Лора Роулэнд - Черный Лотос
— Дзиро-сан, смерть твоей жены будет отомщена, — пообещал Хирата, — как только мы найдем виновника.
Сано считал, что уже сделал это. Арестуй он Хару раньше, ее бы уже казнили и бунта бы, возможно, не произошло. Так что часть ответственности за учиненное насилие он брал на себя. Между тем его уверенность в вине Хару снова была поколеблена. Народная ненависть к Черному Лотосу предполагала, что секта действительно могла быть замешана в убийствах и поджогах, а также в похищениях и пытках людей. Сано впервые задумался, не была ли Рэйко права. Доклад министра Фугатами требовалось выслушать — не столько в угоду жене, сколько потому, что он мог изменить ход расследования. Однако до собрания еще оставалось несколько часов, а пока он должен был исправить ошибки, допущенные из-за собственной нерасторопности.
— Идемте, поможем остановить бунт, — сказан он Хирате и сыщикам.
К тому времени, когда мятеж был подавлен, а Сано добрался до замка Эдо, заседание совета старейшин уже началось. Сано вошел в кабинет и увидел пятерых чиновников, сидящих на возвышении, и их секретарей за столиками у окна.
— Прошу простить меня за опоздание, — произнес он, опустился на колени у парапета и поклонился.
— Это закрытое совещание, и ваше присутствие не оговорено, — нахмурившись, сказал глава совета Макино, сидящий посередине. — Зачем вы пришли?
— Меня пригласил достопочтенный министр святилищ и храмов, — ответил Сано.
Должно быть, Фугатами не подумал оповестить старейшин, и те решили, что он самовольно явился на заседание. Он уже сожалел о вопиющей бестактности, которую нечаянно допустил. Где сам министр? В его душе росла досада на Фугатами и на Рэйко, втянувшую его в эту неприятность.
— Стало быть, вы с министром теперь заодно? — На высохшем лице Макино появилась гримаса презрения. Остальные старейшины выглядели озабоченными.
— Он возможный свидетель по делу, которое я веду, — пояснил Сано. Как он и боялся, его приход истолковали как знак союзничества с человеком шаткого положения — промах, который Макино готовился использовать против него. — Я пришел выслушать его доклад о Черном Лотосе.
— Значит ли это, что вы выступите на его стороне против секты? — спросил старейшина Огами Каору, обычно поддерживавший Сано. Сегодня он держался холодно, словно надеясь, что все забудут об их товариществе.
— Отнюдь, — возразил Сано, с грустью убеждаясь, что его имя уже связывают с Фугатами, а подобные узы в бакуфу не так-то легко рвутся, как кажется Огами. — Я лишь хочу получить сведения, которые могут пригодиться в расследовании.
— Что ж, боюсь, вас ждет разочарование, — сказал Макино. — Министр Фугатами, ради коего мы здесь собрались, не явился.
Сано опешил. Пропуск заседания совета старейшин считался серьезным нарушением этикета и оскорблением приличий.
— Достопочтенный министр прислал этому объяснение? — спросил Сано.
— Нет, не прислал, — ответил Макино, а его соратники неодобрительно воззрились на Сано.
— Как огорчительно для всех нас, — проговорил следователь, негодуя на Фугатами, по чьей милости стал мишенью для нападок разгневанных старейшин. В следующий раз, когда понадобится попросить у них помощи, ему припомнят сегодняшнюю неловкую ситуацию.
— Раз уж вы здесь, то могли бы доложить нам о ходе расследования, — предложил Макино.
Чего Сано хотел меньше всего, так это обсуждать свою работу сейчас, когда члены совета были в дурном настроении. Однако ничего другого ему не оставалось.
Он изложил свои умозаключения и сказал:
— Вчера поименованная Хару была заключена мной под стражу.
— И сколько же вы тянули с арестом, который следовало произвести немедленно? Четыре дня?! — В голосе Макино слышалась издевка. — Девица, вне всякого сомнения, виновна, а ваша медлительность наводит на мысль, что вы скорее потакаете преступникам, нежели блюдете закон.
Чтобы он, Сано, потакал Хару, которую в действительности презирает и считает убийцей! И как только мог Макино такое выдумать!
— Если речь идет о тяжком преступлении, важно провести тщательное расследование, прежде чем кого-либо обвинять, — оскорбленно возразил Сано. — А тщательные расследования требуют времени.
— Вот вы и дотянули, пока не начались беспорядки, — ввернул Макино. Очевидно, он уже знал о погроме и винил в нем Сано. — Когда судят преступницу?
— Суд будет назначен тогда, когда я проясню последние детали, — ответил Сано.
Лица старейшин выражали резкое осуждение: бакуфу предпочитало, чтобы казни преступников проводились вскоре после их поимки.
— Полагаю, поэтому доклад министра о секте так важен для вас, — процедил Макино. — Теперь мне понятен смысл ваших отношений с министром. Он использует вас ради собственных целей, а вы его — чтобы затянуть правосудие.
— Правосудие не может свершиться, если вина подозреваемого не доказана, — возразил Сано, избегая дальнейшего разговора о министре.
Пусть только попробует оправдаться пустяками или небылицами после всего, что он вытерпел! Оставалось верить, что Рэйко оценит те жертвы, на какие он пошел ей в угоду, — размолвки с советом старейшин обходились недешево.
— Министр Фугатами еще ни разу не предоставил улики преступной деятельности Черного Лотоса, — сказал Макино. — Его фанатичная борьба с сектой разозлила ее последователей в бакуфу и оскорбила многих чиновников. Весьма вероятно, что вскоре нам следует ожидать назначения нового министра святилищ и храмов.
Многозначительный взгляд Макино, без сомнения, означал, что, когда Фугатами попадет в опалу, Сано разделит его участь.
— Полагаю, мы ждали достаточно, — подытожил Макино. — Заседание окончено. Сёсакан-сама волен идти.
Когда Сано согнулся в прощальном поклоне, старейшина добавил:
— Мы не одобряем тех, кто злоупотребляет своими полномочиями или тратит наше время.
* * *— Брось маме мячик, Масахиро-тян! — прокричала Рэйко.
Мальчуган топал по садику, держа над головой тряпичный мяч. Потом он остановился и, смеясь, запустил мячом в Рэйко. Тот описал низкую дугу, шлепнулся на землю и откатился в сторону.
— Молодец! — Рэйко подобрала мячик. — Лови еще!
Она легонько подкинула мяч, и малыш бросился за ним, но упустил и тотчас побежал догонять. Рэйко улыбнулась. Солнце согревало ее лицо, освещало траву, красные листья кленов и прудик. Она соскучилась по их детским забавам; после нескольких дней, проведенных в разлуке с сыном, он стал казаться ей сильнее и ловчее. А как подрос! Однако и в радости Рэйко не забывала о Хару, тревожась за нее, и с нетерпением дожидалась, когда Сано вернется со встречи с министром на совете старейшин.
Тут Масахиро побежал к дому, крича:
— Папа!
Обернувшись, Рэйко увидела стоявшего на террасе Сано.
— О, ты уже здесь!
Обрадованная, она поспешила к нему, но, натолкнувшись на суровый взгляд, замерла как вкопанная у подножия лестницы.
— Что стряслось?
— Муж убитой сиделки сегодня напал на священников и монахинь Черного Лотоса и затеял погром, а министр Фугатами не явился на заседание. — Сано взял мальчика на руки, но улыбка, подаренная им сыну, поблекла, едва он продолжил: — Старейшины в гневе. Макино не упустил шанса осудить мое руководство расследованием. Фугатами вот-вот потеряет свой пост, и, если Макино употребит свое влияние на сёгуна, меня ждет то же самое.
— Не может быть! — ужаснулась Рэйко. — Мне очень жаль, что я втянула тебя в такие неприятности!
Сано кивнул, словно признав ее вину, но не приняв извинений.
— У министра была возможность поговорить, но он дал понять, что сказать ему нечего. Это был последний раз, когда ты вмешивалась в политику бакуфу.
Сердце Рэйко тревожно сжалось, как только она поняла, что у Сано появились веские основания отказаться выслушать министра.
— Не могу поверить, что Фугатами нарочно пропустил заседание, — сказала она. — Ему было так важно донести до тебя и до совета старейшин то, что стало ему известно… Должно быть, его задержали какие-то обстоятельства…
— Да будь он хоть на волосок от смерти, даже это его не оправдывает, — отозвался Сано.
Его слова повергли Рэйко в неизъяснимый ужас. Она бросилась в дом, клича служанок, чтобы послать за паланкином. Сано пошел за ней, неся Масахиро.
— Ты куда? — спросил он.
— В дом Фугатами. — Рэйко запахивала накидку. — Я должна знать, что случилось.
Сано опустил Масахиро на пол, и тот умчался по коридору.
— Я же ясно сказал, что не хочу иметь с ним ничего общего, а твои поездки только продлят наши отношения!
— Я не собираюсь с ним видеться. Я спрошу у его жены.
— И думать забудь. — Сано загородил дверь.
Отчаявшись, Рэйко выпалила:
