Енё Рейто - Проклятый берег
Это и называется врачебной тайной.
Квастич много читал, много пил, а в виде побочного занятия играл на фортепьяно в кабаре «Рогатая Кошка». Между прочим, играл первоклассно. Крупные, веснушчатые, белые руки этого опухшего от спирта толстяка так и летали по клавишам.
Мы мчались вовсю — благо «Рогатая Кошка» была в одном из соседних переулков.
— А где Турецкий Султан? — спросил вдруг Альфонс. Турок снова исчез!
Ну и ну!…
— Вот уж точно, что на воре шапка горит! — воскликнул Альфонс.
— То, что на воре, полбеды — мы и сами не святые. Только он за сегодняшний день уже второй раз нас обманывает…
— Сволочь! Я его таки задушу!
— Сейчас надо прежде всего найти Квастича.
Доктор как раз играл на фортепьяно. Глаза его мягко поблескивали из-под густых бровей. Увидев нас, он опустил крышку инструмента, взял шляпу и сказал хозяину:
— Меня вызывают к больному… Прошу прощения.
С этими словами он вышел. Вот какой это был человек.
— Нож? — спросил у нас Квастич.
— Нет.
— Пуля?
— В затылок.
— Тогда ему конец.
Мы почти бежали по пустынной улице.
— А где ваш чемоданчик? — спросил я.
— У Орлова.
— Зайдем возьмем.
— Двести франков.
— Что-нибудь придумаем.
Орлов было прозвище одного типа, скупавшего краденое и бравшего вещи в залог. И надо же, чтобы чемоданчик Квастича оказался именно у него.
Мы постучали к Орлову. Сгорбленный, с седой бородкой ростовщик жил один в небольшом одноэтажном домике.
— Нам нужен чемоданчик доктора Квастича.
— Двести франков.
— Сейчас у нас нет.
— Очень жаль.
— А может, все-таки…
В его руке появился револьвер.
— Сволочь ты, Орлов! — сказал я.
— А что поделаешь? Я только потому и взял его в залог, что всегда найдется какой-нибудь умирающий, ради которого его выкупят. Тут не благотворительное учреждение. Если я раз отдам его даром, тогда прощай мои двести франков.
— Откуда же мы их возьмем?
— Сейчас двенадцать. За полчаса можно обчистить какую-нибудь квартиру.
— За это время Хопкинс умрет.
— А я что могу поделать? Не подходить ближе — буду стрелять!
— Пошли! — сказал Альфонс — Подождите нас здесь, Квастич. Мы скоро вернемся.
Мы вдвоем вышли в ночь. От одного из доков длинный мол тянулся в море. Рядом с ним стояла небольшая, шикарная прогулочная яхта.
— Ну как?
— Можно попробовать… Мы направились вдоль мола.
— Осторожно!
С яхты на причал сошло несколько человек. Мы притаились за какими-то тюками, прикрытыми брезентом. Высокий седой мужчина в форме шел рядом с офицером помоложе. За ними следовали два матроса.
— Я поговорю с капитаном, — сказал холодным, носовым голосом седой.
— А если он не придет? — спросил офицер помоложе. — Мог бы уже и появиться.
Голоса и шаги стихли… Мы скользнули к яхте. Только найдутся ли проклятые двести франков на этой барской игрушке?
— Ты с другой стороны… — прошептал Альфонс и ухватился за борт яхты.
Я бесшумно прокрался к корме. Я всегда ношу с собой короткую, обтянутую кожей дубинку с залитым внутрь свинцом… Взобравшись на палубу, я вытащил ее…
Кругом стояла темнота. Я осторожно обогнул угол надстройки и выглянул. В паре шагов от меня стоял часовой — матрос, державший в руках винтовку с примкнутым штыком. Второй стоял у входа в каюту. С той стороны должен был появиться Альфонс. Второй матрос что-то негромко напевал.
Часовой с винтовкой беспокойно пошевелился, словно услышав какой-то шорох.
Гибкая, как у кошки, фигурка Альфонса появилась рядом с ним, и точно нацеленный удар в подбородок свалил часового с ног. Альфонс подхватил его, чтобы не было шума от падения тела…
У второго матроса не было даже времени сообразить, что же происходит, потому что я стукнул его по голове своей дубинкой. С тихим стоном он свалился на палубу.
Альфонс уже снимал винтовку с плеча нокаутированного часового.
— Свяжи их… А я погляжу, есть ли кто внутри… Он скользнул вниз…
Я быстро связал обоих матросов — благо, найти кусок троса на парусной яхте не проблема — и вошел в темную каюту.
Внезапно вспыхнувший свет на мгновенье ослепил меня.
— Руки вверх!
Красивая белокурая молодая женщина стояла передо мной, направив на меня пистолет.
Вы уже могли заметить из предыдущего, что я — человек немного консервативных взглядов, сторонник традиций и твердых нравственных принципов. Как таковой, я, имея дело с дамами, никогда еще не забывал старомодных джентльменских привычек. Уступив поэтому ее решительному, но не задевающему мою честь требованию, я поднял руки и низко склонил голову.
— Мое имя — Джон Фаулер, но друзья зовут меня Копытом.
— Что вам здесь надо?
— Хочу просить вас о великодушной помощи.
— А тем временем убираете часовых!
— Я чувствовал, что мои аргументы не дойдут до них. В наше время так редко встречаешь понимание у людей.
В этих словах я весь.
Женщина неуверенно посмотрела на меня. Я ясно видел, что мои слова произвели на нее глубокое впечатление. Говорю я и впрямь красиво. Я ведь упоминал в начале моих записок, что когда-то готовился стать певчим… К тому же… что ж, пусть это звучит нескромно, но можете мне поверить, я всегда был совсем недурен собою. Красивая внешность фигурирует даже в списке моих особых примет. Чтобы окончательно рассеять ее беспокойство, я чуть улыбнулся и мягким, успокаивающим тоном добавил:
— Вы можете чувствовать себя в полной безопасности — если понадобится, я защищу вас от кого угодно.
В этом весь я.
— Перестаньте валять дурака! Если хоть чуть-чуть опустите руки, я изрешечу вас!
В этом вся она.
Куда девались прежние, полные поэзии женщины, обожавшие рыцарское поведение, прятавшие засушенные цветы в своих молитвенниках и влюблявшиеся в похожих на меня таинственных незнакомцев?
— Отвечайте! Вы пришли один?
— Один.
Ложь — паршивая штука, но женщина, отвергнувшая поэзию, ни на что другое не может рассчитывать.
— Сделайте шаг в сторону… Перейдите на то место, где я сейчас стою, но не приближаясь больше, чем на два шага. Одно лишнее движение и…
— Вы меня изрешетите. Это я уже понял. А все же я вам скажу, что пришел сюда, потому что мой друг умирает, тяжело раненный, и мне нужны двести франков, чтобы привести к нему врача… Он лежит на барже…
Тихий шорох… женщина резко обернулась. Прыгнувший сзади Альфонс всего лишь схватил ее за запястье, но пистолет уже очутился на полу.
— Ни слова, иначе… — негромко проговорил мой друг и сжал пальцами горло женщины.
Я немедленно оттолкнул его в сторону.
— Такого обращения с дамой я не потерплю! Запомни это!
На мгновенье его светлые, блестящие глаза сузились. Этот человек не боялся никого на свете — меня в том числе. Женщина, тяжело дыша, стояла рядом, не смея пошевельнуться.
— Ну, ладно! — сказал Альфонс и рассмеялся. — Причуды наших друзей мы уважаем. — Он подошел к женщине и поклонился ей. — Разрешите представиться. Меня зовут Альфонс Ничейный, и я убедительнейше прошу вас не кричать, иначе мне придется убить вас.
Женщина ошеломленно переводила взгляд с него на меня.
— Я вижу, — продолжал Альфонс, — что вы смотрите на нас как на идиотов, что до некоторой степени свидетельствует о знании людей.
Он, улыбаясь, сел в кресло, стоявшее перед женщиной, и закурил.
Я уже упоминал, что в то время внешность у меня была хоть куда, но до Альфонса, пожалуй, и мне было далеко. Шелковая рубашка, голова на испанский манер повязана пестрым платком и вечная улыбка, открывавшая два ряда ослепительно белых зубов. Мускулы так и играли при каждом его бесшумном, пружинистом движении.
— Так вот… Мой друг уже объяснил, — начал он вежливым, непринужденным тоном. — Нам необходимы двести франков… Это все.
— И потом вы меня отпустите? Отпустим ли мы ее!
— Разумеется, — ответил я. — Если вы выполните нашу почтительную просьбу, мы удалимся, благословляя вас…
— Странные… вы… какие-то… — прошептала она. — Забираетесь на яхту, нападаете на матросов…
— Добавьте еще и кока, — вставил Альфонс — Он у вас какой-то ненормальный, прыгнул на меня сзади… Думаю, что в живых он останется…
— Вы убили его?
— Он перелетел через мою голову и сильно ударился. Но в живых останется, не беспокойтесь…
— Вламываетесь, хотите ограбить… и…
— И все-таки остаемся джентльменами, — помог я ей. Это ведь вполне соответствовало действительности.
— Пожалуйста… — Она вынула из ящика стола свою сумочку. — Я дам вам четыреста франков… Остальные, я прошу вас, оставьте мне…
— Что вы! Уверяю вас, нам нужны только двести. Этого хватит, чтобы помочь нашему другу.
— И… я уйду теперь…
— Разрешите нам проводить вас до конца набережной. По ночам тут шатается немало подозрительных типов.
Кому и знать, как не нам…
— Хорошо… проводите, но только издали… И спасибо… за то, что вы… так по-рыцарски…
