Игорь Пресняков - Чужая земля
«…Вот и для Полины начинается маленькая гражданская война, – подумал Андрей. – Придется выбирать между родной кровью и принципами».
* * *Она выбежала из парадного наспех одетой, с остановившимися потемневшими глазами.
– Что там? Как Наталья? – предполагая самое недоброе, спросил Андрей.
– Хуже некуда. Идем! – отрывисто бросила Полина и, не дожидаясь Рябинина, пошла вперед.
– Да подожди ты и объясни, – догоняя ее, воскликнул Андрей. – Куда ты так спешишь?
– Домой!
Рябинин преградил Полине путь:
– Застегнись, простудишься.
– Пустяки, – отмахнулась она. – Нам надо поторопиться.
– Что за спешка на ночь глядя? – больше для порядка посетовал Андрей и взял Полину под руку.
– Нет-нет, это… необходимо сделать… именно сейчас, – прерывисто дыша от быстрой ходьбы, говорила она. – Я ему все скажу… Все!..
– Кому?
– Кириллу Петровичу, – сквозь зубы ответила Полина.
– Ну-ка, начинай по порядку! – потребовал Андрей.
Полина нервно рассмеялась:
– Представляешь, он отдал Александра Никаноровича под суд! Сегодня утром было заседание, и Наташиного папу приговорили к ссылке. В Акмолинск! Знаешь, где это? То-то… Негодяй! Негодяй и лжец! – Из глаз Полины брызнули слезы. – Весть уже разнеслась по городу… Наташу завтра срочно вызывают к директору театра… Для объяснений… Она считает, что ее отстранят… от спектаклей. Ты бы видел ее! Она в полной прострации. Только и твердит: «Какой позор! Какая несправедливость! Кончено, задавили!..» Ходит как неживая.
Андрей обнял Полину за плечи:
– Успокойся, не терзай себя. И скандалить с отцом не стоит. Не поможет.
– Знаю, – она тяжело вздохнула.
– Тогда зачем выяснять отношения?
– Чтобы все поставить на свои места раз и навсегда! – жестко отрезала Полина.
Она достала из сумочки носовой платок, утерла слезы и огляделась:
– Холодно-то как! Дождик откуда-то взялся…
– Погода к вечеру испортилась, – кивнул Рябинин. – Боюсь, к утру и снег пойдет.
Полина привела себя в порядок, застегнула крючки шубы, поглубже надвинула шляпку.
– Знаешь, за Александра Никаноровича я не беспокоюсь, – задумчиво проговорила она. – Наш доктор – человек крепкий и волевой. А вот Наташа… У нее и без того нервы никуда, а тут еще… Что с ней будет?
– Может, было бы лучше остаться с Натальей?
– Не хочет! Днем у нее случилась жуткая истерика. Я ее уложила, напоила горячим чаем. Понемногу она развеялась, отвлеклась. Даже попыталась шутить: «Ступай, – говорит, – Полли, мне пора перейти к подведению итога. В моем положении остается лишь один выход – тот, что предпочитали римские патриции»… Чушь какая-то!
Андрей резко остановился и встряхнул Полину за плечо:
– Так и сказала?
– Д-да… – испуганно проронила она.
– Бежим! – Рябинин изо всех сил потянул Полину за собой. – Скорей к Наталье!
– З-зачем?!
– Забыла, какой выход… предпочитали римские патриции? – на бегу объяснял Андрей. – Дабы не пасть жертвой гнева императора… и не потерять честь?.. Забыла?
В глазах Полины застыл ужас.
Они пронеслись по улице и ворвались в парадное Решетиловых. Рябинин взлетел наверх и несколько раз повернул звонок. Тишина. Андрей забарабанил по двери кулаком.
– Ищи дворника! – бросил он подоспевшей Полине. – Бери лом, лопату… любую железяку!
– Не отзывается? – охнула Полина.
– К дворнику, живо! – приказал Андрей.
Она побежала вниз, звонко стуча каблучками по каменным плитам и спотыкаясь.
«Сколько прошло времени? – прикинул Рябинин. – Минут десять-пятнадцать… Этого дворника можно и не доискаться!.. Эх, где наша не пропадала!»
Андрей разбежался и ударил дверь плечом.
На третий раз она подалась. Рябинин ворвался в переднюю и громко позвал Наталью. Ответа не было. Он заглянул в гостиную. Спальню. Кабинет. «В ванной, конечно!» – выругался на себя Андрей и потянул дверь ванной комнаты.
Растрепанная голова Натальи безжизненно склонилась на край ванны; плечи и грудь уходили в пугающий розоватый туман.
Сердце у Андрея упало. Он смахнул пот со лба и, собравшись с духом, осторожно пощупал шею Натальи. «Жива! – радостно встрепенулся Рябинин, ощутив слабый пульс. – Слава тебе, Господи, успели!»
Андрей вынес девушку из ванной. Ее тонкие бессильные руки коснулись стены, оставив за собой извилистые красные полосы. Наталья застонала и приоткрыла глаза…
– Не пугайся… все будет хорошо… потерпи, пожалуйста, – приговаривал Андрей. Ему стало стыдно оттого, что его ладони касаются груди девушки.
Положив Наталью на пол, Рябинин осмотрел ее кисти. Из глубоких порезов сочилась кровь. Он схватил полотенце, с силой разорвал его на полосы и крепко перебинтовал раны.
В передней раздались быстрые шаги. Андрей хотел предупредить Полину, но не успел.
Она увидела красновато-мутную воду, ванну и пол с размазанными кровяными подтеками, скорченное тело Натальи (ГДЕ?) и истошно закричала.
– Тихо! – рявкнул Андрей.
Полина осеклась, отступила назад и медленно поползла вниз по стене.
– Где дворник? – справился Рябинин.
Полина не отвечала, тупо глядя на полуоткрытый влажный рот Натальи.
Андрей громко позвал дворника. Из передней, аккуратно ступая, будто опасаясь кого-то разбудить, появился мужик в грязном кожухе с шапкой в руках.
– Врача! – по-военному гаркнул Рябинин.
– Ага, – спохватился дворник и бросился вон.
Андрей обернулся к неподвижно застывшей Полине:
– Она жива! Слышишь, жи-ва!
Полина повела остекленевшими глазами, узнала его и громко заревела.
Врач прибыл через полчаса. Сосредоточенный, чистенько одетый молодой человек без лишних вопросов провел осмотр и строго спросил Андрея:
– Что она принимала?
– Кокаин, – послышался из глубины квартиры усталый голос Полины.
Она медленно вошла в спальню и тяжело опустилась в кресло.
– У нее был кокаин, – хрипло добавила Полина. – Скорее всего, Наташа его наглоталась… Для храбрости.
Врач коротко кивнул, раскрыл саквояж и завозился с какими-то ампулами.
Андрей поднялся и поманил Полину за собой. Они вышли в кухню, поставили на плиту чайник и отрешенно уставились в пустой квадрат окна.
– Там… в шкафчике… настойка есть, – не оборачиваясь, сказала Полина. – Дай мне.
– И мне не повредит, – согласился Рябинин.
Они выпили по большой, наполненной до краев рюмке.
– Что же теперь будет? – еле слышно спросила Полина.
Андрей подыскивал какие-нибудь мягкие, ободряющие слова, путался и злился на себя.
– Ты в эту историю больше не встревай, – в голосе Полины зазвенели повелительные нотки. – Я сама во всем разберусь.
Она тряхнула волосами и наклонила голову, как будто перед броском. Рябинин попытался ее обнять, но Полина нетерпеливо дернула плечами:
– Прекрати. Мне нужно настроиться на другое. Побудь здесь.
Она вышла из кухни, позвала врача. Из передней слышался ее решительный голос:
– Сделали укол?.. Все устроится? Как быстро?.. Везти в больницу? Так везите! Я заплачу за ваши хлопоты… Вот, этого должно хватить… Да-да, берите экипаж, не скупитесь… Андрей! Я – за дворником, нужно починить замок. Мигом вернусь. Потерпи немного, скоро пойдем домой.
* * *– Вы чтой-то, барышня, так поздно? – открывая дверь, посетовала Даша.
– Где этот негодяй? – не обращая внимания на домработницу, Полина прошла в гостиную.
– Мама! Прошу, не мешай, у меня серьезнейший разговор, – предупредила она вопрос Анастасии Леонидовны и направилась к кабинету отца.
Кирилл Петрович с интересом наблюдал, как дочь вошла и повернула ключ в замке. Он предполагал, что объяснение в той или иной степени должно произойти. Черногоров усмехнулся и с притворным вниманием вновь занялся деловыми бумагами.
– Так и будешь изображать невинность? – останавливаясь перед столом, громко спросила Полина.
Кирилл Петрович поднял голову и наткнулся на уничтожающий презрительный взгляд.
– О чем это ты? – невозмутимо справился он.
– Негодяй! – с жаром выкрикнула Полина. – Подлый, жестокий лжец! Я открыто заявляю, что ненавижу тебя, как равно и весь твой «справедливый» режим, который ты столь ревностно защищаешь. Я… я не желаю больше тебя знать, считать своим отцом!
Она облегченно вздохнула.
Кирилл Петрович вскочил и вплотную подошел к дочери.
– Ты в своем уме? – выпучив глаза, прошептал он.
– Спроси себя! – с вызовом ответила Полина. – Только что Наталья пыталась покончить с собой! Не вернись мы с Андреем, она бы погибла. Великого ума не надо, чтобы понять, кто в этом виноват. Ты, любезный папочка, и только ты! Мало того, что осудил ни в чем не повинного человека, – даже не задумался о последствиях. Да и зачем? Ведь твоя хваленая справедливость восторжествовала! Правильно, вовсе не стоит думать о слабой, легко ранимой Наташе; о собственной дочери; об элементарной порядочности, наконец.
