Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши
— Дневник попал в руки этому презренному и грязному интригану Хосине. Он позаботился, чтобы сёгун его увидел. — Сано бессвязно рассказал о встрече, рубя руками кусты, попадавшиеся ему на пути. Рэйко поняла, что он не только расстроен, но и страшно зол. — Хосина назвал меня изменником! Едва удалось убедить сёгуна позволить мне доказать свою невиновность!
Рэйко догнала Сано и взяла его за руку.
— Все будет хорошо, — попыталась она его утешить, хотя ее саму душил страх.
Но Сано отшатнулся и закричал:
— Четыре года я выполнял все просьбы сёгуна! Я проливал кровь ради чести! — Он рванул одежду, обнажая шрамы на груди. — Я понимаю, что его превосходительство мне ничего не должен за это, да мне ничего и не нужно, лишь бы он видел во мне преданного вассала, какой я и есть!
Рэйко заметила О-суги и Масахиро, которые стояли на веранде с открытыми ртами, глядя на беснующегося Сано.
— Идите в дом, — махнула она им и обернулась к Сано: — Пожалуйста, успокойся. Пойдем домой, пока ты не закоченел.
Он словно не слышал ее.
— Посмотрите: один раз… всего один раз… его превосходительство мог бы поверить мне и отринуть наветы моих врагов, — сказал Сано, обращаясь в пространство. — Но нет… он поверил всему, что наговорил Хосина. Он был готов обвинить меня, даже не выслушав объяснений! — Сано горько рассмеялся. — Единственное, что меня спасло, так это горький опыт, научивший выходить из таких положений при помощи языка.
Частая несправедливость сёгуна по отношению к Сано ранила Рэйко, но она никогда не слышала его жалоб. Дело «Черного Лотоса» подточило его душевные силы, а эта вспышка гнева окончательно подорвала их. Боясь и за мужа, и его ярости, Рэйко осторожно приблизилась к Сано.
— Все будет хорошо, — сказала она. — Сёгун снова станет доверять тебе.
— О нет! Ничего не получится! — с потемневшими от гнева глазами отшатнулся от нее Сано. — Потому что с меня довольно. Я устал от насильственных смертей, грязной политики, попыток угодить господину, который постоянно грозит убить меня. — Он с силой сжал кулаки и откинул назад голову. — Я больше не могу этого выносить!
Рэйко ошеломленно смотрела на него.
— Что ты собираешься делать? — спросила она дрожащим от страха голосом. Если Сано откажется от службы сёгуну, то потеряет и средства к жизни, и дом, и честь. Она прижала ледяные ладони к щекам. — Куда мы пойдем?
— Не знаю. — Сано снова яростно забегал по саду. — Все равно, лишь бы подальше от замка Эдо и всех его обитателей!
— Но ты не можешь просто так все бросить, — сказала Рэйко, в панике следуя за ним. — Прошу, подумай о будущем Масахиро. — Сано знает, как трудно рёнину вырастить сына. Он, конечно же, не захочет такой судьбы для Масахиро.
— Я думаю об этом! Я не позволю сыну попасть в такую же невыносимую ситуацию, в какую загнали меня!
Ветка азалии зацепилась ему за рукав. С яростным криком Сано выхватил меч и принялся со злостью рубить куст. Ветки и прутья летели в стороны от ударов его клинка вслед за проклятиями. Рэйко съежилась, округлив от ужаса глаза. Это не ее муж! Это демон, вселившийся в его тело.
Внезапно Сано остановился и с мучительным стоном отбросил в сторону оружие. Он упал на колени перед искалеченным кустом, гнев иссяк. Его колотила крупная дрожь. Рэйко больше не боялась. Она подошла к Сано и обняла его.
Сано, завернутый в одеяло, сидел в своей комнате и пил горячий травяной отвар, который Рэйко принесла ему, чтобы восстановить душевные силы. Сама она сидела напротив и с тревогой наблюдала за ним.
— Мне очень жаль…
Он действительно сожалел: о том, что наговорил лишнего, поддался эмоциям и выказал слабость; что в приступе недостойной злости уничтожил куст и напугал Рэйко. Он и не представлял, сколько злобы накопилось у него в душе. Выпустив ее, он ощутил пьянящее чувство свободы; однако теперь, более умиротворенный, чем когда-либо, он стыдился срыва. И ведь ничего не изменилось. Сёгун по-прежнему подозревает его в убийстве правителя Мицуёси; начальник полиции Хосина по-прежнему полон решимости обвинить его во всех грехах. Если он намерен все это пережить, то больше никогда не должен терять контроль над собой.
— Ты в самом деле собираешься оставить свой пост? — осторожно спросила Рэйко.
— Нет. — Сано успокоился. Ему некуда было идти, да и не мог он пожертвовать честью и будущим семьи. Не мог принести в жертву свое призвание, которое являлось его дорогой на Пути Воина, строгого кодекса долга, подчинения и храбрости, по которому живет каждый самурай.
— Тогда что ты будешь делать?
— Я найду настоящего убийцу, докажу, что невиновен, и верну доверие сёгуна. — Решимость и жажда справедливости вновь вспыхнули в душе Сано. — Это будет трудно, поскольку прежние зацепки ничего не дали, но надежда все же остается.
В дверном проеме появился Хирата.
— Сумимасэн, простите, но у меня плохие новости. — Он был явно не в себе. — Судья Аоки только что вынес приговор Фудзио за убийство Глицинии, а Момоко как сообщнице. Их увели на лобное место.
Рэйко ахнула. Сано не сомневался, что Фудзио будет осужден, когда услышал, что судья Аоки готовится к слушанию, но Момоко стала для него неожиданностью.
— Проходи. Садись и рассказывай, — кивнул он Хирате.
Тот начал свой рассказ, а Сано недоумевал, как судья мог вынести приговор на основе версии, которую сам выдумал и не мог доказать.
— Похоже, сегодня день плохих известий, — сказал Сано, выслушав Хирату, и поведал, что произошло с ним.
— Никого из троих наших подозреваемых больше нет. — На лице Хираты отразился страх. — Теперь вы единственная мишень для гнева сёгуна.
Сано ощутил движение космических сил и услышал тяжелую поступь судьбы, когда бремя неизбежности тяжким грузом легло ему на плечи.
— Быть может, Фудзио, Момоко или министр финансов Нитта действительно убили правителя Мицуёси, — сказала Рэйко. — Они по-прежнему остаются подозреваемыми, и по ним стоит поработать, пусть даже их больше нет в живых.
— Мы еще можем поискать доказательство их вины, — вторил Хирата, стараясь не терять оптимизма.
— И надеяться, что оно существует, — отозвался Сано. — Боюсь, если нам не удастся найти свидетеля или некую солидную улику, указывающую на кого-то, кроме меня, то лишь признание самого убийцы убедит сёгуна в моей невиновности. А это сложно получить от мертвеца.
Его собеседники мрачно кивнули.
Затем Хирата неуверенно заговорил:
— Начальник полиции Хосина не остановится перед фальсификацией улик против вас. От поддельного дневника так и тянет его душком. Он наверняка придумает очередные «доказательства» вашей измены.
Сано поджал губы. Он понимал, что Хирата призывает его последовать примеру Хосины и сфабриковать улики против Фудзио, Момоко или министра финансов, чтобы вывести из-под удара Сано.
Глаза Рэйко понимающе сверкнули.
— Фальшивое обвинение для мертвых менее опасно, чем для живых, — осторожно заметила она.
Хирата и Рэйко не исключали такого бесчестья, и это означало, что они абсолютно не представляют себе своих дальнейших действий.
— Это уже приходило мне в голову, — признал Сано. — Но я еще не настолько отчаялся, чтобы подставлять людей, которые, возможно, ни в чем не виноваты, независимо от того, живы они или мертвы. Особенно имея в руках версию, к которой мы еще даже не приступали.
— Что же у нас остается? — озадаченно спросила Рэйко.
— Сам правитель Мицуёси, — сказал Сано.
Хирата нахмурился.
— Сёгун запретил вам заниматься этим человеком.
— И мне бы очень не хотелось ослушаться. — При одной мысли бросить вызов своему господину Сано почувствовал тошнотворный стыд. — Но Мицуёси — это прямая нить к убийце. Работа по нему и связанным с ним людям даст новые улики. Да и есть ли у нас выбор? Мы можем продолжить работу по Фудзио, Момоко и Нитте, и возможно, отыщем новые улики. Можем также надеяться на новых подозреваемых или на то, что объявится любовник Глицинии с Хоккайдо, а начальник полиции Хосина вдруг оставит свои штучки. — Сано увидел, что Рэйко и Хирата покачали головами, сомневаясь в таком повороте событий. — Можем помолиться о чуде.
— Тогда лучше всего заняться правителем Мицуёси, — заметила Рэйко.
— Сёгун накажет вас за нарушение субординации, — напомнил Хирата.
— Я готов рискнуть, поскольку он все равно меня казнит, если я не докажу свою невиновность, — отозвался Сано.
— Возможно, он простит вас, когда поймет, что вы не изменник, — с надеждой проговорит Хирата.
Но пока чаша весов склонялась явно не в пользу Сано.
— Быть может, — сказал он, — нам удастся раскрыть дело так, что сёгун не узнает о моем ослушании, и до того как Хосина или другие враги смогут навлечь на нас новые неприятности.
