Мастер Чэнь - Амалия и Золотой век
Айк приблизился к этой троице почти строевым шагом, чуть привстал и сказал что-то на ухо генералу.
Я следила за этим значительным, резким, великолепным лицом: Макартур чуть нахмурился, потом улыбнулся… боже ты мой, как ему хочется отделаться от этого, который так и не отходит, и я не о человеке-пепельнице! Вот генерал повернулся… болтливый филиппинец все еще никак не понимал, что от него требуется, но получил уже другой, очень энергичный кивок генерала: вы правы, я на вашей стороне – и еще получил точно отмеренную улыбку и рукопожатие. И чтобы все было наверняка, Айк полуобнял несчастного и повел его прочь, доверительно что-то шепча.
Генерал устремил взгляд на меня, я пошла по гулкому полу вперед, размышляя: а как этот замечательный человек поступит сейчас – он же знает, что разговоры со мной, наверное, не для местных гостиничных служащих? Даже вот таких, с пепельницей?
Волноваться мне было не о чем. Генерал что-то сказал юноше, потом медленно – так, чтобы успели увидеть все эти вечно наблюдающие за ним десятки пар восторженных глаз, – чуть улыбнулся и приложил палец к губам: разговор с дамой! Далее таким же замедленным жестом избавил филиппинца от его добровольной нагрузки, с благодарностью наклонил голову – да, да, он этого не забыл! – и точно рассчитал неторопливое движение, успев повернуться ко мне.
Я поняла, что хорошо спланировала свою акцию. Этот человек попросту гениален именно в том плане, который мне требуется, он сделает все как надо, только бы согласился.
– Мое расследование закончено, генерал, – начала я. – И остался финальный акт справедливости. В котором, конечно же, требуется ваше участие.
Я понимала, как это было ему неприятно – он бы лучше стоял или ходил взад-вперед, – но когда два таких вот бело-золотых несут два кресла, чтобы генерал мог предложить одно из них даме, то вариантов не остается.
И я, заняв свое место, осталась все в том же круге пустоты, под прицелом этих непроницаемых темных глаз над орлиным носом и выдвинутым вперед подбородком.
– Пожалуйста, подробности, госпожа де Соза, – сказал он.
Подробности он получил – коротко, и не надо думать, что я собиралась рассказывать этому человеку все, что успела узнать. В конце концов, не он посылал меня сюда.
И еще я так же экономно сообщила, какую роль написала для него в своем карнавале.
Он молчал, обдумывая.
– Генерал, если можно – в порядке поощрения за исполненную работу – откройте мне один секрет, – заполнила я образовавшуюся паузу. – И я понимаю, что прошу почти невозможного. Но посмотрите, какая получается ситуация. Пока что угрозы нападения нет, и проделанная мной работа подтверждает это.
– Внимательный взгляд на японскую экономику, которая не мобилизована для тотальной войны, совпадает с вашими выводами, – сухо заметил он.– Тем более, – сказала я чуть более агрессивно, чем хотела. – Но это сейчас так. А дальше? В сорок шестом году ваш план будет – надеюсь – успешно выполнен, и вот эти размещенные здесь четыре тысячи американских солдат уйдут. Уйдет, что хуже, и ваша Манильская флотилия, и республика останется с только что созданной сухопутной армией и без какого-либо флота. И это притом, что она расположена на семи тысячах островов. Во что к этому времени превратится японская, как и китайская, военная мощь – можно только гадать, но даже если она останется на нынешнем уровне… Ну, а пока замысел не исполнен – ваш «план Орандж» рассчитан, как я могла убедиться, на то, что нынешние обороняющие эту страну продержатся максимум шесть месяцев, в общем – до подхода американских линкоров. Я помню нашу прежнюю беседу и внимательно читала все ваши речи с тех пор. Но, может быть, генерал, я заслужила, ну скажем так, дополнительного объяснения – на что вы рассчитываете? В случае чисто теоретического нападения противника через десять лет? Ведь тогда никакие линкоры уже не придут. Или, может быть, я заслуживаю объяснений как инвестор? Я слышала, что вы тоже купили акции из Бенгета, которые есть и у меня?
Он чуть склонил голову, внимательно всматриваясь в мое лицо. Посмотрел на сигару, погасшую к этому моменту (а как иначе вести разговор с дамой, которая в данный момент не курит!). И решился:
– Госпожа де Соза, в нашем случае важна не оснащенность или численность армии, а непобедимая решимость нации. В девятьсот пятом году я был назначен, после опыта боевых действий здесь, адъютантом моего отца, военного губернатора Манилы. Это был год, когда Япония объявила своим протекторатом Корею.
Генерал с неудовольствием посмотрел на сигару, но я помогать ему не стала – мне не надо было, чтобы у него появился повод прервать монолог.
– А президентом тогда был Тедди Рузвельт, – проговорил он своим вкусным баритоном. – И я помню, я на всю жизнь запомнил, как тот, первый, Рузвельт ответил на призывы помочь корейцам. А ведь мы, в Маниле, на самом передовом из всех возможных в случае такой войны участке, очень внимательно следили за словами президента. Что же он сказал? Цитирую: мы не будем вмешиваться на стороне корейцев против Японии. Они же не смогли нанести и одного удара в свою защиту. Я это запомнил, госпожа де Соза. Я это запомнил на всю жизнь.
Генерал прищурился и оглядел залу, встречая множество взглядов.
– Флот уйдет, вы говорите? Линкоры не придут? Я знаю лишь, что это сегодня в Вашингтоне настроены именно так. Но вы правы в своих опасениях.
Я удивилась собственной правоте.
– Да, вы правы. Мы можем представить, среди прочих, теоретическую ситуацию, когда созданная нами здесь сухопутная армия отразит первую агрессию, но не спасет страну от морской блокады. Но если она покажет ту решимость, о которой я вам сказал, то это поможет приобрести…
Он задумался, подбирая слова.
– …могучих союзников до того, как придет финальное удушение голодом.
Я начала улыбаться: наконец-то все становится на свои места. Дело совсем не в плане обороны, план сам по себе не имеет смысла. Этот удивительный человек играет не только со своим другом, филиппинским президентом. Он играет еще и с человеком по фамилии Рузвельт – с нынешним Рузвельтом. И ведь он умеет играть. Линкоры придут.
– Ваши находки в этой истории, о которых мне раньше рассказывал Айк, а сейчас и вы подвели итоги, достойны уважения, – очень серьезно сказал генерал. – Мы благодарны нашим британским союзникам. Иметь очередное подтверждение того, что угроза достаточно отдаленна, – это не лишнее.
Я так же серьезно склонила голову – за себя и союзников.
– Но вы правы и в том, что люди важнее вооружений. И если говорить о воспитании решимости, – неожиданно добавил генерал, – то ваша идея грандиозного финала этой истории – такого, чтобы запомнился всем, – очень хороша. Вы быстро поняли эту страну. Мне в свое время для этого потребовался более долгий срок.
Он выпрямился в кресле, кивнул дежурившему неподалеку Айку, наградил меня улыбкой, от которой захотелось петь, и завершил:
– Я с благодарностью принимаю вашу идею.
19. Король и я
– Зачем вы это сделали со мной, Верт? – задумчиво спросила я, глядя на волну, бежево-серую с лиловым оттенком.
Нет, он не унизил меня фальшивым непониманием моих слов. Мы не для этого пришли сюда, в наш последний вечер вдвоем, – на длинный пирс, откуда виден морской фасад «Манила-отеля», там, где окна генерала Макартура над выходом из «Фиеста-павильона».
Здесь, в конце пирса, – «славный морской ресторанчик», сказал мне Верт, здесь есть испанское вино и вкусная рыба, сюда долетает музыка из отеля, а корабль – тот самый корабль – пройдет чуть не рядом с нами и станет у своей пристани, параллельно нашему пирсу.
– Зачем я это сделал. С вами и собой, – тихо сказал он, сидя на плетеном кресле как на троне, положив свои удивительные руки на подлокотники. – И затем, что боялся причинить вам горе, заставить испытать мгновенное отвращение и стыд. Даже если шанс на это выглядел ничтожным. И затем, что я не знал, какую еще жертву принести за это счастье – счастье встречи с вами. Отдать за вас жизнь? Это так банально. Но в первый раз мою жертву не приняли, во второй помешала ваша пудреница. Что мне оставалось? Сделать так, чтобы мы никогда не смогли забыть то, что было. Уверяю вас, что в противном случае…
– О да, вы правы, – подтвердила с легким смехом я. – В противном случае могла бы возникнуть ситуация, когда кому-то из нас захотелось бы забыть весь эпизод как можно быстрее. И я содрогаюсь от мысли, что это оказались бы вы.
– Не дайте согреться этому вину, – тихо подсказал он. – И…
Верт поднял бокал:
– И – за новые страны и города, где мы можем встретиться, хотя скорее – нет. И просто за то, что никогда, никогда…
Но его прервали. Подошел филиппинский повар со словами: «Какую лапу-лапу, сэр? Красную или зеленую?»
– Зеленую, конечно, – уверенно сказал он (кажется, его английский улучшился). – Вы ведь знаете, Амалия…
