Лора роулэнд - Жена самурая
И Дзёкио выявила среди придворных дам главную конкурентку. Красивая, волевая кузина Миобу имела то же воспитание и те же устремления, что и Дзёкио. Они обе были наложницами императора.
— Двор похож на пчелиный рой. Двух маток в рое не бывает. Одна должна исчезнуть.
У Цзэцянь безжалостно расчищала себе путь к власти. Она приказала утопить в чане с вином мать императора Гао Цзуна. Она казнила несколько сотен представителей правящей династии Тан. Она умертвила собственную дочь из опасения, что та перебежит дорогу еще не родившемуся брату. Пришла пора Дзёкио показать, как хорошо она усвоила старинный урок.
Экзамен состоялся во время паломничества, в горном храме. Дзёкио запиской пригласила двоюродную сестру для конфиденциального разговора в павильон над пропастью. Точное движение — и Миобу разбилась насмерть. Заплаканная Дзёкио сообщила, что подлая кузина из ревности пыталась столкнуть ее со скалы, а она защищалась. Поскольку свидетелей не нашлось, все поверили Дзёкио. Она вышла замуж за императора.
— Используй его лень в своих интересах.
Постепенно госпожа Дзёкио переняла обязанности императора. Ей вообще везло — первенцем оказался сын.
— Прежде чем сделать следующий ход, убедись, что ребенок жизнеспособен. Мать мертвого наследника — ничто.
За двенадцать лет принц ни разу не чихнул. И Дзёкио уговорила мужа уступить ему трон. Священное зеркало, алмаз и меч — императорские регалии — перешли к Томохито. Дзёкио поднялась по иерархической лестнице выше всех придворных дам. Не жалея сил и времени, она ковала из сына орудие для достижения заветной цели — обретение реальной власти над Японией.
Отрезвил ее возраст. С годами она осознала, что одной воли мало для претворения мечты в жизнь. Бакуфу выделяло мизерные суммы на содержание двора. У императорской семьи были миллионы преданных сторонников, но не было средств на то, чтобы сплотить их в армию и свергнуть существующий режим. Дзёкио была в отчаянии: неужели она родилась, училась, нарушала законы и обычаи только для того, чтобы командовать жалкой кучкой придворных?
— Разочарование — источник творчества. Не можешь перепрыгнуть реку — строй мост.
Дзёкио с головой ушла в новое предприятие. Оно даже нравилось ей. И тут ее подвело собственное тело.
— Ни за что не поддавайся любви! Мужчина — это конец женщины!
Левый министр разбудил в ней потребность, которую она не желала знать в погоне за мечтой, и показал, что секс служит не только для воспроизведения потомства, но и для наслаждения. Она влюбилась без памяти и потеряла бдительность. Она доверилась Коноэ, а он ее предал.
— Ах, как я обманулась! — пожаловалась подруге Дзёкио. — Мне не следовало верить Левому министру.
— Никогда не трать время на сожаления по поводу прошлого, — безмятежно отозвалась У Цзэцянь; глаза, украшения в волосах и драконы на кимоно посверкивали в сиянии свечи. — Думай о настоящем и будущем. Разве смерть Левого министра не облегчила тебе жизнь?
Так и было вначале. Убийство Коноэ спасло Дзёкио от разоблачения и наказания и защитило ее великое предприятие. Но потом появился Сано, и опасность вернулась.
— Я полагала, Коноэ унес в могилу мою тайну. Однако он оказался замешан в таких делах, о которых я не имела понятия. Сёсакан раскопал их и скоро доберется до моих дел. Его ничто не остановит, кроме смерти. Покушение лишь подстегнуло в нем охотничий азарт.
— Глупо ты поступила, оказав содействие госпоже Рэйко. Теперь есть единственный способ уберечь себя и сына: свернуть дела и затаиться, пока сёсакан не уедет из Мияко. Бери пример с меня.
Китайская императрица сорок один год ждала своего часа, копила силы, постепенно заменяя чиновников Гао Цзуна людьми, преданными ей. И тем не менее Дзёкио не могла принять совета У Цзэцянь.
— Я не могу, — призналась Дзёкио. — Наступил критический момент. В это предприятие я вложила всю душу, все деньги и надежды. Если я не пойду вперед, то проиграю.
У Цзэцянь помрачнела. Она сама в итоге проиграла. Когда ей было восемьдесят три года, один из сыновей заставил ее отречься от престола в пользу Танской династии.
— Я буду продолжать, — решила Дзёкио.
Китаянка недовольно поджала губы.
— Могу ли я рассчитывать на твое благословение? — скромно спросила Дзёкио.
— На благословение — да, на одобрение — нет, — отрезала У Цзэцянь. И тысячелетнее небытие не сумело укротить ее властный нрав.
— Нельзя ли узнать, что меня ждет в будущем?
Образ императрицы начал блекнуть.
— Твой путь полон опасностей, и ты решила идти по нему вопреки моим советам. Будущее неясно; добро и зло одинаково возможны. Желаю тебе счастья, потому что теперь ты предоставлена самой себе. До свидания в ином мире.
— Подожди! — вскричала Дзёкио.
Но У Цзэцянь исчезла; свеча догорела. Дзёкио с грустью закрыла алтарь. Мир изменился со времен У Цзэцянь. Больше китайская императрица не может направлять ее.
Она помолилась, чтобы судьба не привела ее на плаху за убийство и измену.
28
Канцлер Янагисава готовился присутствовать на казни ёрики Хосины. Раздался стук в дверь. Янагисава отозвался:
— Войдите.
Появился, кланяясь, начальник охраны:
— Простите, досточтимый канцлер, но я должен довести до вашего сведения: ёрики Хосина пропал.
Янагисаву словно громом поразило; сердце молотом забухало по ребрам.
— Что значит «пропал»? Он же под замком в полицейском управлении.
— Прошлой ночью сёсакан приказал двум досинам перевести Хосину в тайное место и охранять. Но досины — подчиненные и друзья ёрики, и он уговорил их его отпустить.
— Почему Хосина до сих пор не пойман?
— Он заставил досинов дать обещание, что они до рассвета не сообщат о побеге. Так что где теперь его искать, неизвестно. Япония велика.
Янагисава отвернулся, пытаясь справиться с нахлынувшей яростью. Хосина знает, кто мешает следствию, ведущемуся по распоряжению сёгуна, поэтому он представляет смертельную опасность. «Нужно было вчера его убить», — подумал канцлер, невольно испытывая облегчение. Если Хосина убежал, значит, ему не суждено умереть. Значит, когда-нибудь они встретятся. Но Янагисава хотел увидеть его сейчас, пусть даже на эшафоте!
Янагисава повернулся к начальнику охраны:
— Казнить этих досинов за пренебрежение служебными обязанностями!
— Поздно. Они признались сёсидаю, что отпустили Хосину, и прямо в приемной совершили самоубийство.
— Пусть охранники тщательно прочешут город. Хосина не успел далеко уйти.
— Да, досточтимый канцлер. — Начальник стражи поклонился и ушел.
Янагисава прислонился к стене: его била дрожь. Усилием воли он заставил себя забыть о Хосине. Необходимо раскрыть убийство — восторжествовать над Сано. Они условились встретиться здесь в час петуха, чтобы обменяться информацией, а до того следует кое-что выяснить.
Янагисава поспешно снял официальную одежду и облачился в выцветшее синее хлопчатобумажное кимоно, синие штаны и соломенные сандалии, которые надевал для упражнений в боевых искусствах. Наряд был подобран безупречно, но выглядел слишком чистым. Выйдя в сад, Янагисава испачкал кимоно землей. Теперь нужно было скрыть лицо. Под деревом возился садовник в выбеленной солнцем потрепанной соломенной шляпе.
— Дай шляпу, — приказал канцлер.
Садовник повиновался. Янагисава нахлобучил шляпу, вернулся в комнату, укрепил на поясе мечи, встал перед зеркалом и насмешливо улыбнулся отражению. С синяком под глазом, оставленным Хосиной, в лохмотьях, он выглядел как настоящий презренный ронин.
— Прекрасно, — пробормотал Янагисава и покинул замок Нидзё через задние ворота; кровь в жилах играла так же, как во время вчерашнего налета на дом Ибэ.
Однако, оказавшись на улице Марутамати, канцлер усомнился в том, что поступает мудро. Без свиты он почувствовал себя маленьким и беззащитным. Самураи бросали на него уничижительные взгляды. Простолюдины, правда, уступали дорогу, но без малейших признаков уважения, к которым он привык.
— Посторонись! Посторонись! — Крики перемешивались со стуком копыт и топотом ног.
Прохожие кинулись на обочину. Янагисава оглянулся и увидел надвигающуюся процессию. Пешие воины сёгуна и чиновники на лошадях сопровождали сёсидая Мацудаиру, восседавшего на черном жеребце.
— Прочь! Ты что, оглох?
Воины отпихнули Янагисаву. Канцлер едва не лопнул от негодования. Чтобы слуги подчиненного так грубо обращались с ним! А сёсидай, подлец, даже глазом не повел! «Впрочем, — спохватился он, — я ведь изменил облик». Повеселев от того, что удачно замаскировался, он двинулся к императорской резиденции.
