Эдвард Марстон - Ученик дьявола
— Так вы знаете, где он?!
— Мы привезли его с собой, но об этом никто не знает. Я решил подождать с новостью и не беспокоить вас до окончания спектакля.
— Как он? — волновался Николас. — Мальчик здоров?
— Здоров, мистер Брейсвелл. Я оставил его у вас в домике. Ступайте и убедитесь сами.
Николас не мог удержаться и накинулся на Эндерби с расспросами, но Клемент отказался говорить что-либо еще. Не проронив больше ни слова, владелец Оуквуд-хауса вывел суфлера с черного хода, и они двинулись к коттеджам. В окне домика, где поселился Николас с друзьями, горел свет. Войдя внутрь, Брейсвелл тут же увидел мальчика, который понуро сидел в углу на стуле. Дэйви выглядел грустным и явно чувствовал себя неуютно.
— Добрый вечер, Дэйви, — сказал Николас.
— Добрый вечер, — пробормотал мальчик.
— Где ты был?
— В Оуквуд-хаусе.
— Но почему же ты сбежал?
Вдруг из сумрака навстречу Николасу шагнула женщина:
— Он хотел повидаться со мной.
— Познакомьтесь, это Кейт, — представил женщину Эндерби. — Здесь ее знают под именем Кэтрин Гоуэн. Ей очень не хотелось возвращаться в Сильвемер.
— Вы правы, сэр. Но так будет лучше для Дэйви.
Она взглянула на мальчика, и он ответил ей измученной улыбкой. Николас всмотрелся в стоявшую перед ним красивую молодую женщину, оглянулся на Дэйви, снова перевел взгляд на Кэтрин Гоуэн… Сходство было поразительное.
Николаса ослепила догадка. Вперед выступил Эндерби. Он положил руку на плечо мальчика и произнес:
— Вам надо поговорить с Кейт наедине. Эта беседа не для ушей Дэйви.
Он вышел вместе с мальчиком, плотно закрыв за собой дверь. Николас видел, в каком смущении находится женщина, стоявшая перед ним. Он предложил ей сесть, после чего и сам опустился на стул рядом. Кэтрин с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Дэйви сказал, что я могу вам доверять, — проговорила она.
— Я его друг.
— Да, он так и сказал.
— Он мне о вас ничего не рассказывал, — мягко произнес Николас. — Я и не думал, что его мать жива.
Женщина вспыхнула, но тут же опустила голову. Прошло несколько минут, прежде чем она нашла в себе мужество заговорить. Николас терпеливо ждал, чувствуя, каких усилий ей это стоит. Он попытался помочь ей:
— Значит, он отправился к вам; когда он в первый раз сбежал, там, в лесу, он хотел остаться с вами?
— Сэр, я объяснила ему, что он неправ, и заставила его вернуться.
— А на этот раз?
Она грустно пожала плечами:
— Я пыталась спрятать его в своей комнате, но какой от этого толк? Так не может продолжаться вечно. Мистер Эндерби — человек добрый, он хорошо ко мне относится. Я не могла от него долго скрывать.
— А когда Дэйви обо всем узнал?
— Когда я вернулась в Эссекс, сэр. Меня спровадили подальше, в Линкольн, чтобы никто ни о чем не узнал. Дэйви должен был вырасти в хорошей семье. Мне казалось, так будет правильно. Я была опозорена, сэр, — тихо произнесла она. — Мне оставалось только согласиться.
— Но вы все-таки вернулись.
— Я не смогла его забыть. Все время думала только о нем.
— Вы поддерживали связь с его отцом?
— Нет, — твердо ответила она.
— Он хотел, чтобы вы вернулись?
— Нет, конечно же, нет.
— Теперь я понимаю, почему мистер Страттон запрещал Дэйви появляться в Оуквуд-хаусе.
— Вы ошибаетесь, сэр. Мистер Страттон не отец Дэйви.
— Как так?
— Я бы и близко его к себе не подпустила, — сурово произнесла женщина. — Он жестокий человек…
— Что же случилось? — Николас взял ее за руку. — Я не намерен осуждать вас. Вы мать Дэйви, и он любит вас так сильно, что ради вас пойдет на все. Вы вернулись, чтобы быть к нему поближе?
— Да.
— И именно поэтому мистер Страттон запретил мальчику играть с его друзьями в Оуквуд-хаусе? Он увез мальчика в Лондон, чтобы он был подальше от вас?
— Дэйви так мучился, сэр. Он сильно страдал от разлуки со мной. Я не видела сына долгие годы и все ломала голову, где он, как он, что делает. А потом наступил день, когда я поняла, что не могу так дальше жить. Я знала, что он никогда не будет со мной, и все же мне хотелось быть к нему поближе.
— Погодите. Объясните сначала — как он оказался в Холли-лодж?
Кэтрин глубоко вздохнула:
— Все это случилось много лет назад… — Николас почувствовал, как дрожит ее рука. — Супруга мистера Страттона очень хотела иметь детей. Хотела, но не могла, два раза рожала, и оба раза — мертвеньких. Вы представить себе не можете, что она пережила. Муж не хотел, чтобы она прошла через этот кошмар еще раз. И вот, когда она снова забеременела, он стал опасаться самого худшего.
— Третий ребенок тоже родился мертвым? — догадался Николас.
— Да, сэр, но она никогда об этом не узнала. Мертвого ребенка сразу унесли, а вместо него положили живого, и она решила, что это и есть ее дитя. — Кейт опустила голову. — Дэйви родился за несколько дней до того, как у нее начались схватки. Они отобрали его у меня.
— Они?
— Доктор Винч с повитухой. Они заранее все спланировали. Они прятали меня, пока не пришло время рожать. А потом меня послали в Линкольн…
— И жена Страттона так ни о чем и не узнала?
— Ни о чем, сэр. Бедная женщина любила Дэйви как своего сына. Но мистер Страттон оказался плохим отцом. Как только она умерла, он резко переменился к Дэйви. Потом он узнал, что меня взяли в Оуквуд-хаус, и стал думать, как вообще избавиться от мальчика. — В голосе Кейт послышалась мольба. — Сэр, поверьте мне, когда я решила вернуться, я никому не желала беды.
— Как же Дэйви узнал, что вы — его мать?
— Он ослушивался отца и часто бегал в Оуквуд-хаус играть с детьми мистера Эндерби. Там Дэйви увидел меня. Знаете, есть вещи, которые женщине скрыть не под силу. Вскоре Дэйви обо всем догадался. Нас тянуло друг к другу. Он приходил всякий раз, когда у него появлялась возможность ускользнуть из дому.
— Подождите, давайте вернемся к началу. — Николас напряженно соображал. — Вы сказали, что ребенка у вас забрали доктор Винч и повитуха?
— Да, сэр. Ее звали матушкой Пигбоун.
— Так, значит, она помогла появиться Дэйви на свет! Вот оно что… — Суфлер был потрясен. — Но теперь Дэйви — законный наследник мистера Страттона, неужели тогда об этом никто не задумался? Кроме того, как им удалось уговорить вас отдать родного сына?
— Они заставили меня подписать бумагу, согласно которой я отказывалась от всех прав на мальчика. Все должно было остаться в тайне. Доктор Винч привел с собой адвоката, который все обставил.
— Роберт Патридж! — ахнул Николас.
— Этого я не знаю, сэр, они не называли его имени. — Кэтрин обратила на суфлера полный отчаяния взгляд. — Скажите мне, сэр, что станет с Дэйви? Он принят учеником в вашу труппу, но я-то знаю, что на самом деле у него к театру сердце не лежит. Ему дурно от одной мысли о разлуке со мной. Вы увезете его с собой обратно в Лондон?
— Поймите, Кейт, не мне это решать. Этот вопрос еще предстоит обсудить. Однако сперва надо покончить с кое-какими делами. — Он поднялся. — Спасибо, что все мне рассказали. Я понимаю, чего это вам стоило. — Суфлер кивнул на дверь и улыбнулся: — Ступайте. Вас ждет сын.
— Но я еще не все сказала вам, сэр.
— Что же осталось?
— Имя настоящего отца Дэйви.
— Мне кажется, я его и так уже знаю…
Вне себя от ярости, Джером Страттон мерил шагами комнату. В его голосе слышалась горечь:
— Почему мне раньше не сказали?
— Потому что вы бы попытались меня остановить, — ответил Ромболл Тейлард.
— Я не имею никакого отношения к случившемуся, — оправдывался доктор Винч. — Тейлард начал действовать, ни с кем не посовещавшись, и потом мне пришлось его покрывать.
Страттон резко повернулся к доктору:
— Вы виноваты не меньше его! Почему вы не сказали мне всей правды, когда приехали ко мне? Черт вас подери! Вы же были в моем доме и сами слышали, как Николас Брейсвелл говорил, что Роберта Патриджа отравили! Вы еще заверили меня, что это неправда!
— Но что мне еще оставалось делать? Случившееся должно оставаться в тайне.
— И как же?
— Очень просто, — вмешался Тейлард.
Троица расположилась в комнате управляющего.
Пока зрители толпились на первом этаже, Страттон и Винч проскользнули наверх, к Тейларду. Им было не до спектакля.
— Если будете скрывать от меня что-то, у нас ничего не получится, — прорычал Страттон.
— Вам не было никакой необходимости знать всю правду, — твердо сказал Тейлард. — Если бы не вмешался этот чертов Николас Брейсвелл, все бы быстро забыли о случившемся. Роберт Патридж упокоился бы с миром в могиле, и никто, — управляющий внимательно посмотрел на Винча и Страттона, — никто в этой комнате не стал бы лить по нему слезы.
— Именно, — кивнул Винч. — В последнее время Роберт начал надоедать…
