Евгений Сухов - Я украл Мону Лизу
– Еще какой-нибудь ненормальный журналист? – невесело спросил Перуджи.
– Ты интересен не только журналистам. Побеседовать с тобой из Франции приехал полицейский инспектор. Так что тебя ожидает гильотина! Ха-ха-ха! – продолжал веселиться охранник.
Здание тюремного замка было старым, неуклюжим, с небольшими окнами, какие обычно бывают в крепостных башнях. В прежние времена семейство Медичи содержало здесь государственных преступников, прежде чем отправить на виселицу.
По узкому коридору прошли в небольшой кабинет начальника полиции, столь же тесный, что и камера. С разницей лишь в том, что голые стены его кабинета, лишенные штукатурки, украшали фотографии разыскиваемых преступников, а рядом с окном стоял небольшой стол с лампой. На крепких стульях с толстыми ножками, лишенных всякого эстетического начала, сидели начальник полиции и мужчина с короткой бородой и длинными усами, скрученными в спираль. О чем-то энергично беседуя, они даже не сразу обратили внимание на вошедших.
– Ага, уже подошли! – энергично воскликнул начальник полиции. – Вот это и есть наша местная знаменитость. Господин Винченцио Перуджи настолько популярен в Италии, что ему впору занимать кресло премьер-министра, – пошутил полицейский, давая понять, что не лишен чувства юмора. – Оставляю вас наедине. Знаю, что французской полиции есть о чем с вами поговорить. Если что пойдет не так, моя охрана будет за дверью, господин Дриу, – предупредил полицейский.
– Вы очень любезны, господин де Льянос. Слава богу, что господин Перуджи всего лишь мелкий воришка, а не какой-нибудь громила, которого следовало бы всерьез опасаться, а потом я и сам не обделен силой. Уж как-нибудь сумею урезонить.
Охранник с начальником полиции вышли за дверь.
– Что же вы стоите? – душевно улыбался инспектор Дриу. – Присаживайтесь.
Голос инспектора показался Перуджи знакомым, присев на стул, он внимательно всмотрелся в его суховатое лицо с резко очерченными скулами. Изучение продолжалось недолго. Хмыкнув, инспектор ухватился пальцами за кончики усов и слегка потянул, показав капризный изгиб губ.
– Это вы?! – невольно выдохнул потрясенный Винченцио Перуджи. – Но как вы…
Князь Голицын приложил к губам палец.
– Давайте без восклицаний. У нас не так много времени. Я представился инспектором Дриу, который действительно ведет во Франции ваше дело. У меня предчувствие, что настоящий Дриу находится сейчас где-то на полпути во Флоренцию, а нам надо еще о многом поговорить.
– Что вы хотите?
– Я здесь для того, чтобы помочь вам.
– Мне не нужна ваша помощь. Мне достаточно сказать, что подлинник находится у вас, и меня тотчас выпустят на свободу.
– С чего вы решили, что у вас копия? – осторожно спросил князь.
– Мне это сообщил директор галереи Уффици.
– Господин Поджи?
– Он самый. Что вы на это скажете? Ловко вы меня облапошили! Если бы не Поджи, так я бы до сих пор верил, что владею оригиналом. Устроили дело так, чтобы я у вас вытащил копию, а сами с оригиналом куда-то исчезли! Куда же вы его подевали?
– Спрятал в банковской ячейке. Там как-то надежнее, когда знаешь, что приходится работать с таким компаньоном, как вы.
– Вы ничем не лучше меня!
– Я вас не принуждал воровать у меня картину, – хмыкнул князь Голицын. – Похоже, что больше никто не догадывается, что картина фальшивка, иначе такого ажиотажа вокруг «Моны Лизы» не было бы.
– Я намерен сказать правду!
– А вот этого делать не следует ни в коем случае! Ваша правда никому не нужна, а потом в нее вряд ли кто поверит. Франция и Италия заинтересованы в том, чтобы представить найденную картину как подлинник. Тем более что она ничем не отличается от оригинала. – Довольно улыбнувшись, добавил: – За это ручаюсь! Краски, холст, даже кисточка, которой рисовалась картина, все это начало шестнадцатого века! Общественность просто соскучилась по «Моне Лизе» и желает поскорее увидеть ее на прежнем месте. Так что ваше появление с картиной было весьма своевременно. И если вы начнете говорить прямо противоположное, то вас просто упекут куда-нибудь в сумасшедший дом на долгие годы, пока, наконец, шумиха вокруг «Моны Лизы» не утихнет. А может, запрячут и навсегда, чтобы никто и никогда не узнал всей правды… Так что ваше положение весьма незавидное.
– Вы что-то хотели мне предложить? – после минутного размышления уныло спросил Перуджи.
– Да. В какой-то степени мы с вами являемся компаньонами. А своих людей я не оставляю ни при каких обстоятельствах. Я вам предлагаю наиболее быстрый выход из тюрьмы.
– Вот как? И в чем же он заключается?
– Ни от чего не отпираться. Подтверждать, что «Мону Лизу» вы действительно украли из Лувра. Со своей стороны я найму для вас лучших адвокатов, будет проведена психиатрическая экспертиза, которая подтвердит, что вы были немного не в себе.
– Ничего себе!
– Это поможет значительно сократить вам срок. А еще вы будете настаивать на том, что совершили кражу из патриотических соображений. Вы хотели вернуть ее в Италию. Это будет создавать весьма благоприятное впечатление на присяжных. Я предприму все усилия, чтобы вытащить вас на свободу как можно раньше.
– Понимаю, почему вы так стараетесь, – скривился Перуджи, – хотите оставить у себя подлинник. Мне надо подумать.
– У вас нет времени на размышление. Вам нужно дать ответ прямо сейчас, чтобы я мог начать действовать. Если вы откажетесь, вас могут экстрадировать во Францию, где вас ожидает более суровый приговор. Не удивлюсь, если вас приговорят к длительному сроку на каторге в африканских колониях, где вы не протянете и года.
– Хорошо, я согласен. Но мне нужны деньги, на которые я бы мог безбедно проживать после выхода из тюрьмы, – строго посмотрел Винченцио на Голицына. – В конце концов, как вы выразились, мы с вами партнеры.
– Деньги будут, – согласился Голицын. – Не обещаю, что их будет очень много, ведь свою часть вы уже потратили… Но их вполне хватит на то, чтобы прикупить какую-нибудь хорошую лавку, а то и магазин. Будет вполне достаточно, чтобы содержать семью.
– Договорились. Очень хочется верить, что так оно и будет.
Дверь открылась, и в кабинет вошел начальник полиции, источающий довольство. Встреча с французским коллегой ему явно прибавила настроения.
– Как поговорили, господин Дриу?
– Была очень продуктивная беседа, господин де Льянос. Господин Перуджи во всем признался. Так что со своей стороны мы будем считать дело закрытым. Мы жалеем только об одном…
– Это о чем же, позвольте полюбопытствовать? – насторожился Марко де Льянос, устраиваясь на прежнее место, за небольшим столом.
– Что этого господина арестовали не мы.
Полицейский довольно рассмеялся.
– Возможно, что мы были чуть-чуть расторопнее, чем наши французские коллеги. А может быть, нам чуточку повезло. Но для господина Перуджи, я думаю, это только плюс, в противном случае ему пришлось бы разговаривать с мадам Гильотиной, а она шуток не понимает. Ха-ха!
– Это уж верно, – отвечал Голицын, укладывая блокнот с карандашом в толстый саквояж. Глянув на часы, протянул: – Однако время бежит, увы, скоро мой поезд, нужно торопиться в обратную дорогу.
– Господин Дриу, давайте я распоряжусь, чтобы вас подвезли до самого вокзала, – спохватился де Льянос.
– Право, не стоит, – отмахнулся Голицын, – здесь ведь недалеко. А потом не хочу лишать себя возможности пройтись по вашему чудесному городу.
Марко де Льянос довольно просиял:
– О да! Флоренция – это музей под открытым небом. Здесь есть на что посмотреть. Знаете, господин Дриу, я даже вам в чем-то завидую, я видел все это неоднократно, а вам предстоит увидеть все это впервые. Так что у вас впереди немало сладостных минут.
– Я очень рассчитываю на это, господин де Льянос. Благодарю вас за чудесный прием и очень надеюсь встретиться с вами в Париже. У нас не менее чудесный город, так что обещаю быть вашим гидом.
– О, Париж! – восторженно протянул комиссар. – Непременно воспользуюсь вашим предложением.
– У меня к вам еще одна небольшая просьба, – серьезно произнес Голицын.
– Готов выполнить любую вашу просьбу, чего бы она для меня ни стоила, – с готовностью отвечал полицейский.
– Стерегите этого субчика! Как бы он от вас не убежал! Франция может не простить такой оплошности.
– Можете не сомневаться, господин Дриу, – в тон ему отвечал господин Марко де Льянос. – От нас не убежишь! Охрана! – Когда на зов появился запыхавшийся толстяк, распорядился: – Надеть на арестованного наручники и в камеру! Глаз с него не спускать! – сурово распорядился комиссар.
– Чего расселся? – сурово подступил охранник к арестованному. – Встать!
