Александр Арсаньев - Инфернальная мистификация
– Я прошу вас, идите к себе, – устало продолжал настаивать он.
– Я хочу присутствовать при вашем разговоре, – возразила Наталья Михайловна. – А ты, Машенька, можешь пока отправляться к себе, – кивнула она младшей Олениной.
– Да, матушка, – неохотно послушалась девушка и скрылась за одной из дверей, которая вела на парадную лестницу.
Будуар Елены Александровны располагался по соседству с кабинетом графа Владимира. Наталья Михайловна постучала кулачком в дверь комнаты, которая была заперта изнутри.
– Элен! – позвала она. – К вам пришли!
– Мне нездоровится, – слабым голосом отозвалась графиня.
Наталья Михайловна пожала плечами.
– Вот так всегда, – раздраженно проговорила она. – Что только позволяет себе эта девчонка?! Во всем волю взяла! А всего-то двадцатый год пошел, – вознегодовала Оленина.
– Пройдемте в мой кабинет, – сдался, наконец, Владимир. Он шагнул в едва приоткрытую дверь. Его мачеха и я последовали за ним.
Обстановка графского кабинета была достаточно строгой. На паркетном полу стояло несколько дубовых круглых стульев и кресел. Здесь же располагался диван, обитый зеленым штофом. У самого окна, занавешенного кисеей – секретер красного дерева, на нем – два бронзовых канделябра и трубка с чубуком, обшитым бисером. Здесь же находилась фарфоровая табакерка. На одной из стен – стеллаж, заставленный книгами. В углу возле камина примастился маленький столик с кофейным «дежене» на две персоны.
– Присаживайтесь, – Владимир кивнул в сторону дивана. – Нам предстоит решить, что делать с моей сестрой!
– Я не понимаю, – вкрадчиво проговорила Наталья Михайловна, – почему в этом деле должен быть замешан совсем посторонний человек! – Нетрудно было догадаться, что вдовствующая графиня имела в виду меня.
– Этот человек – мой друг, – повторил Оленин. – К тому же он немного сведущ в делах такого… Как бы это сказать? – Владимир обхватил двумя пальцами подбородок, – Такого деликатного рода!
– Так вы доктор? – Наталья Михайловна бросила на меня пристальный взгляд.
– В некотором роде, – неопределенно ответил я.
– Что это значит? – не поняла графиня. – Что вы хотите этим сказать?
– Да прекратите же этот допрос! – раздраженно воскликнул подпоручик. – Вы ведете себя не лучше какого-нибудь квартального надзирателя!
Наталья Михайловна обиженно поджала тонкие губы и замолчала.
– Что происходит с вашей дочерью? – как можно мягче осведомился я.
– Мне самой хотелось бы это знать, – резко проговорила графиня. – Она стала сама не своя и ведет себя как умалишенная с того самого дня, как состоялась помолвка Мари!
– Что еще за помолвка? – с неподдельным интересом спросил я и взглянул на Оленина.
– Моя сестра помолвлена с поручиком Кузнецовым, – ответил Владимир. – Он служит в том же самом полку, что и я. Добрый малый, – Оленин пожал плечами, – красив, богат. Что еще надо светской столичной девушке?!
– Вы не могли бы рассказать мне о вашей фамильной легенде? – обратился я к Наталье Михайловне, когда мое любопытство относительно помолвки Мари было удовлетворено. – О древнем проклятии, якобы нависшем над прекрасной половиной вашего рода?
– О! Снова этот бред! – всплеснула руками графиня. – Мне кажется, что сейчас весь Петербург только об этом и говорит! – воскликнула она раздраженно.
– Ну, вы весьма преувеличиваете, – попытался я утешить ее. Однако графиня становилась все мрачнее с каждой минутой.
– Я полагаю, что вы и так уже обо всем достаточно хорошо осведомлены, – Наталья Михайловна бросила грозный взгляд на своего пасынка. – Так что именно вас интересует? – она прищурила свои бархатные глаза. Ей не терпелось прекратить этот разговор.
– Как давно об этом предании стало известно Элен? – поинтересовался я, рассматривая свое отражение в пузатом графине рубинового стекла на небольшом столике для завтрака.
– О, Господи! А мне-то откуда знать? – Наталья Михайловна перекрестилась. – Да, судя по всему, с малолетства, – пожала она плечами. – Ей, верно, об этом няньки рассказывали! Что с деревенских баб возьмешь? – графиня возвела глаза к потолку. – Граф Александр Андреевич слыл в обществе известным либералом. Нет, чтобы для родной дочери француженку какую-нибудь выписать из-за границы. Только мне не понятно – к чему я вам все это рассказываю?!
– Так, значит, вы утверждаете, что Элен знала об этом едва ли не с самого рождения, – с удивлением констатировал я.
– Вот именно, – Наталья Михайловна закивала в ответ головой. – А все эти ее чудачества начались, ну… – графиня ненадолго задумалась, – где-то около месяца назад, когда Кузнецов сделал Мари предложение! Я уж подумываю о том, не была ли она в него влюблена. Может, из-за этой любви она рассудком-то и помутилась!
– Матушка! – возмущенно прервал ее Владимир. – Как вы можете говорить об Элен в таком тоне?! Какая вы после этого…
– Coute que coute, – развела руками Наталья Михайловна и уже по-русски добавила: – Уж какая ни есть.
В этот момент у меня зародилось подозрение, что Елена Оленина, скорее всего, не приходится вдовствующей графине единокровной дочерью. Но я сделал вид, что только что услышанные слова не произвели на меня ровным счетом никакого неприятного впечатления.
– А что за чудачества Элен вы имели в виду? – осведомился я, поправляя булавку на галстуке.
– Ну, – Наталья Михайловна задумалась, – к примеру, Элен любит уединяться днем, а ночью требует, чтобы с ней в ее комнате обязательно ночевала горничная! – Графиня плотнее запахнула салоп.
– Ну, в этом еще нет ничего криминального, – пожал я плечами. – Возможно, Элен, как и многие другие, всего лишь боится темноты, – высказал вслух я свое рациональное объяснение.
– Возможно, – согласилась графиня. – Но тогда почему она всю свою комнату обставила вазами с розами?
– Что странного в том, что девушка любит цветы? – деланно удивился я.
– Ничего, – в очередной раз не стала возражать Наталья Михайловна, – если не считать того, что Элен никогда не выходит из своей комнаты без ветки шиповника. И потом, она зачастила в церковь, привечает каких-то странниц… На днях я видела, как Элен купила себе осиновый крестик! Вам это ни о чем не говорит?
– Ваша дочь решила, судя по всему, бороться с нечистой силой, – ответил я.
– Вот именно, – закивала Наталья Михайловна. – И мне это очень не нравится, – скривилась она.
– Ее будуар весь пропах чесноком, – грустно вставил свое слово Владимир, который до сих пор молчал.
– Все бы было ничего, – расстроено проговорила Наталья Михайловна, – но Элен утверждает, что ее пытались убить! В свете уже поползли самые нелепые слухи, – сокрушалась она. – И это почти перед самой свадьбой Мари!
– Очень жаль, что я не могу переговорить с Еленой, – заметил я.
– Я вообще не понимаю, зачем вам все это надо?! – поморщилась Наталья Михайловна. Она поднялась со штофного дивана. – Прошу меня извинить, – церемонно проговорила графиня, – но мне надо переодеться к балу.
Я невольно взглянул на часы. Они показывали около десяти. Наталья Михайловна величественно вышла из комнаты.
– Мне, наверное, в скором времени тоже станет мерещиться всякая нечисть, – сокрушенно проговорил Оленин и опустился на темно-зеленый диван. Потом он резко встал, налил себе рюмку коньяка из графина, одним глотком опорожнил ее и отчаянно воскликнул: – Как здесь не спятить?!
Я только в этот момент заметил на стене саблю с ременным темляком в виде петли.
– Не правда ли, хороша? – проследил граф за моим взглядом. – Только вот бессильна она против вампиров, – Оленин с гомерическим смехом развел руками.
– Элен ваша единоутробная сестра? – догадался я.
– Да, – Владимир кивнул. Он предложил мне коньяк, но я отказался. Что-то подсказывало мне, что я должен иметь непременно трезвую голову. – Наша мать умерла, когда мы еще были совсем крошечными, – проговорил Оленин, помолчал, а потом продолжил: – Спустя пару лет отец снова женился.
– Как Наталья Михайловна все это время относилась к Елене? – полюбопытствовал я. – Мне показалось, что…
– Нет, – Оленин покачал головой. – Она, конечно, не смогла заменить нам родную мать. – Но стоит ли ее в этом винить? Мы с сестрой никогда не видели от нее ничего плохого, – Владимир пожал плечами. – Она старалась относиться к нам ровно, так же, как и к Мари. Но, к сожалению, у нас не могло сложиться с ней доверительных отношений! Теперь графиня очень переживает, что из-за этой истории с нечистой силой брак ее дочери с Кузнецовым может расстроиться, – добавил он.
– Я непременно должен сам переговорить с Элен, – заявил я Владимиру.
– Вероятно, Яков Андреевич, вам в скором времени представится такая возможность, – отозвался в ответ подпоручик. – Я не удивлюсь, если Элен все же пожелает поехать на бал, – улыбнулся он.
