Лора Роулэнд - Надушенный рукав
— Что случилось с его первой женой?
—Она умерла, — прошептала Агэмаки.
— Как?
— От лихорадки.
— По словам врача эдоского замка, вы ухаживали за ней, когда она заболела. — Сано воспользовался сведениями, которыми обеспечил его Хирата.
— Она сама так хотела, — объяснила Агэмаки, потребность защитить себя возобладала над женственной сдержанностью. — Больше никого к себе не подпускала. Она доверяла моим способностям к исцелению.
— Но ей стало хуже, — возразил Сано.
Он наблюдал, как Агэмаки ломает и трет руки, словно моет их. Занятно: сейчас она расстроилась больше, чем когда они обсуждали убийство Макино. Наверное, к вопросам о смерти мужа подготовилась, а вот о его первой жене и своем прошлом — нет. Может, не ожидала, что Сано затронет эти темы. В таких ситуациях притворяться сложно.
— Я всеми силами старалась ее спасти, — проговорила Агэмаки, — но она была слишком больна.
— По словам врача эдоского замка, лекарства смешивали вы, — сказал Сано. — И давали тоже вы. Что вы добавляли туда, кроме трав?
— Ничего! — Агэмаки вскинула голову, глаза ее сверкали.
— Вы отравили ее? — спросил Сано.
— Нет! — Паника отразилась на прежде спокойном лице Агэмаки. Маска кроткой, безутешной вдовы покинула ее. — Я не виновата, что она умерла! Меня оболгали!
Сано жалел, что не может определить, боится она заслуженного наказания за убийство первой жены Макино или пришла в ужас из-за несправедливого обвинения. Преступники и невинные люди зачастую реагируют одинаково.
— Вы выиграли от смерти первой жены Макино, — напомнил Сано Агэмаки. — Главный старейшина женился на вас. Но потом взял себе новую наложницу. История повторилась. Вы знали, что Окицу займет ваше место точно так же, как вы заняли место первой жены. Вы убили мужа, чтобы он не развелся с вами, не женился на Окицу и не лишил вас наследства?
Агэмаки расслабилась, успокоила руки и нацепила маску фальшивой безмятежности.
— Нет.
— Племянник властителя Мацудайры, Даемон, был той ночью в поместье вашего мужа, — сказал Сано. — Вы его видели?
— Нет. Наверное, он пришел, когда я уже спала.
— Оставьте Даемона в покое, — нахмурился Отани. — Больше никаких вопросов о нем.
— Когда спали или когда избивали мужа? — проигнорировал Сано приказ Отани. — Он поймал вас на месте преступления?
— Осторожно, сёсакан-сама, — предупредил Ибэ.
Агэмаки спокойно повторила:
— Я не видела его. Как и он меня.
— Прошлой ночью Даемона зарезали в доме свиданий, — сообщил Сано, не обращая внимания на мрачные взгляды сторожевых псов. — Что вы делали в это время?
— Выехала прогуляться в своем паланкине. — Агэмаки, похоже, осталась равнодушна к известию о смерти Даемона.
— Куда? — осведомился Сано.
— Просто по городу.
— Довольно! — рявкнул Ибэ.
Сано кивнул. Он узнал, что хотел. Агэмаки была в городе прошлой ночью. Возможно, она и есть пропавшая любовница Даемона — и убийца.
— Я уверен, что она убила первую жену Макино, — заявил Ибэ.
— И главного старейшину в придачу, — добавил Отани. — Убив однажды, убьешь и дважды.
—Давайте арестуйте ее! — приказал Ибэ Сано. — Если вам так не терпится раскрыть убийство Даемона, обвините ее и в нем тоже.
Агэмаки застыла между двумя сторожевыми псами словно кошка, которая думает, что, если она не пошевелится, хищники ее не заметят.
Сано возразил:
— Улики против нее косвенные. Для меня их недостаточно.
— Зато достаточно для суда, — парировал Ибэ.
Сано это прекрасно знал, как и то, что почти все суды при Токугаве заканчивались приговором, даже если ответчик был невиновен. Агэмаки может быть трижды убийцей — а может и нет. Он не сказал бы наверняка. Пусть даже его сын находился в руках сторожевых псов, Сано не мог сдаться и принять неверное решение.
— Вы дали мне двух подозреваемых на выбор, — напомнил Сано. — Перед тем как кого-то арестовывать, я допрошу Окицу.
Ибэ с Отани молчаливо посовещались.
— Валяйте, — разрешил наконец Ибэ. — Но не испытывайте наше терпение.
Когда они с солдатами провожали сёсакана и сыщиков из комнаты, Сано оглянулся на Агэмаки. Она все так же неподвижно сидела на коленях, склонив голову, и обнаженная полоска белой шеи словно ждала, когда опустится меч палача.
25
Хирата не собирался открыто являться в поместье Макино и нападать на Тамуру с вопросами. Не хотелось наткнуться на Ибэ или Отани, которые отстранили его от расследования. После театрального квартала он отправился домой и послал сыщика Иноуэ в поместье Макино с наказом выманить Тамуру куда-нибудь, где Хирата мог бы с ним поговорить. Сыщик вернулся с известием, что Тамура на тренировочном поле эдоского замка практикуется в боевых искусствах. Хирата решил, что ему это подходит. Зимой на тренировочном поле никого не было, почти все самураи Токугава предпочитали лентяйничать дома, а не оттачивать боевые навыки.
Однако, приехав на поле, Хирата обнаружил целые эскадроны конных солдат. Кто-то надевал броню на себя и на лошадь. Кто-то тешил воинственный дух в поединке. Оружейные мастера тащили по слякоти пушки, ружья и снаряды. Командиры пытались восстановить порядок. Все носили герб властителя Мацудайры. Тренировочное поле превратилось в бивак его армии. Хирата изумленно огляделся. Интересно, зачем сюда поехал Тамура, который принадлежал к оппозиционной фракции? И где он во всей этой неразберихе?
Хирата начал проталкиваться сквозь толпу. До него доносились обрывки разговоров:
— Властитель Мацудайра вызвал канцлера в поля к северу от города.
— Бой уже начался. Мы скоро выступаем.
Лихорадка битвы заразительна. Хирата почувствовал, как закипела от возбуждения самурайская кровь. Оглядывая толпу, он заметил свет и движение в здании у изгороди.
Похожее на амбар строение служило для тренировок с мечом. На бумажных окнах за деревянными решетками металась тень одинокой фигуры. Хирата проскользнул через дверь в огромный зал, пахнущий мужским потом, мочой, кровью и яростью. С голых балок свисали горящие фонари, соломенные чучела стояли вдоль стен с зарубками от ударов. Тамура в белых штанах прыгал, делая выпады мечом. Когда он протыкал воображаемого противника, голые ноги топали по грязному кипарисовому полу. Он не обратил на Хирату внимания. Пот блестел на обнаженном торсе и бритой макушке, на суровом лице застыло выражение жесткой сосредоточенности. Напряженные мышцы бугрились, движения отличались плавностью — для шестидесятилетнего он был в великолепной форме.
Тамура закончил серией таких быстрых бросков, что его меч превратился в серебряный вихрь. Потом встал, тяжело дыша. Дыхание вырывалось белыми облаками в холодной комнате. Он опустил меч и поклонился.
— Очень хорошо, — похвалил Хирата.
Тамура, похоже, не услышал. Хирата подошел к нему и громко хлопнул в ладоши. Тамура повернулся на звук, отдавшийся эхом по залу. Раздраженно вскинул брови.
— Сёсакан-сама послал вас снова надоедать мне вопросами? — осведомился Тамура. — Мне казалось, вас отстранили от расследования.
—Это просто случайная дружеская встреча, — заверил Хирата.
Тамура ответил полным сомнения взглядом. Затем отложил меч на полку, взял кувшин с водой и жадно напился. Вытер рот рукой и стал дожидаться, пока Хирата изложит причину визита. Хирату вдруг осенило: Тамура не услышал его с первого раза, а значит, глуховат. Не потому ли он пропустил, что творилось в комнате Макино в ночь убийства? Сам бы он не сказал — гордый самурай никогда не признается, что у него есть физические недостатки. Он скорее будет читать по губам и притворяться, что слышит. Впрочем, плохой слух еще не оправдание. У Тамуры могли быть иные причины скрывать правду.
— Почему вы сражаетесь здесь со своей тенью, вместо того чтобы ехать на войну? — поинтересовался Хирата. — Готовитесь к кровной мести, в которой вчера поклялись?
Тамура не удивился, что Хирата знает о его клятве.
— Да, но вас это не касается. Долг самурая перевешивает все остальные заботы. Я обязан отомстить за смерть господина.
— Пусть даже вы его презирали?
Тамура свел брови, однако не клюнул на уловку Хираты. Он взял полотенце и начал стирать пот.
— Нам известно о ваших спорах с Макино, — сказал Хирата. — Вы не одобряли его жадность до денег, взятки, которые он вымогал, и отношения со шлюхами. Вы открыто обвиняли его в бесчестье. Думаете, я поверю, что вы считаете его смерть достойной отмщения?
— Долг следует исполнять независимо от недостатков господина. — Тамура говорил так, словно цитировал какое-то правило бусидо. — Мои личные чувства тут ни при чем.
Он отшвырнул полотенце и взял меч. Помпезная, старомодная добродетель всегда раздражала Хирату, который знал, что зачастую она лицемерна.
