Джефф Эббот - Опасный поцелуй
– Так какое же ты собираешься сделать заключение? – наконец спросил Гуч.
Уит поставил свою чашку. Дрожь прошла, но спиртное не успокоило его – теперь он чувствовал, что не только напуган, но и пьян.
– Заключение о самоубийстве будет безопасным для всех. На сегодняшний момент. Но как при этом буду выглядеть я? Ты думаешь, люди проголосуют за судью Мозли или будут его уважать, если узнают, что он спрятался, испугавшись угроз?
– Я знавал немало малодушных людей. Ты не единственный.
– Я пролежал на полу тридцать минут, как мне приказали. Я даже не отвечал на звонки мобильника, когда кто-то звонил.
– Это не трусость. Скорее благоразумие. Почувствуй разницу. – Гуч в темноте хрустнул суставами пальцев. – И все же я за то, чтобы мы выяснили, кто за этим стоит, и ликвидировали его.
– Что ты подразумеваешь под словом «ликвидировать»? Позвоним в газеты и сообщим в полицию, что навсегда отделаться от них?
– Я считаю, что они никогда больше не должны угрожать кому бы то ни было. Поэтому хороши любые средства.
– Ради Бога, мне не пристало поддерживать что-либо противозаконное, я же судья.
– Уитмен, я тебя умоляю. Суд Гуна в высшей степени справедлив. Эти люди, угрожая тебе, подвергали себя риску. Если бы у тебя был пистолет и тебе удалось пристрелить этого мерзавца, ты имел бы на это полное право. Самооборона. Рассматривай это как расширенную самооборону длительного действия.
– Нет.
– Я напомню тебе, что ты мог побежать и в полицию. Но ты этого не сделал. Ты пришел ко мне. Неужели ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и спокойно слушать» как угрожают моему другу? Ты же знал, что я предпочту действовать.
– Мне просто не хочется, чтобы кого-то убивали, Гуч. Ради Бога.
– Ты все время пытаешься меня обидеть, Уит. Я никогда не говорил, что собираюсь кого-то убивать.
– Но ты ни разу не сказал, что не собираешься этого делать.
– С подобными людьми вряд ли можно разобраться с помощью стандартных методов, чтобы потом предъявлять им свои требования. – Гуч поднялся и сладко потянулся. – Я все равно буду спать сегодня под звездами, даже если эти придурки продолжат свои игры в прятки.
– Знаешь, у меня есть соображения насчет того, как продвигаться дальше, – сказал Уит. – Но я еще должен их обдумать.
– Тогда поговорим об этом утром. – Гуч вытащил из сумки, валявшейся на палубе, спальный мешок, раскатал его и вытянулся на нем во весь свой огромный рост» не залезая внутрь. – Спокойной ночи, ваша честь.
– Спокойной ночи. – После небольшой паузы Уит добавил: – Спасибо, Гуч. Я действительно благодарен тебе.
Гуч повернулся лицом в сторону спящих дельфинов и буркнул:
– Не за что.
Уит спустился в гостевую каюту и взобрался на койку, Мощный приток адреналина привел к тому, что он совершенно обессилел. Голова безвольно упала на подушку, и последние его мысли, перед тем как он впал в забытье, были о том, что сегодня вечером он был ближе к смерти, чем когда-либо. И вообще, так ли уж нужна ему эта дурацкая должность мирового судьи и заслуживает ли он ее?
Достопочтенный Уит Мозли заснул раньше, чем ответил на собственные вопросы.
Хезер Фаррел стояла в темноте на излучине пляжа «Маленький шалун». Она знала, что Сэм ненавидит сюрпризы – он всегда тщательно обдумывал свои поступки, – но деньга есть деньги, и эти пять тысяч долларов могли им пригодиться. В Новом Орлеане жизнь дорогая. Сэм никогда не переживал по поводу наличных, но Хезер уже приходилось рыться в мусорных баках в поисках недоеденных сэндвичей, гамбургеров, служивших взлетно-посадочной полосой для мух, и остатков холодной картошки в комках застывшего жира. Она вынуждена была думать о деньгах, поскольку понимала, что нет такой суммы, которой бы хватило на всю жизнь. А пять тысяч баксов стоили того, чтобы она ждала сейчас, посреди ночи, на холодном темном берегу.
Держа в руках электрический фонарик, Хезер присела на песок. В сгустившемся сумраке ее трудно будет найти. Так же, как и их с Сэмом. Когда они доберутся до Нового Орлеана, им придется снять недорогую комнатку и жить там под вымышленными именами. Они купят немного травки, лягут в постель и будут курить. Целыми днями они будут заниматься любовью, останавливаясь только для того, чтобы потолкаться среди туристов, полакомиться лангустами и кровяными колбасками и попить ледяного пива «Яакс».
Это было странно. У себя в Лаббоке она сроду не прикоснулась бы к парню моложе себя, но путешествие изменило ее женское видение. Сэм не был похож на прыщавых мальчиков. Уверенный и забавный, он действовал и чувствовал себя не как ребенок, а как взрослый мужчина. Милый и добрый. И умный – ведь это Сэм придумал, как сделать так, чтобы мать и бабушка отпустили его, позволив ему жить своей собственной жизнью. Он убедил Хезер в том, что его необычный план прекрасно сработает.
На краю пляжа послышался звук шагов по ракушкам. Ее палец нащупал кнопку фонарика. «Выкладывай денежки!» – едва не выкрикнула она в шутку, словно собиралась кого-то ограбить. Но потом решила, что ее юмор могут не оценить. Этот парень мало улыбался.
Странно, какими разными могут быть люди. Никогда не угадаешь, какие они на самом деле и что у них внутри…
– Хезер? – позвал ее мягкий голос. Девушка не испугалась – она знала, что он придет. Поднявшись, она отряхнула джинсы от влажного песка и нажала кнопку на фонарике. В луче света стали видны ее поношенные кеды.
– Эй! – Сзади нее послышался приглушенный смех. – Можешь выключить свой фонарь.
– Давай выберемся отсюда. Я бы с удовольствием выпила кофе.
– Позже. Это не займет много времени.
– Ладно, – сказала она. – Деньги принес?
– Да. Пять тысяч долларов, как и договаривались, – и вы с Сэмом Хабблом покидаете этот город.
Какой же он глупый! Этот парень даже не подозревает, что они с Сэмом планируют уехать отсюда в любом случае, и собирается заплатить ей как раз за то, о чем она сама мечтает.
– Наш отъезд накануне выборов может повредить бабушке Сэма, – сказала Хезер, блестя в темноте глазами. – Ты уверен, что хочешь именно этого?
– Да, хочу, – сказал мужчина. – Хотя и буду скучать по тебе.
– Я тоже буду по тебе скучать. Ты никогда не смотрел на меня свысока.
– Конечно. – Он замолчал, прислушиваясь к ее дыханию и мягкому плеску волн. – Ты мне нравишься, Хезер.
В его голосе слышалась робость, и Хезер подумала, сколько отвратительной лжи связано с этими деньгами. По дороге проехала машина, из окон которой громко ревел джаз, и мужчина застыл, выжидая, когда она скроется из виду.
– А что полиция? – спросил он. – Ведь копы подробно расспрашивали тебя о том, как ты нашла тело Пита Хаббла.
– Меня не слишком обрабатывали. Я смогла с ними справиться.
– Так ты действительно ничего не видела и не слышала, когда поднималась на яхту Пита?
Внезапно ее желудок свело, по рукам, ногам и спине пробежали мурашки. Ей прости очень хотелось получить деньга и поскорее покинуть пляж, погрузившийся в ночную тьму. В голове Хезер, словно в калейдоскопе, замелькали картинки ее будущей жизни: маленькая комнатка в Новом Орлеане, залитые пивом тротуары, сахарная пудра на горячих пончиках, которую она, весело смеясь, сдувает Сэму в лицо, негритянские мелодии, доносящиеся из открытых дверей баров, их карманы, полные денег, прохладное дыхание Сэма у нее над ухом в их общей постели… В горле девушки пересохло.
– Там нечего было слушать. Я имею в виду, что Пит был уже мертв. Он застрелился.
– Да. Но полиция сомневается в тебе.
Она заморгала.
– Нет, это не так.
– Они знают, что ты солгала им.
– Я не лгала. Когда я там оказалась, он был мертв.
– А ты не заметила ничего подозрительного? Может, услышала что-то необычное?
– Нет, – коротко произнесла она, мотнув головой. Это прозвучало скорее раздраженно, чем испуганно.
– Только между нами: ты собиралась сняться с ним в фильме? – Хезер почувствовала в его голосе напряженность. Ей показалось, что у него перехватило дыхание.
– Что? – переспросила она. – Да нет же.
– Очень жаль. Я бы очень хотел посмотреть, как он тебя трахает.
Хезер вспыхнула.
– Просто отдай мне деньги.
– Конечно, моя крошка, – сказал он, и в живот ей глубоко вонзился нож. Рука мужчины зажала ей рот. В агонии глаза Хезер, которая все еще не могла поверить в то, что произошло, расширились, кровь хлынула из раны и струйкой потекла изо рта.
Сэм, о Боже… Сэм, помоги мне. Она попыталась позвать свою маму, но только беззвучно шевелила губами. Затем нож вышел из нее, и она уже почти не чувствовала как он резанул ее по горлу. После этого все вокруг померкло, погрузившись в темноту, так непохожую на темноту ночи.
Клинок плотно прижал ее к себе, вдыхая запах крекера с ореховым маслом из ее рта и чувствуя всем телом трепет уходящей жизни. Он медленно разжал объятия, и Хезер Фаррел безвольно осела на песок. Кровь пропитала его одежду, но это, в конце концов, можно было легко исправить.
