Антон Чижъ - Аромат крови
Все просто, чисто и без сложных проволочек. Это с юридической стороны вопроса. Но совсем иное привело чиновника полиции в состояние грандиозного прояснения, как будто над головой взорвалась лампочка. Ниточка логики стала крепче каната. У нее появилась надежная опора. И тянуть принялась с удвоенной силой из тьмы Эреба.
Было от чего прийти в восторг и смущение. Иван Платонович выкинул не просто фокус: завещание было неожиданным, но совершенно логичным с деловой точки зрения. Господин Агапов поступил как настоящий хозяин, который не хочет, чтобы его труды пропали зря. Как видно, при оглашении произошла маленькая сенсация, от которой не все оправились до сих пор. Недаром Ляля смеялась и говорила, что отец их обманул. Действительно обманул. Но это был не обман. Так мог поступить только разумный и мыслящий человек, видящий насквозь даже самых близких людей. Тот, кто хочет сохранить все честно нажитое. И передать его дальше. Ему пришлось стать беспощадным, чтобы сделать большое благо. Чтобы не пошло по ветру нажитое и построенное. Чтобы красота, к которой так стремился и которую собирал, не была разбазарена за гроши.
Так что же такое завещал господин Агапов? Заглянем Родиону за плечо, он не обидится. А нам любопытно. Текст гласил:
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Предприняв учинить в недвижимом и движимом благоприобретенном имуществе моем распоряжение, долженствующее иметь по смерти моей действительную и совершенную силу духовного моего завещания, прошу сделать по нижеследующим статьям непременное исполнение:
1. Супруге моей Клавдии Васильевне Агаповой, урожденной Лоскутовой, предоставлю я ежегодный пенсион в размере 3000 рублей до наступления самой ее смерти, когда бы такая ни последовала.
2. Старшей дочери моей Ольге Ивановне предоставлю я ежегодный пенсион в размере 2000 рублей.
3. Средней дочери моей Владе Ивановне предоставлю я ежегодный пенсион в размере 2500 рублей.
4. Оставшееся затем все мое недвижимое и всякого рода движимое имущество, как то: дом в Петербурге, дачу в Парголове, паровую мыловарню, ценные бумаги, коллекции картин и прочих скульптур, счета в банке и прочее, – предоставлю в полную собственность моей младшей дочери Эльвире Ивановне, урожденной Агаповой, в пользование каковым она вступает немедленно по явке завещания, а во владение по наступлении ею совершеннолетия, а именно двадцати и одного года. На погребение мое, которое завещаю произвести без излишней пышности, и на раздачу бедным в милостыню издержать триста рублей. Сие распоряжение мое долженствует по смерти моей иметь действительную и совершенную силу духовного завещания, учинено мною в здравом уме и твердой памяти и писано все собственною моею рукою.
К сему завещанию мещанин И. П. Агапов руку приложил.
Что сие завещание писано и подписано рукою мещанина И. П. Агапова и что завещатель находится в здравом уме и в твердой памяти, в том свидетельствую…»
Дальше следовали подписи двух свидетелей.
Перечитав, Родион должен был унять волнение полноценным вздохом. Как все просто оказалось. Опасность, о которой он предупреждал Элю, не просто реальна. Она нависает страшнее скалы, готовой упасть в любую секунду. Став владелицей огромного состояния, умная барышня вмиг обрела страшных врагов. И как видно, действовать они будут не раздумывая. И в самые ближайшие дни. Если не часы. Конечно, это завещание не открыло всех тайн. Непонятно, для чего погибла барышня Лихачева. Непонятно, зачем появились надписи на коже. Непонятно, почему жертвы обескровлены. Но слишком многое обрело железную логичность. И открыло даже больше, чем полагалось.
Например, свидетелями завещания можно было ожидать кого угодно, но только не мещанку Маслову Лидию Карловну и мещанина Толстикова Дмитрия Ивановича. Хозяйка конкурса красоты и великий маг, оказывается, так близки были к Агапову, что им доверил свою тайну. Толстуха и карлик стали для ценителя красоты самыми надежными друзьями, которым он поручил самое дорогое, что у него было, – будущее своей любимой и самой умной дочери. Хотя чему удивляться: если Толстиков не родня, то уж госпожа Маслова – кузина, своя кровь.
Правда, о самом конкурсе красоты в завещании не было сказано ни слова. Быть может, устно завещал Масловой.
Логика подсказала еще одну идею. Родион специально закрыл глаза, чтоб не подглядывать, честно про себя назвал дату и только тогда посмотрел. Совпало достаточно точно. Если отсчитывать назад, завещание было составлено примерно за полгода до смерти Агапова. Когда случилось многое: было отказано от дома князю Эгисиани, горничная Вика поменяна на горничную Лизу, а старшие дочери аврально выданы замуж.
Что же тому причина? Быть может, узнал, что ему осталось совсем немного, и принял меры? Притом никого не хотел пугать и даже Эльвире ничего не сказал. Интересно, как приняла дочь владение всем гигантским состоянием? Наверно, достойно и смиренно. Никогда не скажешь, что она – одна из самых богатых невест России. Вот через три года начнется столпотворение желающих…
«Ей бы дожить», – подсказал себе Родион. Что будет непросто. Ведь по тому же наследственному праву в случае смерти дочери бездетной мать получает право пожизненного владения «благоприобретенным их детьми имуществом». А больше и не надо. Как высока, оказывается, ставка в этой игре. Куда выше, чем победа в конкурсе красавиц.
Но вот старшие дочери тут ни при чем. То есть выгоды от смерти Эли ни Ляля, ни Влада Ивановна не получают. И претендовать ни на что не могут. Для них наследство утрачено безвозвратно, стало вроде красивой легенды семей Изжеговых и Вонлярских. Ну, разве предположить, что дочки были в сговоре и им кое-что обещано? А после стало жалко делиться, и одну из них убрали. Но это фантазии, никаких фактов. Даже логика не готова принимать.
И при чем тогда смерть Вероники Лихачевой? Уж она-то никаким боком не причастна к богатству. Нет, не все тут ясно. Есть еще над чем поработать. Что ни говорите, а без бумажки порой и логике не справиться. Не будь завещания – так и ходил бы в потемках. Не может чиновник без бумажки, даже такой необычный.
А ведь прав Лебедев: кровь деньгами пахнет.
Невольно принюхавшись, Родион чихнул застарелой пылью и с силой захлопнул фолиант. Чем довел трепетного архивариуса почти до обморока.
На улице топтался бедный Николя, примерзший к тротуару.
– Ну как? – подрагивая, спросил он.
– Ничего интересного, скучные бумажки, – равнодушно ответил Родион. Есть в сыске вещи, которые мальчишкам знать пока не полагается. Тайны следствия, так сказать.
Гривцов молил и канючил оставить его для всякой надобности. Но суровый рыцарь отправил промерзшего оруженосца в архив департамента вернуть помятую папку. Сам же обещал скоро быть в участке, только заглянет в меблированные комнаты, тут, на Кирочной улице, совсем рядышком.
Уже знакомый портье Лобызин ответил приветливо и готов был посплетничать с приятным господином из полиции. Тем более что дел никаких не имелось. Время спокойное, одни жильцы разошлись, а другие еще не вернулись.
Господину из сыскной захотелось узнать о жиличке Лихачевой. Месье Лобызин доверительно сообщил, что девица не появлялась больше двух суток, чего раньше за ней не водилось, хотя проживает примерно полтора года. Он, безусловно, знает, что барышня трудится у великого Орсини, и даже сам просил билетики. Но был отправлен в кассу. С чего затаил обиду. И, как видно, обрадовался, что ею заинтересовалась полиция.
Лобызин подробно изложил весь распорядок Вероники. Вставала поздно, не раньше одиннадцати, завтракала у себя и уходила. Могла появиться в час, а то и в два или даже в три ночи. Порой от нее пахло спиртным, но чтоб заявиться без чувств – никогда. Что взять с актриски: богема, разгульная жизнь. Серьезных прегрешений за ней не водилось. Платила исправно и в срок, никаких задержек или просьб подождать. Да ей бы не предоставили кредит, не велика птица. Что касается гостей, то Лобызин затруднился кого-то вспомнить. Во всяком случае, мужчины визитов не наносили. Да это и запрещено. Почтенное заведение, а не дом свиданий.
Родион описал худого бледного юношу с перстнем, но такого портье не видел точно. Особенно в последние две недели. Что касается серба Дракоши, жившего на этаж ниже, то здесь Лобызин оказался и вовсе бесполезен. Жилец смирный, тихий, вежливый. Не замечен пьяным, смешно по-русски разговаривает, все время переспрашивает, будто не понимает. Как-то раз помогал мебель выносить, и никаких запросов или претензий. Душевный человек.
На прямой вопрос насчет отношений между сербом и барышней Лихачевой портье замялся, но доложил: сам-то он не может знать, весь день за конторкой. А вот половые сплетничали, что пару раз видели, как девица выходила из его комнаты. Но как-то все очень пристойно. Не похоже, чтоб у них роман.
