Алексей Ракитин - Неоконченный пасьянс
— Понятно. А я вот ещё слышал, будто ваша бывшая клиентка, г-жа Мелешевич заказывала вам изысканное меню — паштеты французские, всякие там фуа-гра в трёх специях, террин, мясные рулеты, и была вами очень довольна…
— Ой, не-ет, — замахала руками женщина. — Я и слов-то таких не знаю, как вы сказали! Нет, это я не смогу, паштеты и всё такое… Я готовлю простые блюда — борщ, каши, рассольник, рагу… всё простое… А паштеты — это для Александры Васильевны не я готовила, я ведь только с декабря для нее стряпаю. А вот до той поры у неё своя кухарка была. И жила в её квартире, как и горничная Надежда Толпыгина, упокой, Господи ее душу…
— А что за кухарка? Кто такая?
— Евдокия Трембачова. Довольно давно работала у барыни, несколько лет. Но вот перед Новым годом уволилась от Александры Васильевны и съехала.
— А где теперь живёт?
— Не знаю… Вроде бы где-то за Львиным мостиком.
— Хм, надо же, — Шумилов сокрушённо вздохнул. — А почему уволилась-то? Барыня закапризничала или что?
— Не знаю уж… Какая кошка между ними пробежала. Барыня Александра Васильевна никогда потом к ней не обращалась, даже когда год смерти мужа справляла. Она тогда заказала мне обед, а меню такое, что я и слыхом не слыхивала — французский суп из томатов, телятина под соусом «Бушале», куропатка в белом вине… В общем, я как такое услыхала, сразу сказала — увольте, не смогу, не возьмусь… Ну, и Александра Васильевна, как мне потом Надежда, горничная её, рассказывала, сделала заказ на вынос в ресторане «Вена». Но к кухарке своей так и не обратилась. К Трембачовой, значит. Мне тогда это показалось очень странным. Не иначе, как расстались они не по-доброму. Но что там было, врать не буду, не знаю.
— Ну, что ж, Настасья, я всё понял про вашу стряпню. Как перееду, непременно приду к вам, а покамест будьте здоровы.
Алексей Иванович покинул душную кухню, чувствуя, что вся одежда и волосы напитались запахом лука и борщовой поджарки. После разговора с кухаркой он вдруг ощутил хорошо знакомое чувство охотничьего азарта, которое помимо воли возникало всякий раз, когда в деле появлялся интересный след. Конечно, след этот мог оказаться очередной «пустышкой» и никуда не привести, но что-то уж больно подозрительным казалось увольнение кухарки, прослужившей у погибшей Барклай не один год.
Хотя… вполне было возможно, что Александра Васильевна рассчитала прежнюю кухарку именно из-за того, что гости стали слишком редки в её доме. Муж умер, обеды с его друзьями закончились. А изысканное меню на каждый день слишком обременительно для кармана. Хотя, принимая во внимание богатство Барклай, об «обременительности» говорить можно лишь условно. Тем не менее, нельзя сбрасывать со счетов и того, что люди с возрастом становятся прижимистее и начинают экономить там, где раньше тратили, не считая. Вполне возможно, что именно поэтому старую кухарку рассчитали и заменили её блюда непритязательной стряпней Настасьи Клочковой.
Как бы там ни было, а следовало непременно отыскать Евдокию Трембачову и поговорить с нею самой о причинах увольнения.
Выйдя во двор-колодец, который за сегодняшнее утро сделался ему знаком до боли, Шумилов решил все же разыскать Петра Кондратьевича Анисимова. После рассказов Подколозина имело смысл поближе познакомиться с этим человеком, дабы составить собственное представление о том, кто "всех зажал в кулак".
Руководствуясь описанием дворника, Шумилов поднялся на один пролет по лестнице с выщербленными ступенями и очутился перед дверью, обитой старой и весьма неказистой синей клеёнкой. Позвонив в колокольчик и подёргав ручку запертой двери, Шумилов убедился, что домоправителя на месте нет. Алексей Иванович двинулся было прочь, но тут в подъезд вошёл крупный мужчина, одетый на купеческий манер в добротную цигейку, распахнутую на животе, и новые свежечищенные сапоги. Под цигейкой был виден жилет с массивной золотой цепью поперёк живота.
— Вы часом не в контору? — осведомился вошедший, увидев Шумилова на верху лестничного марша.
— Именно. Хотел бы видеть домоправителя, — Алексей Иванович отметил тот цепкий взгляд, которым его тут же наградил вошедший.
Видимо, внешний вид Шумилова внушил неизвестному почтение, поскольку уже через секунду он не без угодливости в голосе заворковал:
— Домоправитель — это я, Анисимов Петр Кондратьевич. Чем могу быть полезен господину..?
Шумилову явно требовалось назвать себя, но он решил немного потомить собеседника.
— Имею к вам конфиденциальный разговор. Не хотелось бы начинать на лестнице.
— Сей момент, сейчас я открою, — домоправитель был сама любезность.
Когда он стал подниматься по лестнице, Шумилов обратил внимание на необычность его сложения: домоправитель имел несуразно длинные руки с чрезмерно большими, поросшими черными волосами кистями. Это придавало его облику удивительное сходство с человекообразной обезьяной. Алексей Иванович с большим интересом читал книги Ломброзо, уже более десятка лет возбуждавшие горячие споры в среде врачей и юристов всех цивилизованных стран, и в целом признавал справедливость большинства сделанных этим психиатром наблюдений. Поэтому всегда с большим вниманием следил за особенностями поведения и внешнего облика человека, стараясь узнать черты вырождения, если таковые имеются. Глядя в эти секунды на домоправителя, Шумилов не мог не признать дегенеративность его сложения. Сделанное открытие неприятно поразило Алексея Ивановича.
Пётр Кондратьевич распахнул обитую клеёнкой дверь и жестом пригласил Шумилова входить. За дверью оказалась почти пустая комната с одиноким столом и двумя рядами жёстких стульев вдоль стен.
Шумилов ловко взял домоправителя под локоть и, медленно продвигаясь с ним в направлении стола, заговорил вкрадчивым доверительным полушёпотом:
— Моя фамилия Шумилов, зовут меня Алексей Иванович. Я издаю журнал "Психизм в России". Скажите, Пётр Кондратьевич, вы знаете, что такое спиритизм?
— Что-о-о, простите? — обомлел приказчик. Он недоверчиво настороженно уставился в лицо Шумилова. Было видно, что Пётр Кондратьевич поставлен в тупик фамильярностью визитёра, но в ещё большей степенью его непонятными речами.
— Я спрашиваю, знаете ли вы, что такое спиритизм? У нас это явление ещё называют «столоверчением» и "психизмом", — всё также тихо и членораздельно продолжил Шумилов; остановившись подле стола, он выпустил, наконец, локоть приказчика. — По глазам вижу, что не знаете. Это, господин Анисимов, особый способ общения с духами умерших людей. Как происходит это общение — долго рассказывать, но может быть, вы когда-нибудь сие увидите. Я занимаюсь этим как в силу своей профессиональной деятельности, так и душевной предрасположенности. Как я уже сказал, мною издаётся журнал по данной теме. Кроме того, я имею дар вступать в сношения с миром мёртвых, то есть являюсь медиумом. Так вот, мы подошли к самому главному, к цели моего визита, так сказать.
Шумилов опустился на один из стульев, вальяжно закинул ногу на ногу и продолжил:
— В вашем доме, как писали газеты, произошло кровавое убийство двух женщин. Я только вчера вернулся из Брюсселя, и вот, сегодня я тут, потому что нельзя терять ни дня… Улавливаете?
— Н-нет, — насторожённо ответил Петр Кондратьевич, силясь уловить смысл в быстрой речи посетителя.
— Ну как же так! — всплеснул руками Шумилов. — У нас есть уникальный шанс установить личность убийцы! Убийство произошло неожиданно для женщин, так? Значит, они не успели должным образом подготовиться к переходу в мир иной, так?
Приказчик, медленно опуская зад на стул за столом, тупо кивал головой. Он зачарованно смотрел на Шумилова, разве что рта от удивления не раскрывал.
— Значит, обе женщины не успели ни принести покаяния, ни причаститься, так? — продолжал развивать мысль Шумилов, не отводя глаз от лица Анисимова. — А это значит… что? Правильно! Их души не могли найти должного успокоения. И они его не нашли! Они по-прежнему витают вблизи места убийства, в этой самой квартире! Этот феномен уже давно известен науке. Такое случается не так уж и редко, просто в силу… ммм… причин известного рода… не всякий может достучаться до них. Я могу!
— И что же? — домоправитель выглядел явно взволнованным.
— Именно здесь, в этом самом доме, на месте преступления нам надлежит вступить в контакт с душами убиенных женщин! То есть… вы меня понимаете, Пётр Кондратьевич?
— Н-нет, простите, господин Шумилов, совсем не понимаю, — едва слышно пролепетал приказчик.
— Мы проведём спиритический сеанс — не волнуйтесь, разумеется, в вашем присутствии! — и души убитых назовут нам того, кто пресёк их земной путь.
— Да как такое возможно? Вы меня разыгрываете, что ли?
— Не волнуйтесь, господин Анисимов, всё будет происходить на ваших глазах. Вы ещё своим детям и внукам будете рассказывать, как духи назвали вам фамилию убийцы и описали место, где он спрятал украденное!
