"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна

— В твои годы мечтать необходимо, — снисходительно заметил Савов.

— В таком случае, — засмеялась она, — ты должен быть столетним старцем, не так ли?

В лабораторию вошел профессор и прервал их разговор. Как всегда, он, на ходу надевая белый халат; заговорил:

— Как самочувствие? Оно должно быть хорошим. Не сердитесь на меня, но сегодня вам придется задержаться здесь. Поэтому хорошенько пообедайте и принесите что-нибудь на ужин. Нам предстоит очень серьезная работа!

Радева, как обычно, кивнула головой. Она была готова ко всему. Если необходимо, она будет работать до тех пор, пока не подкосятся ноги. Николов не проронил ни слова. Савов хотел было что-то сказать профессору, но тот неожиданно заявил:

— Знаете, что я открыл?

Савов вздрогнул. Николов поднял голову, а Радева вопросительно взглянула на профессора.

— Я обнаружил, что мешочек с мышами был порван. Поэтому опыт нельзя считать неудавшимся. Нужно повторить его! Прошу вас повторить опыт в той последовательности, как он был записан в протоколе.

Николов хотел возразить, но Радева сделала ему знак рукой, означавший «молчи».

Савов терпеливо выслушал объяснение профессора и сказал:

— Я искренне сожалею, что отнимаю у вас время, но я вынужден обратиться к вам по личному делу — этого требует состояние моего здоровья. Вы знаете, что до сих пор я никогда не отказывался от работы, но сейчас я крайне устал, едва стою на ногах от переутомления. Очень прошу вас дать мне недельный отпуск. Иначе я просто не выдержу!

— Ну, ну! — воскликнул профессор, оглядывая своего помощника с головы до ног. — Что это с вами? До вчерашнего дня вы не проявляли никаких признаков усталости, были самым бодрым из нас, а сейчас захандрили? Просто невероятно.

— Есть причины, профессор…

— Я и не допускаю мысли, что вы больны без причины, — сказал профессор, несколько рассерженный настойчивостью Савова. Но затем ему, видимо, стало совестно, он взял Савова под руку и сказал: —Послушайте, отпуск вы получите сейчас же, как только мы закончим этот опыт. С завтрашнего дня можете пойти! Савов настаивал:

— Мне так плохо, что я не выдержу и одного часа работы.

Профессор выдернул руку и холодно сказал:

— Я сожалею, но до вечера все вы абсолютно необходимы! Будем работать до вечера, если бы даже нам суждено было погибнуть здесь.

Профессор говорил так категорически, что Савов отказался от дальнейших попыток уговорить его.

— Приступайте к подготовке автоклава! — распорядился Петков и вышел в соседнюю комнату.

Майор Христов, который удачно играл роль неловкого работника, слышал весь разговор между профессором и Савовым. Наблюдая за ними через замочную скважину, Христов заметил, что Савов, не вынимая, держит правую руку в кармане.

В первый момент он сказал себе: «Этот Савов нарушает элементарные правила приличия: разговаривая с профессором, держит руки в карманах!»

Потом эта рука снова привлекла его внимание, и он уже готов был биться об заклад, что Савов держит ее в кармане не случайно.

Сначала он подумал, что в кармане у Савова оружие, но потом убедился, что револьвер туда не уберется. И сколько раз Христов ни глядел на Савова, эта рука сразу же бросалась ему в глаза.

Когда разговор закончился и Савов собрался куда-то выйти, он снова подумал о его правой руке.

«Или у него в кармане вещь, от которой он хочет избавиться, или дело в чем-то другом, но так или иначе этот карман связан с какой-то тайной», — думал Христов.

И он решил действовать немедленно: войти в комнату и попросить профессора представить его научным сотрудникам.

Профессор охотно согласился. Радева дружелюбно взглянула на Христова и пожала ему руку; Николов поздоровался с ним, как с равным. Христов протянул руку Савову, но тот только кивнул головой и отошел, не вынув правой руки из кармана.

Предположение майора оправдалось.

Опыт начался. Около автоклава стояли Радева и Николов, а Христов по распоряжению профессора растирал в ступе какой-то порошок.

Вдруг в соседней комнате послышался звон разбитого стекла, шипение какой-то жидкости и оханье Савова.

Радева бросилась туда.

Савов стоял, прижав правую руку к груди, и стонал.

— Что случилось? — в тревоге спросила она.

— Обжег руку концентрированной азотной кислотой! Пойду перевяжу.

— Давай я помогу тебе! — сочувственно предложила она.

— Не надо, я сам… — с неожиданной грубостью ответил он и вышел из комнаты, продолжая охать.

Она взглянула на пол и увидела стекла разбитой бутылки и разлившуюся жидкость. Взгляд ее остановился на пробке. На этой стеклянной пробке были сделаны пометки химическим карандашом, и Елена вспомнила, что в бутылке, которая была закрыта этой пробкой, находился нормальный десятипроцентный раствор азотной кислоты. Таким раствором никак нельзя обжечься!

Она хотела сказать об этом Савову и пошла его искать. Они едва не столкнулись в дверях. Он поспешил объяснить ей:

— Ох, как я обжег руки! На правой появились волдыри… Проклятая кислота! Наверное, этот пентюх, новый работник, поставил бутыль на край стола!

Елена хотела возразить, но что-то заставило ее сдержаться.

— Случается, — промямлила она. Савов вышел из комнаты.

Елена хотела рассказать об этом профессору, но тот был очень занят и не любил, когда его отвлекали от работы.

Кроме нее, тайным свидетелем этого случая был и новый работник.

Радева решила проверить свое подозрение. Она взяла пробирку, нагнулась и начала собирать в нее остатки разлитой на полу жидкости. Не сдержавшись, она прикоснулась пальцем к кислоте. Так и есть — она не почувствовала даже легкого зуда. Это был очень слабый раствор кислоты, который использовался в лаборатории для анализов.

Когда она размышляла с пробиркой в руке, Савов увидел ее через стеклянную дверь. Христов, внимательно наблюдавший за ним, заметил, как он сжал губы.

Работа продолжалась, и до вечера в лаборатории ничего существенного не произошло. Однако только Николов и профессор работали с упоением. Радева часто отвлекалась, о чем-то Думала, смотрела по сторонам. На душе у нее было неспокойно. Ни Петков, ни Николов не замечали ее состояния, и только Савов время от времени бросал на нее подозрительные взгляды. Он старался казаться спокойным и, преодолевая сильную боль, начал работать и больной рукой, насколько позволяла повязка.

Около пяти часов, когда зашивали мешочки, профессор неожиданно, как бы в шутку, спросил:

— А что, если кто-то из нас в продолжение четырехсот пятидесяти шести опытов подбрасывал в мешочки радиоактивную пыль и тем самым проваливал наши опыты? А?

— Вы что-то подозреваете, профессор? — тотчас же спросил Николов. Радева затаила дыхание. А Савов невозмутимо заметил:

— А почему бы и нет! Возможно, именно так и было…

Через несколько минут он незаметно вышел и направился к телефону, находившемуся в прихожей, Он набрал телефон. Ему ответил Пантов.

— Дело очень плохо! Боюсь, что за мной следят… Жди меня с машиной в восемь часов под липами.

Успокоенный, он вернулся в лабораторию, не заметив, что за вешалкой стоял новый работник.

Опыт приближался к концу, так как Николов, зараженный энтузиазмом профессора, работал за троих.

Без особых происшествий прошло еще три часа. Смеркалось. Савов начал беспокоиться.

В это время майор Христов подошел к нему и тихо сказал:

— Один товарищ, ваш близкий друг, ждет вас внизу и просит спуститься к нему.

— Я работаю, сейчас не могу! — громко ответил Савов, чтобы услышал профессор.

— Он просил только на минуту, — повторил Христов.

— Ну ладно, сейчас спущусь…

Савов подошел к умывальнику, вымыл левую руку и, как был, в халате, пошел к выходу.

Выйдя на лестничную клетку, он пулей слетел вниз. Через несколько секунд он уже был на улице. В тени под липами он увидел знакомую машину, облегченно вздохнул и поспешил к ней.