Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид

Этот вопрос будет по старой доброй традиции решаться курией. Ни одного из этих кардиналов не обвинят, не накажут и не разоблачат, однако отныне эти люди будут находиться вдали от Рима и не смогут иметь никакого влияния на дела церкви. Разумеется, это не изгнание, ведь существует проверенная и не вызывающая возражений риторика: «Ваше высокопреосвященство, вы нужны в Африке».

LXXXIII

Несколько дней длилось ожидание, не сделает ли Ватикан заявление, способное каким-то образом навредить министерству, но, по-видимому, в Риме были достаточно умны, чтобы воздержаться от этого. Заключительный отчет Чжана немедленно отправился в шредер заместителя министра, и, следовательно, всего, о чем там говорилось, как бы никогда и не происходило. Чтобы произошедшее так и осталось в тайне, все, как, впрочем, и всегда, было проделано с величайшей тщательностью. Во-первых, все сотрудники китайского представительства в Риме были рассеяны по всему миру. Лица в министерстве, имевшие отношение к Чжану, назначены на другие должности. Имя Чжана — человека, который, как говорили, не отбрасывал даже тень при ходьбе, — удалили из всех документов. Файлы, даже те, которые имели к делу лишь косвенное отношение, были уничтожены. Сам же Чжан больше никогда не появлялся ни на своем рабочем месте, ни в своей квартире. Аккуратно пущенный слух сводился к тому, что он решил отдохнуть в Гуйяне. О нем и о его секретарше, которая при самом пристрастном допросе снова и снова уверяла, что ничего не знала о проекте шефа, никто никогда ничего больше не слышал.

ЭПИЛОГ

Через неделю

За последние несколько десятилетий Кавелли иногда случалось обменяться парой ничего не значащих фраз с римским папой. В основном во время случайных встреч в Ватиканских садах. Но в это утро понедельника его впервые официально пригласили на приватную аудиенцию. Хотя Кавелли всегда считал пустой глупостью все ордена и звания, ему пришлось сглотнуть комок в горле, когда святейший отец надел ему на шею орденскую цепь высшей награды Ватикана за особые заслуги перед католической церковью — Militia Domini Nostri Jesu Christi, Военный орден Господа Нашего Иисуса Христа, представляющий собой белый латинский крест, с красной эмалью, под золотой короной. Такую награду не вручали уже более тридцати лет. Несмотря на всю торжественность, это было очень тихое действо. Кроме его святейшества и Кавелли присутствовал только старый (и он же новый) камерарий. Обычных церемоний решили избежать, они бы только вызвали ненужные вопросы. Больше, чем сам орден, Кавелли тронуло нечто другое. На прощание папа сжал обе его руки, а затем сказал то, что, казалось, исходило из глубины его сердца:

— Вы — один из нас.

Вечер он провел с Беатрис и ее мужем. В честь этого дня он пригласил их на ужин в отель «Хасслер». Терри прямо-таки умирал от любопытства, так ему хотелось узнать, за что Кавелли удостоили такой почетной награды. Но прежде чем начать свой рассказ, тот поймал пронзительный взгляд Беатрис и почувствовал, как она с силой наступила ему на ногу под столом. Все это заставило его воздержаться от любых объяснений и объявить, что, вероятно, каждый житель Ватикана когда-нибудь получает орден, если только он не украдет серебряные ложки. Видимо, Беатрис ничего не сказала мужу, решив оставить все случившееся в тайне. Кавелли мысленно улыбнулся, понимая, что они разделили эту тайну между собой.

Хотя весть о его новом кавалерском звании не была «подвешена на большом колоколе», она не осталась тайной. В списках награжденных Ватиканом, которые публиковались в «Оссеваторе Романо», под литерой «К» было указано имя Кавелли. И, видимо, в Сапиенце некоторые преподаватели внимательно читали эту газету. Когда Кавелли появился там на следующий день, многие коллеги уже обо всем знали. Некоторые поздравили его, но большинство просто кивнули и вели себя подчеркнуто обычно. Их никоим образом не впечатлял религиозный орден, пусть даже высший в Ватикане. В этом они старались убедить Кавелли, но в первую очередь самих себя. Впрочем, так было даже лучше. Кавелли все равно не мог ни о чем рассказать им, а если бы он и сделал это, ему бы не поверили. Он и сам с трудом в это верил. Казалось, что события последних дней произошли не с ним.

В остальном день шел своим чередом, как обычно. Кавелли попытался заинтересовать своих студентов вопросом, являлся ли Уильям Шекспир тайным приверженцем католической веры. Он рассказал, что Шекспир, сын католика, не только продолжал общаться с единоверцами, но и трижды посещал Рим, а также входил в тайное общество Католической ассоциации Александра Хоугтона. Кавелли особенно ценил, когда ему удавалось находить захватывающие моменты для сухих учебных материалов. Он благосклонно взирал на благодарную аудиторию, и вдруг взгляд его остановился на студенте, который сидел, подперев голову обеими руками и закрыв глаза. Дыхание спящего было спокойным и безмятежным. Кавелли мгновенно растерял все свое благодушие и обратился в мыслях к папе Урбану, который считался самым кровожадным папой за всю историю. Однажды он высушил на печи тела двух убитых им кардиналов, с тем чтобы стереть их в пыль. Кавелли решил, что это довольно хороший способ избавиться от кого-то навсегда, при условии что у вас есть печь и пара подручных. Кавелли вздохнул и поднялся по ступеням аудитории, пока не оказался прямо перед нагло спящим студентом.

— Dormisne? Ты спишь?

Он не получил никакого ответа, кроме раскатистого храпа.

Без сомнения, жизнь продолжала течь своим чередом.

От автора:

вымысел и правда

Донато Кавелли, его предки и их ватиканские привилегии, все это — плод воображения. Однако светские люди, столь же близкие к церкви, существуют — так называемое черное дворянство, которое являлось частью итальянской знати. Эти аристократические семьи выступали против итальянского освободительного движения Рисорджименто («Возрождение»), одним из лидеров которого был Джузеппе Гарибальди. Они хранили верность папе Пию IX, даже когда Папская область была присоединена к Итальянскому королевству, а папа объявил себя «пленником Ватикана». С решением так называемого римского вопроса в 1929 году, когда были подписаны Латеранские соглашения между папой и Бенито Муссолини, было создано государство Ватикан, и многие из этих верных папе дворян получили в дополнение к итальянскому еще и гражданство Ватикана, что позволило им сохранять свои титулы после 1946 года, когда остальное дворянство в Италии было упразднено.

Кроме того, конечно же, за последние две тысячи лет не раз появлялись простолюдины, которых папы награждали деньгами и привилегиями за особые заслуги. Относительно известна история лигурийского моряка Доменико Брески, предотвратившего несчастный случай в 1586 году, когда устанавливали обелиск перед собором Святого Петра. Девятьсот рабочих, которым предстояло поднять при помощи лебедок трехсоттонный монолит, должны были работать очень слаженно, и папа Сикст V под страхом смертной казни запретил любые разговоры во время работы. Однако когда Бреска заметил, что веревки нагреваются от трения и могут разорваться, он, несмотря ни на что, закричал: «Воду на канаты!» Моряка не казнили, наоборот, он удостоился наследственного капитанского звания, а еще получил наследственную привилегию: только ему и его потомкам разрешалось поставлять папе пальмовые ветви. Эта привилегия действует и по сей день, а доставка веток проходит на особых условиях: когда судно с этим грузом достигает устья Тибра, на главную мачту прикрепляется пальмовая ветвь, и прочим судам полагается уступать ему дорогу.

Все места вроде Виллы д’Эсте, упомянутые в романе, и все должности, включая клавигеро, действительно существуют, и все описания того, как проходит конклав, тоже соответствуют действительности. Правдивы и все сведения о швейцарской гвардии и обычаях Ватикана. А вот все персонажи, кроме предыдущих пап и политиков прошлого, выдуманы.