Ксения Рождественская - Мистическая Москва. Тайна дома на набережной
– И что из того? Бывший друг Анны Фроловой женился поздно, ребенка наверняка тоже не сразу завел. Исходя из этого, его сыну сейчас может быть лет… – Станислав задумался, – около шестидесяти. Где-то так. Кроме того, в твоих документах не сказано, что он скончался. Кстати, то же самое касается и Сергеева-старшего.
– Да, но… – начал Саша и остановился, потому что сотовый у Люды подал сигнал вызова.
– Слушаю! – рявкнула та в трубку. – Да, записываю… Вот и адресок! – сообщила девушка через минуту. – И даже номер домашнего телефона.
– Звони скорее! – Александр замер в ожидании результата. – Сейчас выяснится, что Сергеев-младший или на работе, или в длительной командировке, или вообще отдыхает где-нибудь на тропическом острове, – прошептал он в тревоге Стасу.
– Не спеши с выводами, – отмахнулся брат. – Слышишь короткие гудки? Номер всего лишь занят. А это значит, что абонент, скорее всего, дома.
– Дозвонилась, – почти тут же шепотом сообщила Людмила. И уже другим тоном сказала в трубку: – Алло, добрый день. Вас беспокоит…
Дальше Саша уже не слушал. На него вдруг напала странная апатия, и потянуло в сон. Чтобы не выпасть из реальности, он поставил на огонь чайник и насыпал в чашку кофе.
– Все в порядке, – сообщила Люда, ставя рядом еще одну чашку, для себя. – Сергеев дома и готов нас принять. Но у нас только три часа, потом он отправится на работу.
– Отлично. Мы успеем. А далеко ехать? – запоздало поинтересовался Александр.
– Если пробок не будет, минут за двадцать домчим.
– Понятно, значит, как минимум час. А если не повезет, то и вовсе не успеем.
– Не нужно быть таким пессимистом, – засмеялась Людмила.
– Вовсе я не пессимист, я реалист. А реалии нашего города говорят о том, что глупо надеяться на отсутствие пробок. Так что кофе отменяется. Едем прямо сейчас.
– Нет, мне нужно взбодриться, – закапризничала девушка. – Я всю ночь не спала, и теперь у меня слипаются глаза.
– Но мы можем опоздать!
– Будем надеяться на лучшее.
– Перестаньте спорить и пейте спокойно кофе, – подал голос Стас. – Я поеду с вами. Глядишь, и пробки как-нибудь рассосутся.
Саша бросил на брата благодарный взгляд и налил в чашки кипятку.
Через двадцать минут компания вышла из дома и загрузилась в Людин автомобиль. Однако не успели они отъехать, как затрезвонил телефон Саши. Бросив взгляд на дисплей, он тяжело вздохнул и сообщил:
– Маргарита.
Затем нажал на кнопку громкой связи.
– Александр, добрый день, – полился по салону голосок Торовой. – Я вас не отвлекаю?
– Что вы, – вяло ответил Александр. – Мы как раз занимаемся вашим делом.
– А я подумала, вы обо мне забыли. Не звоните, не заходите…
– У вас что-то случилось? – тут же напрягся Саша.
– Пока нет, но жду неприятностей со дня на день.
– Почему?
– Как почему? – возмутилась актриса. – Призрак все еще рядом. Правда, он мне больше не показывается, но я его чувствую. Как вы думаете, что это может значить?
– Понятия не имею, – растерялся Александр.
– Но это хорошо или плохо?
– Знаете что, – торопливо заговорил Громов, – давайте встретимся вечером, может, к тому времени у меня будет больше информации. Кстати…
– Да?
– Вы ничего не слышали о юноше по имени Лева Федотов?
– По-моему, нет. А кто он?
– Давным-давно Лева жил в вашем доме. И оставил после себя некоторые пророчества. Вот мы и думаем, нет ли тут какой-то связи с вашим делом.
В трубке вдруг раздался сдавленный вскрик, и по салону полетели короткие губки.
– Что такое? – резко спросила Людмила, ловко выруливая среди автомобилей.
– Понятия не имею!
Саша стал набирать номер Маргариты, но автоматический голос постоянно выдавал: «Абонент временно недоступен».
– С ней что-то случилось, я чувствую! – обеспокоенно воскликнул он и хлопнул ладонью по панели приборов.
– Не придумывай, – попыталась успокоить его Люда, но в ее голосе звучала тревога.
– Тогда почему Торова не отвечает?
– Может, едет в метро. Там очень плохая связь.
– Маргарита? В метро?
– А что такого?
– Я скорее поверю, что актриса передвигается на велосипеде. Или на роликах.
Пока они спорили, Сашин телефон снова зазвонил.
– Марго… – удивленно сообщил он и схватил трубку, а Люда сделала большие глаза.
– Прошу прощения, у меня сел телефон, – извинилась женщина. – Так что вы говорили о дневниках?
– Юноша, когда-то живший в вашем доме, оставил дневники, в которых говорится о многих событиях, – повторил Саша.
– А в какой квартире он жил?
– Вот этого сказать не могу, не знаю, – растерялся Громов. – А зачем вам?
– Похоже, происходит нечто странное. – Торова понизила голос.
– Что вы имеете в виду?
– Мне кажется, призрак является мне неспроста.
– У вас возникла какая-то идея?
– Да, причем связанная как раз с дневниками. Дело в том, что, когда мы с Аркадием делали ремонт, я кое-что нашла в оконной нише. Это…
Тут Маргариту кто-то окликнул, и она быстро свернула разговор.
– Я сейчас на репетиции, – сообщила актриса. – Но если вы приедете в театр после спектакля, я вам все расскажу.
– Мы приедем, – пообещал Саша.
– Тогда буду ждать. Администратор оставит вам места в первом ряду.
– Как вы думаете, о чем клиентка поведает? – спросил Александр, выключая телефон.
– Не знаю, но, похоже, это очень важно, – ответила Люда.
– Ой, я не доживу до вечера! – Громов заерзал на сиденье. – Долго еще?
– Уже приехали.
– Что? Так скоро?
– Я же говорил, что, если буду с вами, доберемся быстро, – хмыкнул Стас и вылез из автомобиля.
Глава 29
Андрей Владимирович Сергеев обитал в большом современном жилом комплексе. Люда задрала голову и долго смотрела вверх, пытаясь сосчитать количество этажей.
– Пошли, – поторопил ее Саша.
Она кивнула, все трое направились в арку. Дом громадной глыбой окружил их со всех сторон. Поначалу Александр даже растерялся, увидев абсолютно одинаковые подъезды, балконы, окна. Но потом взял себя в руки и принялся изучать номера парадных.
В нужном им подъезде было чисто и просторно. Пол выложен мрамором, на стенах плитка, в лифте зеркала. Саша замер, глядя на табло с мелькающими цифрами. Кабина уносила их все выше и выше, пока наконец не остановилась на последнем этаже.
Андрей Владимирович оказался высоким поджарым мужчиной лет пятидесяти пяти, выглядевшим аристократично и благородно. Словно породистый конь… Откуда в Сашиной голове появилось сравнение со скакуном, он не знал, но смотрелся Сергеев-младший именно так.
– Прошу… – Хозяин сделал широкий жест рукой и посторонился, пропуская гостей. – В гостиную, пожалуйста.
Саша прошел вслед за ним и ахнул, замерев на пороге. Вместо обычного окна здесь красовалась стеклянная арка от потолка до пола, так что город лежал внизу, будто на ладони. Отсутствие занавесок создавало эффект открытого пространства, и Александр не сразу смог заставить себя подойти ближе, чтобы сесть на диван, стоявший возле этого своеобразного окна.
– Оригинально. – Люда с интересом осмотрела арку. – Голова не кружится?
– Я люблю высоту, – улыбнулся Андрей Владимирович. – У меня за плечами двести сорок прыжков с парашютом. Сейчас, правда, уже не прыгаю – сердце пошаливает. Но в небо по-прежнему тянет. Вот я и нашел компромисс. А вы по какому вопросу? Я так понял, что-то связанное с папой?
Людмила кивнула.
– К сожалению, его давно нет. В сентябре будет десять лет, как он нас покинул.
– Вот как? – вступил в разговор Саша. – А мы думали, доктор Сергеев умер раньше.
– Отец обладал неплохим здоровьем и дожил до преклонного возраста. Видимо, ему воздалось за пережитую в молодости трагедию.
– Вот о ней-то мы и хотели побеседовать, – сообщила Люда и уселась поудобнее, закинув ногу на ногу.
– Странно… – Мужчина бросил на нее удивленный взгляд.
– Что вас удивляет?
– Та история давно быльем поросла. Я не думал, что она может в наши дни кого-то заинтересовать.
– Вы говорите про Анну Фролову?
– Да. А вы?
– Что вы о ней знаете? – вместо ответа спросила Людмила.
– Можно сказать, ничего и – слишком много.
– Это как? – вскинул брови Александр.
– Знаю, что она училась вместе с папой в мединституте, жила в элитном доме на Берсеневской набережной и была очень миленькой. Вот, собственно, все факты.
– Выходит, вы ничего не знаете… – вырвалось у Люды.
– Смотря что вас интересует. Папа много о ней рассказывал. Из-за этого они с мамой развелись.
– Из-за Ани? Но ведь девушка умерла.
– Умерла, – согласился Андрей Владимирович. – Но только не в папином сердце. Вы знаете, что он ее любил?
Людмила кивнула.
– И поэтому до сорока лет даже не думал о браке, – продолжил Сергеев. – Отец всех женщин сравнивал с Анной. Собственно, на маме-то женился только потому, что она была очень на нее похожа. Родители прожили вместе около пятнадцати лет, а потом разбежались. Мама очень обижалась на мужа, никак не могла смириться с его странной любовью. Любить нужно живых, говорила она, а не тех, кто давно лежит в могиле. Впервые услышав эти слова, отец жутко разозлился и устроил маме страшный скандал. Я испугался и убежал из дома, лишь бы не видеть папу в таком гневе. И только поздно вечером, успокоившись, он объяснил мне, что память об этой девушке для него бесценна и сохранится на всю жизнь. Неважно, где Аня находится, в могиле или на небесах, самое главное, что живет в его сердце. Позже мама часто повторяла свои слова, но теперь они предназначались только для моих ушей. Я жалел маму – и в то же время понимал папу. Очень сложно вырвать из сердца память о человеке, если тот поселился там давным-давно.
