Гридень 2. Поиск пути (СИ) - Старый Денис

Вернее, не так. В том же Киеве храмы были расписаны, и даже неплохо, но и архитектура, и роспись — все это связывали с византийскими мастерами, никогда с русскими. Митрополиты, присылаемые на Русь из Константинополя, привозили с собой зодчих, художников, при этом иконопись так и не развили на русских землях. Но здесь, почитай, в захолустье, я увидел профессиональные, или же талантливые рисунки, не по канону, а по фантазии и творческому порыву творца, что было отчетливо видно в замысловатых узорах.

— Владислав! — воскликнул Арон, который сидел за столом в самой большой горнице.

— Вот, как и обещано было, прибыл твой… Вызволитель, — усмехнулся Кучка, пытаясь меня взять за плечо, чтобы подтолкнуть вперед.

Я увернулся от такого панибратства, а рука боярина потянула все его тело вперед. Степан Иванович пошатнулся, сделал шаг, но удержал равновесие. Последовал гневный взгляд, который я без труда выдержал.

— Ты помни, что гость, может быть, и не гостем вовсе, — прошипел Кучка.

— Ты прав, боярин, так бывает, — спокойно отвечал я.

Пришло понимание понимание: тактика и модель поведения, что были выбраны мной ранее, не могут работать. Нужно срочно перестраиваться. А все потому, что боярин слишком многое позволяет себе. Есть вещи, которые нельзя никому оставлять безнаказанными.

Еще немного «игры в гляделки» и Кучка, усмехаясь каким-то своим мыслям, все же переводит ситуацию в шутку.

— Это вот какие молодые нынче пошли! Никакого почета к старикам, — усмехнулся Кучка.

— Какой же ты, боярин, старик? В своем расцвете нынче, — сказал я, отзеркалив улыбку Степану Ивановичу.

Холодная война предотвратила горячую фазу. Я для чего-то нужен Кучке, ну а он пока мне. Так что будем любезничать, но уже прекрасно понятно, и мне и моему оппоненту, что нам предстоит стать врагами. Может так быть, что Кучка просто не хочет обострять отношения с Братством. Моя смерть в его доме не оставляет шансов Братству остаться в стороне. Все я тысяцкий.

— Я оставлю вас, говорите! А люди твои пусть идут в трапезную и там отобедают, — сказал боярин, бросил взгляд на одного из воинов, который был внутри горницы, и ушел.

Не наедине он оставил нас с Ароном, а под присмотром. А я чувствовал себя не тем, кто приходит в тюрьму навестить товарища, а уже, пожалуй, заключенным.

— Ты как, купец? — спросил я у Арона.

— Как в клетке зверь какой диковинный. Кормят от пуза, иногда разговаривают, но клетку закрывать не забывают. По какому праву он меня держит тут? Я к тебе шел, — стал возмущаться Арон, а я приложил палец ко рту, показывая, чтобы он не говорил громко.

Пусть соглядатаи напрягают свои уши, стараясь расслушать суть разговора, нечего им облегчать жизнь.

— От Рахиль вести есть? — спросил я.

— Да… — сказал Арон и пристально на меня посмотрел.

— Не томи, купец! — потребовал я.

— Не праздна она, о том в грамотке писано, которую доставили из Шарукани половецкого, — сказал Арон и было видно, что он пытался изучить мою реакцию на сказанное.

Нет, особых эмоций, излишних движений и слов я не сделал, не проявил. Дети — цветы жизни, даже, если растут на чужом огороде. И, пусть я стал более черствым, чем в иной реальности, пусть более всего ориентируюсь на циничный и жестокий прагматизм, даже в отношении детей, но, если мой ребенок, моя кровь, — за него я горой. При этом я не стану бить себя в грудь кулаком и кричать: «Да я!..» Я просто сделаю, что должно — поспособствую вызволению из рабства Рахиль. При этом, если получится сохранить собственные средства и сделать это за счет Арона, то и, пожалуйста.

— Ты понял, Владислав, что это твое дите она под сердцем носит? — после продолжительной паузы, когда купец не смог рассмотреть в моей реакции ожидаемого эффекта, спросил Арон.

— Такая вероятность есть, — ответил уклончиво я. — Но, что же ее муж?

На мой взгляд, это закономерный вопрос. Рахиль-Ирина венчаная была с кем-то… с Горыней, так вроде бы звали ее мужа. И этот самый муж клятву перед Богом давал, что станет оберегать, охранять жену. Так, почему не занимается этим? Отец нынче и вовсе не в ответе за свою дочь. Все, он отдал ее другому мужчине под опеку.

— Как ей вовсе показываться на глаза мужу своему, если она обрюхатилась, когда он уже более двух месяцев был в отъезде? Да и до того… Горыня не делил кровать с женой, — сказал Арон и поник.

Проблемка. Отец с дочерью хотели заполучить ребенка, после представить наследника купцу Горыне, а тут вышел самый что ни на есть блуд. Со мной? Получается, что да, но…

— Ее насильничают у половцев? — спросил я.

— Нет, пишет, что никто не трогает и она под опекой хана, — отвечал Арон, но глаза не подымал, потупив свой взор в пол.

Ладно, я отец или нет, это суть дела не меняет.

— Сколько выкуп просят и сколько ты заплатишь за то, что я отправлю своих людей ее вызволять? — спросил я и увидел, из-за чего в будущем возникло выражение «глаза вышли из орбит».

Выпучив глаза, Арон моргал, то и дело приоткрывая рот. Неужели он действительно считал, то я брошусь спасать Рахить только потому, что… спал с ней? Ребенка, вероятного, пока не берем в расчет. Пусть родится, посмотрим.

— У меня есть тысяча и еще сто гривен серебром, это все, что осталось. Забирай, но дочь верни. Я начну все сначала, я знаю, как вести торг. Но без дочери, мне не нужна моя жизнь. Она была для меня всем, — Арон в буквальном смысле начал рыдать.

— А сын? — спросил я.

— Он ушел со своей семьей от меня. Я дал ему половину от всего, что имею, и он ушел, отказался быть со своим отцом, уехал к ляхам, — говорил Арон.

Я только сейчас увидел, понял, что передо мной сидел старый одинокий человек. Он цепляется за дочь, как за надежду, чтобы не остаться одиноким до окончания своего жизненного пути. Не совсем правильно из человека, который все это чувствует, тянуть деньги. Но, разве кто-то говорил, что в жизни нужно всегда поступать правильно? Говорили, и часто, но я, видимо, в это время отсутствовал. Для меня правильно — это чтобы платили за риск, но при этом была идея, которая позволяет идти под пули, ну или под стрелы.

Идея одна — защита Руси. Не Рахиль, или старика-Арона, а Руси в масштабе. Бегая за отдельной дамой, пусть и очень красивой — это пусть в никуда. На самом деле, не настолько я скотина, надеюсь. Откажись старик бедным и без возможности оплатить выкуп, я сам бы это сделал.

У меня были планы на Арона. Точнее сказать, нужен мне управляющий, который хорошо ориентируется в деньгах, умеет договариваться, спорить, торговаться. И сейчас я хотел провернуть такой прием, когда нужно сначала сделать почти невозможным вызволение Рахиль, а после, якобы поддавшись уговорам или, если Арон не станет упрашивать, все же нехотя, но согласиться.

Тем самым, я рассчитывал создать у купца впечатление, что он мне должен. А еще у него не останется денег, а я сделаю предложение вполне финансово выгодное, но для того, кто оказался у разбитого корыта.

— Я сам отправлюсь за своей дочерью. Найму охрану и уеду, — взяв себя в руки, вспылил купец.

Я промолчал. Еще раньше он мог бы это сделать, но не сейчас. Арон, по сути, во власти у Кучки. Уверен, боярин отпустит купца по его первому требованию или просьбе. Вот только даже коня не даст с собой, отобрав все имущество.

— Кучка замышляет неладное, — начал шептать мне прямо в ухо купец. — Он покупает всех дружинных. Иных иноков, что идут к вам в братство, разворачивает обратно, берет сбор с торговых людей. У него скопилось уже много обозов, даже строит новые хранилища.

— Я знаю, — шепнул я на ухо Арону и похлопал купца по плечу.

Я, действительно, знал, что Кучка настолько зарвался, что перехватывает часть обозов для братства, а также «стрижет» купцов. Северо-Восточная Русь сейчас начинает свое становление. Сюда направляется немало купцов. А также через Оку и Москва-реку можно идти в булгары или подниматься севернее с выходом на новгородские земли. Место очень выгодное. Все же недаром Москва в иной истории стала центром объединения русских земель.