Валерий Введенский - Приказчик без головы
Откуда взялась эта чертова грязь?
– Подсудимый, вам все понятно? – спросил председательствующий.
Антип кивнул.
– А вот мне не все, – признался Якоб. – Господин Прыжов, сядьте. А вы, господин Крутилин, пожалуйте на передопрос!
Иван Дмитриевич поднялся со скамьи. Он обладал редким для чиновников качеством – умением признавать свои ошибки не только тогда, когда начальство в них пальцем тычет. И, внимательно выслушав сейчас свидетелей и стороны, начальник сыскной полиции понял: дело им провалено! Конечно, не со зла и не из-за корысти. Исключительно из-за спешки, будь она неладна. Петербург огромен, преступлений и мазуриков много, а сотрудников – кот наплакал.
– Вы осматривали голову? – спросил его председательствующий.
– Ну как сказать, ваше высокоблагородие… Подняли мы ее за волосы, подсудимый ее опознал и сразу за сердце схватился, мы ее обратно в мешок и засунули.
Сашенька заметила, что репортеры быстро-быстро застрочили что-то в своих блокнотах, а рисовальщики, закрыв лист с портретом подсудимого, вовсю набрасывают Дмитрия Даниловича. Зрела сенсация! Но только Сашенька знала, каких масштабов.
Околоточный Челышков.
– Как быстро вы прибыли в трактир «Дедушка»?
– Сразу, как Глебка прибежал.
– Глебка?
– Мальчишка. Разносчик. Он от того трактира калачами торгует. Вот хозяин и отправил его в участок.
– Почему пришли один?
– Так день был суматошный! Перед Глебкой баба заявилась, мужа ее возле самого дома какая-то шайка избила, пристав всех подчасков[54] туда и отправил, и господина помощника в придачу. В участке лишь я да письмоводитель остались. Потому-то пристав[55] меня одного и отрядил. Мол, ничего сложного, сам справишься.
– Дверь в нумер была сломана?
– Да там такая дверь, что и ломать не надо!
– Веревки, которым половые связали Сидора, на полу лежали?
– Нет, веревок не было.
Простуженный сквозняками делопроизводитель гнусавым от насморка голосом сообщил, что в комнату для свидетелей явилась Мария Муравкина. Дитцвальд, демонстративно посмотрев на часы, заявил, что ее показания уже заслушаны. Товарищ прокурора страховался – а вдруг новый сюрприз? После отказа Антипа от первоначальных показаний и фиаско со Щерилей Муравкина оставалась единственной свидетельницей, подтвердившей вину подсудимого.
Дмитрий Данилович настаивал.
Якоб давно уже сменил гнев к Тарусову на милость. Поверенный, как и говорили о нем, был умен, хитер и с блеском использовал промахи обвинения. Но вот незадача – возражения защиты пока что вертелись вокруг косвенных улик, суть обвинений была не опровергнута. Надо дать шанс!
– Пригласите свидетельницу Муравкину.
Маруся вошла в зал. Тарусов внимательно следил за Крутилиным, но его реакция оказалась для него все равно неожиданной. Разглядев лицо свидетельницы, Иван Дмитриевич подскочил с места:
– Шо за барышня? Ваше высокоблагородие, это не Муравкина!
Публика зашумела.
– Тихо! Тихо! – Якоб позвенел колокольчиком. – Свидетель Крутилин! Желаете сделать заявление?
– Да!
– Займите место свидетеля. Помните: вы находитесь под присягой!
– Эта женщина, – Крутилин обернулся и вытянул в сторону Маруси указательный палец, – самозванка! Я ее не допрашивал.
– А кого вы допрашивали? – не спрашивая дозволения судьи, спросил Тарусов. – Чьи это показания, полностью подтверждающие виновность моего подзащитного, мы недавно заслушали?
– Протестую! – воскликнул Дитцвальд, хотя ровным счетом ничего уже не понимал.
– Против чего протестуете? – спросил с раздражением Якоб.
Фердинанд Эдуардович пожал плечами.
– Тогда лучше воздержитесь от выступлений. Кто может удостоверить личность этой женщины? – Якоб указал на Марусю, которая после крика Крутилина остановилась в центре зала.
– В зале находится муж этой женщины, ее кум, а также околоточный участка, где она проживала, – подсказал судье князь Тарусов.
– Свидетель Челышков! Отвечайте с места – знаете эту женщину?
– Знаю, ваше благородие. Мария Муравкина, жена подсудимого.
– Свидетель Осетров!
– Подтверждаю, Муравкина! – Калина Фомич пошел пятнами. Сверху Сашеньке было отлично видно, как у него дрожат руки.
– Подсудимый? Это ваша жена?
– Да. – На устах Антипа впервые за процесс забрезжила улыбка.
Стоявший на свидетельском месте Крутилин задал ему вопрос:
– А кто ж к тебе на свидание приходил? Гулящая с Сенной?
– Протестую! – заявил Дмитрий Данилович.
– Обвинение поддерживает вопрос свидетеля, – сказал в пику Дитцвальд.
– Протест отклонен, – заявил заинтригованный председатель суда. – Отвечайте, подсудимый!
Антип в который раз разглядывал затылок Тарусова и молчал. Вчера на радостях он позабыл про визит дамы-репортера, потому адвокату о нем и не рассказал.
Судья повторил вопрос.
– Баба из газеты приходила, – наконец сказал правду Антип. – Законник фамилия.
Владимир Артурович Михнов, услышав литературный псевдоним князя Тарусова, громко закашлялся. А Дмитрия Даниловича пронзила страшная догадка. Он быстро обернулся и посмотрел на хоры. От его ужасного взгляда Сашенькино сердце стало биться раза в два быстрей. Не выдержав, она отвела глаза в сторону и испугалась еще больше. На нее с ухмылочкой взирал штабс-капитан Будницкий! После явления настоящей Маруси он принялся методично рассматривать женщин в зале и быстро нашел коварную обманщицу.
Эх, надо было оставаться дома!
– А почему эта Законник женой вашей назвалась? – спросил у подсудимого судья.
– Чтоб пустили ко мне, – объяснил Антип.
– Понятно. Муравкина! Займите место для свидетелей.
К присяге близких родственников не приводили.
– Вы имеете право не свидетельствовать против мужа, – напомнил ей Якоб. – Желаете воспользоваться?
– Нет, нечего мне скрывать, – Маруся сказала так, как научил ее Дмитрий Данилович.
– Тогда расскажите поподробней о событиях вечера, когда исчез Сидор Муравкин, – велел ей Якоб.
– Я с ребеночком гуляла, к фельдшеру ходила, потом домой пришла, Антип уже ждал нас. Повечеряли и спать легли.
– Труп в квартире видели?
– Нет, не видала.
– А могли не заметить? – Председатель вел допрос сам, показав знаком, что Дитцвальду и Тарусову он предоставит возможность задать вопросы позже.
– Я ж не слепая, а ночи у вас белые, без лучины все видать!
– Муж в убийстве брата признавался?
– Нет! Да мы и не знали, что Сидор пропал, думали – на службе, как обычно.
– Как ваш муж отреагировал, узнав о смерти брата?
– Чего сделал?
– Он был расстроен или наоборот?
– Убивался Антип, сильно убивался. Дык, а как же иначе – Сидор ведь ему вместо отца был!
– А вражда меж ними имелась?
– Да что вы, грех ведь!..
– Однако свидетели утверждают, что Сидор неоднократно к вам приставал!
– То по пьянке. А по трезвости всегда прощения просил. И у меня, и у Антипки!
– У обвинения есть вопросы?
Растерянный Фердинанд Эдуардович покачал головой.
– Защита, приступайте.
– Свидетельница, расскажите суду о событиях, которые с вами произошли после ареста мужа.
– Протестую! – по привычке воскликнул Дитцвальд. – Защита тянет время.
– Протест отклонен, – не раздумывая, заявил Якоб.
Что-то нашептывало судье, что вот сейчас и произойдет самое интересное.
– Следующим утром заехал кум, Калина Фомич, и сказал, что мне нельзя больше на фатере оставаться, потому что Антипка признался в убийстве и полиция хочет меня арестовать, мол, помогала я ему.
– Вы поверили Осетрову?
– Нет!
– А почему уехали с ним?
– Живолупова, хозяйка наша, еще до Осетрова приказала мне выметаться. Сказала, что убийцам квартиру сдавать не желает!
– И где вы проживали с того времени?
– На Ваське…
– Кто такой Васька? – удивился Якоб.
– Свидетельница так называет Васильевский остров, – пояснил суду Дмитрий Данилович.
– Адрес?
– 17-я линяя, меблированные комнаты Златкиной.
– На какие деньги существовали?
– Калина Фомич давал. Немного, чтоб с голоду не померла.
– Он действовал из благородных побуждений или преследовал корыстные цели?
– Он спать с ним принуждал…
В глубине зала раздался пронзительный крик:
– Опять за свое!
Публика дружно развернулась, а влиятельные господа, сидевшие за креслами, повскакали с мест.
Зрелище было пикантным! На последнем ряду дородная Осетрова наотмашь лупила мужа зонтиком.
– Тихо! Тихо! – тщетно кричал председатель. – Приставы, что смотрите? Разнять!
– Я тебе покажу! Я сейчас все суду расскажу!
Двое судебных приставов с трудом пытались удержать разъяренную купчиху, третий заслонил Осетрова, который трусливо пробирался к проходу.
– Ты у меня получишь! – не унималась Аграфена Минична.
