Эд Данилюк - Пожар Саниры
– О пути сюда ты позавчера узнал от Тисаки, в доме которого живёшь. Он наверняка рассказывал у вечернего костра, как мы ездили в каменоломню, и, конечно, должен был упомянуть и это место.
Торговец смотрел на Саниру, потом уголки его губ дрогнули, поползли вверх, и он захохотал. Юноша продержался чуть дольше, но потом рассмеялся и он.
3Обрыв над Рекой
Запах весны наполнял грудь. Яркий свет заливал покрытую остатками травы землю. Свежий воздух, казалось, светился.
Бовина и Санира стояли на высоком берегу Реки. Она неслышно текла под ними, чёрная, глубокая, широкая. Откуда она брала столько воды? Куда её девала? Ответа не было, как и на любой вопрос о мире вокруг. Такова воля сестёр-богинь!
В руках Санира держал свой окровавленный заплечный мешочек. Тяжесть камней, тяжесть шара натянули ткань, ужасающие багровые разводы изогнулись, устремляясь вверх, приобретая что-то хищное в своём рисунке.
– Потом достать его будет невозможно, – сказал Бовина тихим, угрожающим голосом, – если вдруг понадобится.
Юноша почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
– Неужели у нас появились вероотступники! – невпопад сказал он.
Торговец повернул голову.
– Думаешь, появились?
– А ты так не думаешь? Они принесли в жертву богу-Змею, своему главному божеству, Город. А теперь ещё и Радигу…
– Жертву божествам передаёт пламя, – сказал своим мертвящим голосом Бовина, и казалось, даже птицы в небе замерли от страха. – Любой дар должен быть сожжён, иначе он не попадёт в небесный мир. Город был предан огню, а вот Радига – нет.
Юноша покачал головой.
– Попробуй сожги человеческое тело! Какой костёр нужен! Сколько деревьев! А здесь, ты же видишь, их нет. Проще доверить завершение обряда самому Городу.
Бовина повернулся и указал на два дома позади. – Деревьев поблизости действительно нет, но дерева в избытке. Почему же вероотступники не довели ритуал до конца?
Санире такая мысль в голову не приходила. Он посмотрел на разваливающиеся постройки. Сквозь трещины в глиняной замазке проглядывал нарубленный кругляк.
Действительно, почему?
– Если Город сам завершит обряд, – неуверенно предположил он, – множество ничего не подозревающих людей невольно станут участниками человеческого жертвоприношения. По крайней мере, его последнего шага… Такая мысль должна нравиться безумцам.
Кривая улыбка заиграла на губах Бовины. – Я снова начинаю думать, что лиходей – это ты… – Он покачал головой и добавил: – А может, те, кто умертвил Радигу, хотели, чтобы Город нашёл не кучу пепла, а нетронутое мёртвое тело со всеми следами на нём и вокруг? Оттого и не сожгли, оттого и завернули в мешковину…
Некоторое время они молчали, глядя, как несёт свои обильные воды Река. Санира вдруг подумал, что сила, которая исходит от странника, похожа на её течение. Можно противостоять какому-то отдельному слову или действию, но невозможно перебороть весь поток. И ведь купец ничего особенного не делал. Просто стоял рядом.
– И ещё… – заговорил Бовина. – Ты можешь себе представить вероотступников, которые ещё вчера чтили сестёр-богинь, сегодня вдруг решили поклоняться какому-то идолу и сразу начали не с обычного обряда, не с мелкого дара, а с принесения в жертву целого Города? А спустя всего несколько дней – человека?
– Так не бывает.
– Именно! Почему же никто никогда ранее не находил следов ритуалов? Тех, с которых твои вероотступники должны были начинать? Почему первый же их обряд был принесением в жертву целого Города?
Санира смотрел на чёрную Реку. Как такая простая мысль сразу не пришла ему в голову?
– Вот тебе ещё вопрос: почему Радигу умертвили именно здесь?
Санира вздохнул.
– И ещё один: каким образом лиходей вообще узнал о существовании этого места? Ты предположил, что мне должен был поведать Тисака. Так оно и было, именно сын Цукеги, описывая ваш поход за кремнём, и рассказал. А кто ещё мог знать о карьере?
Санира нерешительно ответил:
– Тогда в каменоломне находились четверо друзей Радиги.
Бовина кивнул.
– И твой друг Нимата. И ты сам.
Гнев ударил изнутри, но всё же Санира махнул рукой.
– Каждый из вас наверняка рассказал у вечернего костра и о твоём подвиге с кремнёвой скалой, и о драке Ниматы и Киваны, и о карьере с голубоватыми кремнями. Это слышали люди ваших домов и ваши гости.
– Гости? – удивлённо переспросил юноша.
– Ну, за костром Цукеги, например, в тот вечер были я и Га-рола. Я – потому что живу у неё. Гарола – потому что хотел поговорить со мной об обмене хлеба на кремень.
Санира вздохнул и пожал плечами.
– В Городе все узнают всё. Если не сразу, то через день. Если не через день, то спустя луну…
Странник зарычал. Юноша с испугом взглянул на него. Оказалось, так звучал смех Бовины.
– Нет! Не было у лиходея луны! И дня не было… Вечером нам рассказали о карьере, и той же ночью сюда привели Радигу. Ты же не думаешь, что кто-то бросился будить соседей, чтобы пересказать им историю о том, как ты вырубил кусок скалы из стены каменоломни? Нет, только тот, кто слышал рассказ от вас шестерых – в тот же вечер слышал! – и есть лиходей…
Саниру посетила странная мысль. Торговцу ничего не стоит прямо сейчас одним ударом сбросить его в Реку. Жуткие богини подводного мира мигом утащат его на дно, и никто никогда не найдёт его тела. Собственно, никто и не узнает, что он был здесь…
Быть утопленным – страшная участь. Многие луны человек будет отделяться от своей земной оболочки, однако, даже освободившись, останется в Реке. Без похоронного обряда, без знаков и символов бог-Змей не приползёт, чтобы предложить свою спину для путешествия в мир небесный. Погибшего ждёт вечное скитание под водой…
От таких мыслей впору было ужаснуться, но Санира не почувствовал страха. Точнее, страх жил в нём всё это время. Он не почувствовал нового, особого страха.
– Я подумал вот о чём, – произнёс он, отгоняя жуткие видения. – Радига не ночевал дома в ночь пожара, и это сразу заметили все его родные, а к вечеру знал весь Город. Больше ни о ком ничего подобного не говорили. Значит, все были на месте?
Он посмотрел на торговца, ожидая ответа. Тот молчал, и Санира добавил:
– Если так, то кто же устроил поджог, привлёк внимание Радиги одеждами Наистарейшей и стукнул его по голове?
Бовина пронзил Саниру своим взглядом.
– Кто мог устроить пожар, и при этом его бы не хватились даже люди собственного дома? – произнёс он медленно и угрожающе. – Те, у кого много имущества и скота. Уверен, они не фигурки богинь из огня выносили, а метались, проверяя, всё ли в порядке. Друг друга в ту ночь они почти не видели.
Санира кивнул.
– Кроме того, те, кто во время пожара должен, обязан был бегать по всему Городу, помогая не столько своим родным, сколько остальным горожанам. Те же стражники, например. А вдруг пожар – лишь прикрытие вражеской атаки?
Торговец тронул свой шрам и добавил:
– Или жрицы.
Бовина подождал, пока юноша вновь кивнёт, соглашаясь.
– Ну и торговцы, конечно. Разве в Городе знают, сколько всего купцов расположилось у рва, сколько их находится там прямо сейчас и сколько оставалось в лагере во время пожара? Значит, нужно подозревать также и меня, и Десуну, и Текуру.
– Тебя мы ведь уже оправдали, – произнёс Санира, взглянув на бродягу.
– Гм, – усмехнулся Бовина. – Я, конечно, знаю, что не совершал этих лиходейств, да ты-то ведь основываешься всего лишь на том, что я показал тебе две стрелы! А ведь… Разве люди всегда поступают разумно? Мог я просто совершить ошибку?
– Тогда и меня нужно учесть, – пробормотал юноша. – Я ведь тоже мог оплошать с каменным шаром.
Санира невесело улыбнулся. Поддал ногой какой-то булыжник, и тот полетел с обрыва в Реку. Послышался всплеск, сверкнули в лучах утреннего солнца брызги, вода сомкнулась над камнем.
– Слушай, – ледяной удавкой прошелестел голос Бовины, – а ты не думаешь, что стоит рассказать о зажигательных стрелах Гароле?
Санира пожал плечами. Потом нерешительно кивнул.
– Ты сможешь сам к нему пойти? – спросил он. – Я как-то… – он замялся, не зная, как продолжить.
– Хорошо, я отнесу ему все три обломка сегодня же, – согласился странник. Потом бросил взгляд на Саниру. – А как одеяние Наистарейшей оказалось у лиходея?
– Ну, это несложно. Наряд хранился в общественном доме. Любой, кто не побоялся бы гнева сестёр-богинь, мог взять его.
Бовина покачал головой.
– Слушай, – смутившись, заговорил Санира, – я хотел тебя спросить… А что ты тут делаешь? Зачем ты этим утром вообще пошёл сюда, в карьер?
Бовина посмотрел на юношу полным угрозы взглядом. Санира с ужасом подумал, что под таким взглядом он может сам, без принуждения, прыгнуть с обрыва в Реку…
– Потому же, почему и ты, – ответил бродяга медленно. – Осмотреть место, где умертвили человека. Поискать хоть что-нибудь, что может указать на лиходея.
