Алексей Чертков - И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты
На переполненном людьми в час пик рейсовом автобусе он незаметно вернулся обратно в столицу. В первом попавшемся ларьке поменял сим-карту и наудачу позвонил старому знакомому, журналисту газеты «Жизнь города» Володе Тисненко по кличке Тиснуть. Эта акула пера слыла изрядным сплетником, и уж кто-кто, а он должен знать, кто и где из его братии сейчас может работать в прямом эфире.
Тиснуть отчего-то обрадовался звонку Гулидова. Он с быстротой пулемётной очереди оттарабанил последние гадости об их общих знакомых – собратьях по перу, также не преминул сообщить пикантные подробности о тех, о ком Гулидов и слыхом не слыхивал. В конце разговора Тисненко всё-таки выдал искомую информацию: сегодня в студии на Шаболовке снимается пилотная программа «По ту сторону жизни» и ведёт её не кто иной, как Владик Попов. Кроме чрезмерной велеречивости, Владик слыл в журналистских кругах известным ловеласом. Именно своей смазливой мордашкой и применяемыми к месту и не к месту в большом количестве фразеологизмами он добивался снисхождения у томных продюсеров женского пола.
С Владиком Поповым у Гулидова была связана смешная история. Как-то на сочинском фестивале региональной прессы зашла речь о бережном отношении к русскому языку и о безобразиях, коими грешат в эфире телевизионные ведущие. Владик отстаивал честь профессии и выступал за применение плавающего ударения в часто употребляемых народом словах. Как на грех, к Гулидову в ту пору прикипело смачное, невесть откуда взявшееся словечко «запердолить». Он вставлял его в разговоре везде, где только мог. Это слово-паразит вызывало бурю восторга в любых компаниях. Дамы при этом краснели, но проявляли повышенный интерес к смельчаку. Порой словечко помогало Гулидову снимать напряжение в затруднительных ситуациях. Представьте себе кают-компанию черноморского лайнера, в которой собрался весь цвет отечественной журналистики. Фотовспышки, несколько телевизионных камер, пожирающая глазами публика…
– Я, как представитель цеха телевизионных ведущих страны, ответственно заявляю, – начал своё пафосное выступление Владик, – что в период демократизации всех сторон жизни общества и современный русский язык обязан меняться! Ударения в словах также должны быть подвержены обновлению, они не имеют права оставаться рудиментом, застывшей формой лингвистики.
– Действительно, какая разница, куда ставить ударение в слове! – не выдержал тогда сидевший в первом ряду Гулидов. – Возьмём вашу фамилию, уважаемый телеведущий, – Попόв! Давайте-ка изменим в ней в угоду демократическим принципам ударение и переместим его на первый слог… Как она будет звучать в новом, запердоленном виде? Правильно – Пόпов. Чудесное превращение священника в задницу. Что за прелесть это плавающее ударение!
Собравшиеся лауреаты всевозможных конкурсов и премий, как дети, катались чуть ли не по полу, смеясь до слёз и колик над гулидовской шуткой. Что было, то было. Не припомнит ли сейчас Владик тех сочинских издевательств над его звучной фамилией?
К счастью, находящийся на пике популярности телеведущий сделал вид, что обрадовался звонку Гулидова, и, скрипя зубами, пригласил-таки его на своё шоу. Половина дела была сделана. Передача выходила в мёртвое для зрителей послеобеденное время. «Не прайм-тайм, конечно, но и этого достаточно, чтобы расшевелить осиное гнездо», – решил Гулидов.
Владик представил героям передачи и собравшейся в студии аудитории Гулидова как эксперта по паранормальным явлениям. В принципе, пилотные проекты редко сразу выпускают в прямой эфир. Но Гулидову повезло – из-за летних отпусков в программе образовалась большая дыра, латать которую приходилось срочным введением необкатанных передач. К тому же ещё как назло владельцы рейтингового ток-шоу «Наедине с мэтром» подали в суд на канал за нарушения авторских прав, сняв передачу с эфира. Руководству ничего не оставалось, как бросить на амбразуру сырой, далёкий от совершенства Владькин продукт.
О чём спорили люди, собравшиеся в душной студии, Гулидов так и не понял. Он твёрдо решил не вмешиваться в съёмочный процесс, а, как дойдёт до него очередь, сразу же рубить правду-матку, пока не отключат микрофон или не скрутят. И вот час его пробил.
– Люди по-разному относятся к свидетельствам тех, кто побывал по ту сторону смерти, а затем каким-то чудодейственным образом смог вернуться обратно, – делал очередную подводку Владик. – Я обращаюсь к уважаемому эксперту, психологу, недавно вернувшемуся из длительной поездки по Крайнему Северу нашей необъятной страны, с вопросом: верят ли в жизнь после смерти аборигены, живущие там?
Гулидов замешкался с ответом. Владик вытаращил на него глаза и покрылся испариной. Он лихорадочно стал открывать и закрывать рот, как большая рыба, вытащенная рыбаками на палубу. По его губам можно было прочитать только одно слово, которым он пытался побудить Гулидова к действию: «Го-во-ри!»
– Уважаемые сограждане! – начал неуверенно эксперт-самозванец. – Прошу вас внимательно вслушаться в мои слова. Это не пиар, не каприз, не бред больного на голову человека. – В павильоне стало тихо, только было слышно, как работает аппаратура и тяжело вздыхает сидящий рядом писатель-фантаст, страдающий астмой. – Я, Гулидов Анатолий Сергеевич, заявляю о готовящемся в предстоящий единый день голосования преступлении против Конституции и территориальной целостности Российской Федерации. Группа коррумпированных банкиров в составе председателя правления «Сибвнешбанка» Рвачёва, бывшего президента компании «АТОКА», а ныне председателя наблюдательного совета Sobirunbank Нипорукина, президента «Международного промышленного банка развития корпораций» Пузачёва и находящегося в розыске Интерпола бывшего министра финансов Московской области Карманова намеревается путём фальсификации результатов всенародного голосования жителей федерального избирательного округа №37 обеспечить победу на губернаторских выборах зарегистрированному с нарушением статей Закона Российской Федерации «О выборах и референдумах» кандидату в губернаторы господину Рвачёву.
Кто-то из зала громко матюгнулся: «Олигархи, твою мать! Довели страну до…», но на него сразу же зашикали любопытные старушки из массовки. Гулидов посмотрел на бледного, как полотно, онемевшего Владика и уже с металлом в голосе продолжил:
– Придя к власти, данное преступное сообщество готовит изменение регионального законодательства о недрах, в результате чего крупнейшие месторождения алмазов, золота, нефти и газа, а также высоколиквидные активы и рентабельные промышленные предприятия будут проданы на аукционах и перейдут в собственность зарубежных транснациональных компаний и консорциумов.
В регионе полным ходом идёт финансирование протестных сил и подготовка отрядов добровольцев, использующих националистические лозунги, целью которых является выход субъекта Федерации из состава Российской Федерации. Как нанятый банкирами специалист по избирательным технологиям, я заявляю о том, что находился до недавнего времени в полном неведении относительно преступных намерений озвученного сообщества.
За неимением другой возможности и в силу грозящей мне смертельной опасности я вынужден был выбрать только такой способ обратить внимание граждан и президента страны на творящееся в регионе беззаконие. Считайте моё выступление прямым обращением к Генеральному прокурору!
Заключительные слова Гулидова утонули в поднявшемся гвалте. Появившаяся охрана схватила бузотёра и потащила к выходу из студии. Но Гулидов не сдавался. Он ловко вывернулся из своей куртки, оставив её в руках охранников, и подбежал к ближайшей работающей камере, на которой горел красный огонёк. Ткнув в объектив указательным пальцем, Гулидов громко прокричал: «Я воспользовался своим правом на выстрел, гадина! Слышишь, Рвачёв?!»
Его долго продержали в запертой на ключ монтажной, не давали возможности воспользоваться телефоном. Спустя часа два к нему ввалились два вооружённых кавказца. Один из них, не проронив ни слова, ребром железной ладони вырубил незадачливую звезду телевизионного эфира. Где-то на краю затухающего сознания Гулидов расслышал несколько фраз на чеченском и отчётливо по-русски: «Коли в вену».
***Сквозь тёмно-бордовые с золотыми нитями по бокам портьеры, украшенные королевскими вензелями и лилиями времён династии Бурбонов, пробивались яркие солнечные лучи. Они заполонили огромных размеров овальную залу в два этажа. С потолка свисала внушительная ажурная люстра, похожая на застывший в хрустале фонтан. Всевозможные виньетки и картуши в декоре интерьера говорили о стремлении владельцев во всём следовать королевскому стилю. Одна стена залы была отдана на откуп старинным гравюрам и географическим картам в дорогих рамках, другая – потускневшим от времени картинам фламандских мастеров, изобразивших разнообразные цветочные композиции.
