и теперь выставлены на продажу. Сквозь щели в ставне Франсеска видела набор тарелок, кастрюлю, глиняный горшок, коричневое шерстяное платье с испачканным подолом, две рубашки, камзол и грязную сорочку. Попыталась на миг представить на этом столе свои драгоценности — золотую цепочку, браслет, украшение для волос, два кольца — вещи, которые она любила, подаренные ей мужем, отчимом, Понсом и Хуаной — небрежно брошенные поверх грязной сорочки какой-то бедняги, и ее охватила дрожь. Она не могла войти в эту лавку.
— Жалкое зрелище, правда, сеньора Франсеска? — послышался сзади приятный голос.
Она обернулась и узнала эту женщину, случайную знакомую родителей мужа.
— Раньше я не замечала этой лавки, — сказала Франсеска. — Но, должно быть, она здесь уже давно.
— Ее основали его дедушка с бабушкой, когда здесь жило мало людей, притом очень бедных. Но теперь все время от времени обнаруживают, что им нужно немного денег, поэтому он преуспевает.
— Да, — сказала Франсеска и повернулась обратно к городским воротам. Сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. — Вам в эту сторону, сеньора? — спросила с уверенностью, извлеченной из какого-то забытого уголка ее духа. Когда знакомая кивнула, предложила: — Тогда пойдемте вместе. Я иду домой.
Франсеска, когда подошла к своему дому, была почти спокойной. Хуана с Сибиллой лениво болтали во дворе, но энергично работали иглами.
— Приятно прогулялась? — спросила Хуана.
— Да, — ответила Франсеска. — Встретила сеньору Анну — высокую, с косым глазом, не другую — и мы обратно шли вдвоем. Она говорит, что лето будет жарким.
— Откуда она знает? — спросила Сибилла.
— Кажется, это как-то связано с поведением ворон, — ответила Франсеска. — Я, собственно, не слушала, Глупо так судить. Откуда вороны знают?
— Да, Франсеска, — сказала Сибилла, — ты гуляла так долго, что твои покупки прибыли раньше тебя. Там, у лестницы, лежит сверток.
— Мои покупки? — переспросила Франсеска.
— Какой-то мальчик пришел к воротам, — сказала Сибилла, — дал мне сверток и сказал, что это для тебя. Сейчас принесу.
Она отложила шитье, потянулась, как кошка, и пошла за свертком.
— Вот он, — сказала Сибилла, возвратясь со свертком почти цилиндрической формы, длиной с ее предплечье. — Если это что-то съедобное, то слишком твердое и шишковатое, — добавила она со смехом и стала ждать, снедаемая любопытством, что там.
— Не знаю, что это может быть, — сказала Франсеска. Развязала белую ленту, связывающую сверток из бежевой ткани и развернула его. Несколько секунд пристально смотрела, потом издала пронзительный вопль, бросила сверток на каменные плиты двора и взбежала по лестнице.
— Господи, — сказала Хуана, подскочила на ноги и быстро подошла. — Что в этом свертке?
Сибилла подняла сверток, внимательно посмотрела на него, потом показала ей. Это была вязанка прутиков и сухих веточек, толщиной с запястье сильного мужчины, перетянутая еще одной белой лентой.
— Это деревяшки, — сказала Хуана, коснувшись их, чтобы убедиться. — Только и всего. Просто-напросто перетянутая лентой связка деревяшек. Как странно.
— Это вязанка дров, — сказала Сибилла. — Посмотри, какие они сухие.
— С какой стати посылать их ей? — спросила Хуана. — Франсеска определенно не ожидала этого.
— Да, не ожидала, — сказала Сибилла.
— Пойду к ней, потребую объяснений, — твердо сказала Хуана. — Я хочу знать, что происходит.
Некоторое время спустя Хуана спустилась во двор и подняла брошенное шитье.
