Валерия Вербинина - Статский советник по делам обольщения
– Петр Петрович, – возмутилась Амалия, – но агент Непомнящий не смог бы соблазнить даже устрицу, не говоря уже об итальянской диве!
И тут впервые за все время их разговора генерал позволил себе улыбнуться.
– Амалия Константиновна, устриц не соблазняют, – парировал он. – Устриц едят.
– Пусть так, но Антон Непомнящий – и Лина Кассини! Это же просто смешно! После всех богачей, графов и принцев, которые у нее были… Да дело даже не в них! Вы ведь представляете себе Антона Филипповича?
– Разумеется, поскольку он мой подчиненный, – не без иронии отозвался собеседник баронессы.
– Ну так вот, я как женщина ответственно вам заявляю: ни одна дама всерьез таким, как он, не увлечется, – решительно заявила Амалия. – Потому что он – мямля! Потому что он растяпа! Потому что он ведет себя как тряпка! Потому что…
– Амалия Константиновна!
– Он похож на манную кашу! Петр Петрович, разве можно влюбиться в манную кашу? Нет и еще раз нет! Будь на его месте кто-нибудь другой… не манная каша…
– А гречневая, – сострил генерал.
– Петр Петрович, я вовсе не об этом! Просто Антон Филиппович совершенно не подходит для этого дела! Любой другой человек… Даже мой дядюшка, к примеру, и то сумел бы добиться большего, если бы оказался на его месте!
Генерал Багратионов заинтересованно выгнул бровь. По долгу службы он имел досье на большинство родственников своих агентов, но нельзя сказать, чтобы он держал их всех в голове. По правде говоря, он почти запамятовал, что у Амалии есть какой-то там дядюшка.
– Что же заставляет вас так думать? – спросил Петр Петрович с любопытством.
– По крайней мере, – отозвалась Амалия, не подозревая, какие последствия будут иметь ее слова, – мой дядя знает, как находить подход к женщинам!
– А, – развеселился генерал, – так он дамский угодник!
– Можно сказать и так, – ответила его собеседница, уже жалея, что вообще завела разговор о своем непутевом дядюшке Казимире. – Думаю, ваша идея отвлечь Лину Кассини, подослав к ней другого мужчину, и тем самым подтолкнуть ее к разрыву с министром была совершенно правильной. Но идея – это одно, а ее практическое воплощение – совсем другое. При всем моем уважении к Антону Филипповичу, такая задача ему не по плечу. Может быть, имеет смысл послать вместо него другого агента?
– У меня никого нет на примете, – вздохнул Багратионов. – Щеголев застрял в Португалии в связи с… впрочем, вам это знать совершенно не нужно. Краснов еще не вернулся из Багдада. Есть, правда, Ломов, и он только что освободился…
– О, нет! – вырвалось у Амалии. – Только не Ломов!
– Вполне согласен с вами, – заметил генерал, пряча улыбку в усы. – Он нам подходит еще меньше, чем Непомнящий. На всякий случай я все же решил попытаться и намекнул Ломову, где именно нам могут понадобиться его услуги. Он же в своей неповторимой манере ответил мне, что проще прикончить Лину Кассини, и дело с концом. Должен признаться, что некоторое время я обдумывал его предложение, потому что от сумасшедших поклонников ни одна звезда не застрахована…
Амалия поежилась. Ей совершенно не нравился оборот, который принимал разговор.
– Но поскольку вы предложили альтернативное решение, – продолжал меж тем Багратионов, – я, пожалуй, предпочту его.
В первое мгновение баронесса Корф подумала, что ослышалась.
– Решение? Я?
– Разумеется, милостивая сударыня. Вы высказали мысль, что ваш дядюшка, который кое-что смыслит в женщинах, может справиться с задачей вместо Антона Филипповича. – Тут, признаться, Амалия прикипела к месту, а Петр Петрович невозмутимо продолжал: – Поскольку он ваш родственник и это, так сказать, будет разовое поручение, я полагаю, вы сами сумеете его уговорить. Больших денег я обещать не могу, но все, что в моих силах, сделаю непременно. За понесенные им в ходе, гм… обольщения расходы отчитаетесь вы, по общепринятой форме.
У Амалии было такое чувство, словно она только что шла по мирной идиллической долине, и вдруг прямо под ее ногами разверзлась бездонная пропасть. Однако моя героиня все же сделала попытку удержаться на ее краю.
– Но, Петр Петрович… Если мой дядя сочтет для себя невозможным… или если он откажется…
– Тогда, – сказал генерал без всякой улыбки, – мне, очевидно, придется взять на вооружение план Ломова. – Он заметил выражение лица Амалии и добавил: – Поймите, госпожа баронесса, речь идет не о красотке, распевающей грошовые песенки, которая охмурила лицо государственной важности. Речь идет – в конечном итоге – о спокойствии всей Российской империи. Я ничего не имею против Лины Кассини, мне она совершенно безразлична, но из-за ее интрижки мы уже один раз едва не погорели, и если бы не ваша находчивость, то сами знаете, что бы произошло. Я не допущу, чтобы инцидент с фотографиями повторился и чтобы постельные утехи сами знаете кого с этой потаскушкой повредили нашей стране. Мы окружены врагами, Амалия Константиновна, и не можем позволить себе расслабляться. Я надеюсь, вы понимаете это так же хорошо, как и я, госпожа баронесса.
Амалии не хотелось отвечать, и она ограничилась тем, что кивнула. Однако кое-что было необходимо уточнить до того, как она покинет этот просторный кабинет с портретом Александра Третьего на стене.
– Если мой дядя согласится… – Она сделала над собой усилие и продолжала: – Боюсь, он не вхож в те круги, в которых будет вращаться Лина Кассини после своего приезда в Петербург. Я хочу сказать, что прежде всего их надо будет… – Она проглотила отдающее неприятным душком слово «свести» и почти умоляюще закончила: – Познакомить.
– Разумеется, разумеется, – рассеянно кивнул генерал, оглядываясь на часы. Всего через две минуты к нему должен был явиться очередной посетитель. – Я дам Ломову надлежащие инструкции. Он будет вам помогать, а вы, пожалуйста, согласуйте с ним свои действия.
– Это значит, что, если у моего дяди ничего не выйдет, Ломов ее убьет? – с вызовом спросила Амалия.
– Почему непременно Ломов? – пожал плечами Багратионов. – У Лины Кассини драгоценности, которые известны на всю Европу, а народ у нас в стране бедный. Влезут, к примеру, воры в номер, чтобы завладеть украшениями, а хозяйка возьми да проснись, ну и пришлось ее… того-с. Или опять же, сумасшедший поклонник – хотя это вариант посложнее, не может же он появиться из ниоткуда, его надо будет тщательно подготовить…
У Амалии заныло под ложечкой. Она коротко попрощалась с генералом и удалилась, шурша платьем палевого шелка.
Глава третья, в которой зефирная принцесса понимает, что ввязалась в чертовски сложное дело
До среды, когда Лина Кассини должна была прибыть в Петербург, оставалось всего два дня, и баронесса Корф понимала, что действовать придется без промедления. Прежде всего она решила навестить Сергея Васильевича Ломова и обсудить с ним кое-какие детали.
Если агент Непомнящий являлся просто растяпой, то с Ломовым дело обстояло куда хуже. Это был тугодум, но тугодум опасный. В Особой службе он был известен тем, что в любой ситуации, требовавшей немедленного решения, высказывал одно и то же предложение:
– Да что там думать? Пришить подлеца, и все дела!
Или:
– Об чем речь-то? Кокнуть дамочку, и всё тут…
Даже когда его сослуживец, который по работе слишком часто выезжал один за границу и вследствие этого пережил крушение своего брака, решил развестись и спросил совета Ломова, Сергей Васильевич и тут остался верен себе.
– Да что ты переживаешь-то? Замочить ее без всяких разводов, и дело с концом…
Если бы Ломов, так сказать, оставался всего лишь теоретиком, то он, скорее всего, был бы просто смешон и мало кто стал бы с ним считаться; но в том-то и дело, что теория у него не расходилась с практикой, и если доходило до воплощения его идей в жизнь, он даже ни мгновения не колебался. Он убивал холодным оружием, огнестрельным, с помощью веревки, камня, яда, чего угодно, и Амалия на всю жизнь запомнила, как Ломов, посмеиваясь, рассказывал ей, как однажды в Кабуле он убил двух английских агентов голыми руками – при том, что его враги были вооружены и вовсе не собирались задешево отдать свои жизни. И хотя Амалия недолюбливала Ломова, она отлично отдавала себе отчет в том, с кем ей придется иметь дело.
Сергей Васильевич проживал в собственном доме, который по бумагам будто бы достался ему в наследство от дальней родственницы, а на самом деле был куплен на честно заработанные в Особой службе деньги. Тут следует отметить, что по тем же бумагам Ломов числился всего лишь майором в отставке, получающим довольно скромную пенсию. Прислуги Сергей Васильевич не держал, за исключением старого неразговорчивого денщика, который находился при нем уже лет тридцать.
Подъехав к дому, Амалия окинула его взглядом и вздохнула. По ее мнению, жилище Ломова в некотором роде походило на своего хозяина: оно находилось на отшибе и миру являло вид обшарпанный и нелюдимый. Скользнешь взглядом по желтым стенам и покосившимся ставням, подумаешь о том, что тут доживает последние дни какой-нибудь старый, всеми забытый холостяк, и тотчас же о нем забудешь. Однако от Амалии не укрылось, что при ее появлении в окне второго этажа колыхнулась и тотчас же вернулась в прежнее положение коричневая бархатная портьера.
