Дороти Иден - Темные воды
Можно было догадаться, что это была птица, возможно, черный дрозд или скворец, вспорхнувший из кустарника. Но это не должно было бы ввергнуть Нолли в состояние такого ужаса. Фанни почувствовала в этом какую-то загадку. Она попыталась приоткрыть ее мягкими вопросами.
— Нолли, дорогая, ты видела белую птицу? Знаешь, это мог быть голубь или даже белая сова, из-за темных облаков подумавшая, что уже наступила ночь.
— Нет, она была черная, — голос Нолли звучал резко. — Она была черная, черная, черная!
— Но ты не должна была бы испугаться безвредного маленького дрозда. Ты часто видишь их в саду.
Нолли кулачком ударила ее.
— Вы глупая, кузина Фанни! Дядя Эдгар говорит, что вы глупая! Это не был маленький дрозд. Она была большая, вот такая большая!.. — она драматически раздвинула руки.
— А где была эта птица? На дереве?
— Нет, она была на земле. Маркус ее не видел. Я велела ему бежать. Мы оба убежали. Я разорвала платье.
Внезапно она кинулась в руки Фанни, дрожа и говоря своим высоким резким голосом:
— Вы такая глупая! Зачем вы продолжаете говорить, что она была белая, когда она была черная.
Было сумрачно. Почти так же, как однажды, когда в темноте она вышла на поиски Чинг Мей. Правда теперь были только сумерки, полумрак. Утренние и вечерние сумерки, любила говорить леди Арабелла, это время, когда происходят пугающие вещи, когда нет ничего совершенно реального.
Сейчас Фанни не боялась, она чувствовала только напряжение и неопределенную тревогу. Она была уверена, что сможет найти вещь, которая напугала Нолли, возможно, мертвого ястреба, или даже нечто, что вовсе не было птицей. В ее сознании раздавались настойчивые слова Нолли, что она глупая, потому что так сказал дядя Эдгар. Истеричное состояние Нолли придавало этому замечанию огромное значение, и теперь во мраке рощи с ее спутанными зарослями папоротника и куманики оно снова начало преследовать Фанни. Почему она такая глупая? Что именно она не заметила? Что черное — это белое или белое — черное?
Теперь уже она позволяла своим фантазиям завладеть ею, точно так же, как Нолли. Она должна сосредоточиться на цели своего прихода сюда и выбирать дорогу, приподняв свои юбки, по малозаметной тропинке, по которой шли Нолли и Маркус.
При встряхивании папоротник ронял дождевые капли. Шторм унес прочь жару, и воздух был полон влажной прохлады, как будто в самом деле наступила осень. Молодые березы чуть слышно вздрагивали от последних порывов умирающего ветра. Черный дрозд, настоящий шумный черный дрозд, выпорхнул из кустов и улетел, треща, в сумерки. Фанни остановилась, увидев белое пятнышко на земле. Это был вырванный с корнем грибок, очевидно, Нолли выронила его в своем бегстве. Итак, она на правильном пути.
Странно, но когда она остановилась, еще какое-то время было слышно слабое поскрипывание папоротника, прекратившееся почти сразу же, как если бы кто-то еще, следовавший за ней, тоже остановился.
Должно быть, ей показалось. Она стояла совершенно неподвижно, прислушиваясь. Кроме шелеста буков, не было слышно ничего. Полумрак сильно ограничивал поле зрения. Конечно же, за этим широким стволом дерева ничего не двигалось!
Она немного встряхнулась, сказав себе, что если она собирается пугаться, то ей следовало послать кого-нибудь другого выяснить, что так напугало Нолли: Джорджа, или дядю Эдгара, или Адама, или одного из садовников. Было глупо думать, что они могли бы не распознать, что могло напугать чувствительного ребенка, или что, возможно, они нe сказали бы правду о том, что нашли.
А было ли там что искать? Дети не могли уйти очень далеко через заросли папоротника и заросшие мхом поваленные стволы деревьев. Чувствовался сильный запах влажных гниющих листьев и земли. Как она раньше этого не замечала? Но, конечно же, замечала. Папоротник, казалось, был сильно примят, как будто здесь в самом деле пробиралась дикая свинья или другое животное.
Позади нее треснула ветка. Она мгновенно замерла без движения, обратившись в камень. Эта ветка сломалась не под ее ногой. Она повернула голову и прислушалась. Гулкие удары собственного сердца оглушили ее. Показалось, что стало очень темно.
Кто следовал за ней?
— Кто там? — мягко позвала она. — Это вы, Джордж?
Не раздалось ни малейшего звука.
— Джордж, я не враг, чтобы меня выслеживать.
Но предположим, она споткнулась обо что-то, чего ей не следовало замечать, точно так, как это сделала Нолли… Точно так, как, возможно, сделала Чинг Мей… «Фанни такая глупая»… «Белая птица — это черная птица»… «Сегодня здесь нет бежавшего заключенного» …
Кто-то дышит рядом? Или это просто шелест буковых листьев? Так темно, невозможно ничего разглядеть. Стволы деревьев — это люди. Ей надо идти назад, но кто-то или что-то загораживает путь.
Для Джорджа, с его замутненным сознанием, все, что движется в темноте, является врагом. Она обнаружила, что не осмеливается идти назад. Она вынуждена была пойти налево, по направлению к озеру, оставляя позади полузаросшую тропинку и пробираясь сквозь заросли крапивы, упавшие бревна и кучи мертвых листьев. Озеро не должно было быть далеко. Она должна выйти на дальний берег озера, как раз напротив павильона. Она сошла с ума, решив пойти сюда так поздно. Ей не нужно было ждать рассказа Нолли, ей следовало пойти сразу же, как только прекратился дождь.
Может быть, тот, другой человек пошел тогда и с тех пор ждал?
Теперь она не останавливалась, чтобы прислушаться к шагам преследователя. Она думала только о том, как бы вырваться из рощи, как из тюрьмы. Ее юбки будут погублены. Ей придется просить у дяди Эдгара другое платье. Ей придется объяснять, что она испортила это платье, убегая от его сына, а леди Арабелла рекомендовала бы ему не поощрять ее глупо убегать от Джорджа, пусть Джордж добьется своего…
Как оказалось, свет еще не совсем ушел с небосклона. Когда Фанни наконец выбралась, всего в нескольких футах от озера, она увидела на воде, залитой как будто светом свечей, последний отблеск заката. Все это выглядело красивым и успокаивающим, и было даже тепло. А в нескольких ярдах кто-то стоял без движения, наблюдая за ней.
Фанни замерла. Она чувствовала, как ее ноги погружаются во влажную, заросшую камышом почву. Она не могла развернуться и побежать. Дыхание покинуло ее.
— Фанни! Что это вы тут делаете? Вырвались из леса как колдунья. — Над ней стоял Адам Марш. — Ваши волосы совсем спутались.
— Что вы здесь делаете?
— Размышляю, сегодня спокойный вечер. Однако моя тетушка будет меня ждать. Нам пора отправляться.
— Вы не были в роще?
— Совсем недавно, да?
Она изучала его лицо, его фигуру. Она видела, что он совершенно спокоен, что его одежда в порядке, к его брюкам не прилипли сухие листья, как к ее юбке.
— Я подумала, что там кто-то был, — сказала она смущенно.
Он посмотрел поверх ее головы на темную линию деревьев.
— Возможно, там действительно кто-то был. Мне кажется, мы все побывали там в разное время в поисках того, что напугало Нолли. Или, возможно, это была та дикая свинья, которая, по словам вашего дядюшки, была там.
— Дядя Эдгар сказал, что там была дикая свинья?
— Он, Джордж и кто-то из садовников нашли, как мне кажется, неоспоримые доказательства. Это и был призрак, которого видела Нолли. — Его глаза изучали ее. — А что вы нашли?
— Ничего. Было слишком темно.
— Что вам рассказала, в конце концов, девочка?
— О, всего лишь какую-то преувеличенную историю про черную птицу. У Нолли есть этот неестественный страх перед птицами. Боюсь, что в этом вина бабушки Арабеллы. Думаю, это была ворона или скворец. Нолли склонна все преувеличивать. Но я все же хотела удостовериться.
— Вам это удалось?
— Мне показалось, что кто-то следует за мной.
Адам взял ее за руку.
— Это был не я. Хотя следовало бы. Заколите волосы, моя дорогая. Иначе мы, хотя и невинные, будем выглядеть виновными.
Она все еще была слишком взволнована и расстроена, чтобы заметить сожаление в его голосе.
19
— Ну, тетя, что вы о ней думаете?
— Она достаточно симпатичный ребенок. В голове ветер, конечно.
— Ветер в голове! У Фанни!
— Откуда мне знать, которую из них вы имели в виду. Вы уделяете так много внимания другой.
Они посмотрели друг на друга, трясясь в экипаже. Адам видел юмористический блеск в глазах тетушки и знал, что она ничего не упустила. Он мягко, признательно рассмеялся.
— И при этом мне иногда кажется, что у мисс Амелии не такая уж пустая голова.
— Должна быть пустая, раз она увлеклась вами. Адам перестал смеяться и нахмурился.
— Да. Именно на это я надеюсь и рассчитываю. Тогда она не будет ранена слишком глубоко. Но я должен продолжать, разве вы не согласны? Там что-то есть. Этот ребенок не мог бы испугаться до такой степени без всякой причины.
Мисс Марш наклонилась вперед.
— И что же, вы думаете, это было?
