Дэйл Фурутани - Смерть на перекрестке
Приходилось вновь возвращаться к кострищу и продолжать убеждение перетрусивших разбойников. Наконец после особенно длинной речи один из парней Куэмона поднялся. За ним последовали еще трое. Четверка присоединилась к предводителю… но и только. Куэмон мог до одурения потрясать мечом и даже грозить кулаком — остальные члены его банды и под страхом смертной казни не согласились бы отправиться в лес на поиски призрака. Куэмон круто развернулся, проорал через плечо нечто, судя по всему, оскорбительное и в сопровождении четверых храбрецов гордо направился к зарослям. Охота на призрака началась.
Несколько минут бандиты молча сидели, мрачно глядя друг на друга. А потом один заговорил, тоже тыкая пальцем в сторону леса. Другой ответил, яростно кивая. Третий что-то добавил. И наконец согласие, похоже, было достигнуто. Разбойники судорожно разбежались по шалашам, чуть погодя вышли, нагруженные оружием, одеждой и припасами, и споро понеслись прочь от лагеря — кто куда, но все в направлении, противоположном тому, в котором отправились Куэмон и его четверка.
В лагере остался лишь один вольный молодец — тот самый молоденький парнишка, которого у Кадзэ рука не поднялась убить в схватке на дороге. Помнится, он еще так забавно заснул, когда его лагерь караулить поставили, — сопел, словно щенок! Кадзэ невольно расхохотался. Устроился на ветке поудобнее и принялся увлеченно поджидать дальнейшего развития событий.
Судя по всему, поиски Куэмон вел весьма основательно, каждый куст готов был перевернуть. Чуть не два часа прошло, покуда он и четверо его верных последователей вернулись в лагерь. А там… Ради столь незабываемого зрелища стоило, право, посидеть на дереве! Кадзэ затаил дыхание. Физиономия Куэмона побагровела. Полиловела. А потом он взорвался, подобно фейерверку, что запускают в ночное небо по большим праздникам. Сначала ударом кулака свалил с ног ни в чем не повинного парнишку. Засим, как буря, пронесся по лагерю, соображая, что и сколько унесли с собой ренегаты. Сообразил. Подскочил к бедному пареньку — тот как раз только-только на ноги подняться успел — и обрушил на него новый удар. Лежа на земле, мальчишка дрожащей рукой указал, куда направилось большинство беглецов. Взывая о мести, Куэмон и его четверка пустились в погоню.
Кадзэ, тихонько насвистывая, принялся неторопливо спускаться с дерева. Славно! Все вышло как нельзя лучше. В одиночку идти на десять — двенадцать людей — чистое самоубийство. Предводителя он, верно, зарубил бы, но и сам бы пал в неравном бою. А пятеро противников зараз — это уж вполне в силах человеческих. Тем более вернутся эти пятеро измученные, усталые после почти бессонной ночи, долгих, бесплодных блужданий по лесу и, ко всему, погони за удравшими подельниками. Тут-то их Кадзэ и встретит…
Хачиро в лагере тем временем кое-как сел. Прижал ладони к голове. Крепко отколотил его Куэмон — до сих пор в ушах звенит, а за что, спрашивается?! Ох, не зря, когда побежали прочь перепуганные до полусмерти разбойники, почуяло сердце — надобно с ними отправляться. Дурак. Не послушался предчувствия! Господина Куэмона боялся много сильнее, чем чудищ с того света, — вот и решил подождать. Спасибо, дождался! Хотя с другой стороны, у Куэмона, когда он за беглецами помчался, такое лицо было… может, и повезло Хачиро, что удрать не пытался.
Паренек поднялся на ноги. Взял забытое кем-то копье. Предводитель на прощание приказал лагерь стеречь, человек нападет иль демон — сражаться без страха. А чтоб Хачиро покрепче приказ его запомнил, пообещал: коль к его приходу мальчишка снова задрыхнет на посту, он ему яйца оторвет и демону скормит. А коли Куэмон сказал — стало быть, сделает. Хачиро трястись начинал, вспоминая слова предводителя.
Прошла у парня голова, зато в животе заурчало. Сначала думал — со страху (после Куэмона немудрено), но после понял — нет, просто, так сказать, зов природы. Хачиро торопливо направился к ближайшим кустам, сорвал пригоршню листьев — не водится у бандитов бумаги на подтирку — и рысцой побежал поодаль, в ту часть зарослей, какую они с товарищами заместо уборной использовали. Живот крутило, надобно заметить, зверски, но все равно прежде всего Хачиро вокруг себя огляделся. Кто его знает, за каким кустом иль деревом чудовище неведомое скрываться может! Осторожность не помешает.
Нет, вроде все спокойно, демонов поблизости не намечается. Хачиро задрал кимоно, развязал набедренную повязку. Завернул полы одежки повыше, до самого пояса, и присел на траву на корточки, копье же — мало ли что! — на колени положил.
Однако не успел паренек и приступить к отправлению естественных нужд, как почувствовал: сзади что-то его шею щекочет. Закинув руку за голову, юноша попытался было отмахнуться от назойливого насекомого и… хлопнул плашмя ладонью прямехонько по лезвию меча! Среагировал Хачиро неожиданно быстро. Враз вскочил на ноги и попытался замахнуться копьем, но, увы, безуспешно. Обутая в сандалию нога молниеносно вышибла у него оружие. На плечо легла тяжелая рука и резко толкнула парнишку назад, на траву.
— Лучше б тебе продолжить делать свои делишки, малыш, — посоветовал хрипловатый насмешливый голос. — Боюсь, предводителя вашего нынче до-о-олго ждать придется.
В тот же день, ближе к вечеру, Куэмон яростно мечтал о встрече с демоном. Зол он был настолько, что схватку с чудовищем лесным как милость богов бы принял — хоть душу отвести! Сукиных сынов трусливых, что бежали из лагеря, прихватив с собой все награбленные деньги и большинство припасов, поймать так и не удалось. Нет, конечно, главные ценности Куэмон припрятал у себя в шалаше, и весьма тщательно, но все равно противно было до невозможности. Свиньи паршивые, шлюхино отродье! Что они вообще раньше знали о лихом бандитском промысле?! Куэмон их в грязи подобрал, сил на обучение не жалел, заботился — а они теперь его ж и обокрали!
Оставшиеся с ним четверо разбойников, запыленные, измученные бесплодной погоней и столь же бесплодной утренней охотой на демона, плелись в лагерь молча, опустив головы. Знали — лучше рта нынче не открывать. Зато Куэмон молчать не собирался. Рычал, сыпал проклятиями, наворачивал друг на друга многоэтажные ругательства. И чем громче выражал свой гнев предводитель, тем тише становились его люди.
Добрались Куэмон и его вольные молодцы до лагеря, когда день уже клонился к вечеру, а красное предзакатное солнце больно било в глаза. Солнце-то и не давало Куэмону как следует рассмотреть издалека человека, находившегося в лагере.
На фоне багряного неба вырисовывался только силуэт — широкие плечи, обнаженный меч в руках. Сначала Куэмон даже принял пришельца за мальчишку, которого оставил на страже, но понял: нет, ошибся он. Слишком профессионально держит оружие, слишком уверенно стоит, широко расставив ноги. Взрослый мужчина это, а не щенок Хачиро.
Полумертвые от усталости бандиты заметили, что предводитель их вдруг встал, ровно вкопанный, и тоже притормозили.
— Чего стоим-то? — не сразу рискнул спросить один из них.
— Оружие на изготовку, болваны! — прошипел Куэмон и тотчас подтвердил свой приказ делом, выхватив меч из-за широкого пояса. Бандиты предводителю давно уж научились подчиняться мгновенно — и мига не прошло, а алое закатное солнце уж засверкало на лезвиях трех катан и наконечнике старинного копья.
Пятеро вольных молодцев приближались неторопливо, мягкой, крадущейся походкой. Кадзэ заметил: Куэмону даже не пришлось отдавать приказ, его люди сами рассредоточились как можно шире, явственно норовя обойти пришельца слева и справа. Противно, конечно, но приходилось признать — вышколил предводитель своих парней на славу. Кадзэ наблюдал. Ускорь кто-нибудь из бандитов шаг, прыгни, кинься в атаку — он отреагировал бы молниеносно, но пока что и сам хотел подпустить противников к себе поближе. Главное — не дать никому зайти себе за спину…
— Поберегись, старший брат! Это тот самый самурай с дороги в Хигаши! Страшный воин! — прозвенел вдруг в тишине голос Хачиро.
Парнишка, надежно связанный по рукам и ногам, сидел в сторонке, напряженно наблюдая за происходящим. Правильно сделал Кадзэ, что не стал ему рот затыкать! Как он и предполагал, Хачиро решил предупредить атамана о грозящей ему опасности, а самураю то было только на руку. Пускай знают вольные молодцы, с каким врагом дело имеют. И верно — услышав крик юноши, трое бандитов из четверых невольно замедлили шаг. Славно, очень славно. Того Кадзэ и добивался: пусть перетрусят перед тем, как в бой броситься. Скорее умрут!
Кадзэ неторопливо встал в боевую позицию, поднял меч, сжимая рукоять обеими руками. Казалось бы, ничего особенного пока не случилось, но трое разбойников Куэмона дрогнули еще сильнее, попятились, словно пытаясь спрятаться за спиной предводителя. Один из перетрусивших находился слева от Куэмона, остальные двое оказались справа. Кадзэ дождался, пока эти трое слабодушных отстали от предводителя и его отважного товарища на целый шаг, и атаковал.
