Борис фон Шмерцек - Второй Грааль
— Подождем здесь несколько минут, — сказал он. — До тех пор, пока я не буду уверен, что мы оторвались от наших преследователей. И еще нам стоит поменять машину.
Они пересели в какой-то старый «крайслер» и через четверть часа выехали с заднего двора. Больше они не замечали слежки.
Направляясь к выезду из города, они поехали на восток. Совсем скоро заброшенные постройки по обеим сторонам дороги сменились скудной растительностью аравийской пустыни. У края дороги Лара разглядела вывеску с надписью: «Мекка — восемьдесят километров». Но через десять километров они повернули к югу, выехав на узкую асфальтированную дорогу. Через двадцать минут машина остановилась у небольшого крестьянского двора, в окнах которого чуть брезжил свет.
Они вышли из машины навстречу прохладному ночному воздуху. Со всех сторон раздавалось стрекотание сверчков и цикад. В лунном свете на огороженном выгоне Лара разглядела силуэты коз.
— Нам сюда, — показал водитель и направился к деревенскому дому, одновременно закуривая следующую сигарету.
Лара и Эммет следовали за ним. Он постучал в дверь, после чего изнутри открылся глазок. В тот же момент на веранде зажегся свет. Затем глазок вновь закрылся. Несколько железных засовов были отодвинуты, и дверь была открыта.
Внутри хижина оказалась чистой и уютной. Тем не менее Ларе не удавалось расслабиться, так как семь мужчин, сразу окруживших ее, явно не вызывали доверия. Ларе не нужно было особенно напрягать фантазию, чтобы представить себе, как эти юноши отреагируют, когда Эммет им скажет, что не может заплатить за информацию.
— Проходите, — сказал водитель, мотнув головой. Он пошел в конец комнаты, где находилась лестница в подвал. — Там, внизу, наше служебное помещение.
Со все возрастающим чувством неуверенности Лара спускалась по лестнице. Ей казалось, что она направляется прямиком в нору со змеями. Пройдя скудно освещенный коридор, они вошли в маленькую, скромно обставленную комнату. Вокруг простого стола стояло несколько стульев. На потолке горела лампочка с жестяным абажуром.
— Садитесь, — приказал им водитель. — Хасан Гамуди сейчас к вам придет.
И покинул помещение.
— Представить себе не могу, что мы доживем до завтрашнего дня, — прошептала Лара. — Здесь, внизу, совсем нет окон, через которые можно было бы убежать. И с семью волками в гостиной нам без оружия не справиться.
— Я знаю, — ответил Эммет.
Лара предпочла бы другой ответ.
45
Слуги унесли блюда. Донна Гринвуд вынуждена была признаться, что ее внутреннее напряжение постепенно возрастало. Она бросила взгляд через стол на Бриггса и Люшкина и убедилась, что с ними происходит то же самое. За месяцы, прошедшие с последней неудачи, эта троица ограничилась простой ролью кредиторов. О настоящем положении дел ни один из них не имел точного представления.
Донна услышала голоса за спиной и оглянулась. В дверях она увидела доктора Амадея Гольдмана в сопровождении ассистента, катившего перед собой инвалидное кресло с худым стариком, которого Донна никогда раньше не видела.
— Вот и доктор Гольдман! — торжественно объявил Ассад. — Вы пришли как раз вовремя. Мадемуазель Гринвуд и оба господина с трудом могут дождаться момента, когда они наконец узнают детали нашего проекта. И я уверен, что вы, сенатор Блумфилд, тоже хотели бы кое-что о нем знать. Все-таки вы будете первым человеком, воспользовавшимся новым методом лечения.
Если быть точным, это не вполне соответствует действительности, подумала Донна, вспомнив о неудачной попытке восемь месяцев назад. Тогда она не присутствовала при эксперименте, но знала, что он закончился смертью пациента. Она всей душой надеялась, что в этот раз все пройдет гладко.
Ассистент лаборатории подкатил инвалидное кресло Блумфилда на свободное место за столом. Бриггс коротко представил бывшего сенатора; затем шейх Ассад поднялся для короткого обращения.
— Чтобы ускорить развитие нашего проекта, мы пошли на большой риск, — начал он. — Мы затратили время и деньги, упорно трудились. Возможно, тот или иной из нас уже задавал себе вопрос, правильный ли мы выбрали путь. Но сейчас мы стоим на пороге исторических событий. Наши старания вопреки всем препятствиям и трудностям оправдались. Уже скоро мы сможем развернуть организованное коммерческое предприятие, как и планировали с самого начала. Месье Люшкин возьмет на себя руководство на территориях Азии и Австралии, кроме того, установит необходимое медико-техническое оборудование во всех новых лабораториях. Мадемуазель Гринвуд будет осуществлять руководство проектом в Европе и Африке, доктор Бриггс — в Америке. Я сам буду по-прежнему участвовать только анонимно. — Он сделал короткую паузу. Затем продолжил: — Доктору Гольдману вменяется в обязанность научное руководство всем предприятием. И так как он единственный среди нас, кто разбирается во всех деталях, теперь я передаю ему слово. Доктор, пожалуйста, разъясните нашим гостям, каких успехов вы достигли за последние месяцы.
Ассад сел, и Гольдман поднялся со своего места. На первый взгляд его внешность можно было назвать неприметной. Среднего роста, седые волосы гладко зачесаны назад, на губах постоянно блуждала едва заметная легкая улыбка. Но от глаз, сверкавших, словно темные таинственные кристаллы, исходила особая магия. Они излучали холод, пробиравший некоторых до костей. Эти глаза притягивали и отталкивали одновременно. Опасные и притягательные. Колдовские.
Он скользнул взглядом от Бриггса к Люшкину, затем к Донне Гринвуд.
— Я знаю, что часто вел себя по отношению к вам как художник, не желавший показывать незаконченную картину. Особенно это касалось последних месяцев. Сегодня я хочу поблагодарить вас за доверие. Более того, хочу передать вам величайшее достижение в науке.
Он снова обвел взглядом слушателей.
— Нас связывает общая идея, — продолжил он. — Мы можем по-разному ее называть: эликсир жизни, Святой Грааль, источник молодости… По сути говоря, мы преследуем одну цель — ищем путь к продлению жизни. С научной точки зрения здесь речь идет о чем-то вроде головоломки, составлять которую я начал уже более тридцати лет назад, в люксембургской гериатрической клинике. Но лишь здесь, в лаборатории шейха Ассада, без давления со стороны закона и контроля государственных служб, мне удалось собрать основные части мозаики. Еще несколько частей отсутствуют; тем не менее основное уже можно отчетливо распознать… В исследованиях среди прочего меня вдохновлял Ветхий Завет. Все знают имя Мафусаила как олицетворение преклонного возраста. Если верить Библии, он прожил значительный срок — девятьсот шестьдесят девять лет. Впрочем, это был отнюдь не единичный случай. Отец Мафусаила Енох прожил триста шестьдесят пять лет, Ламех — родоначальник кочевых народов — семьсот семьдесят семь, а его сын Ной — приблизительно пятьсот лет. Что бы ни думали и ни говорили, как бы ни относились к библейским сказаниям, для меня они являлись поводом к размышлениям и стимулом в работе… Действительно, мне удалось значительно продлить срок жизни различных организмов. В опытах над животными я смог достичь продления в десять раз от естественной продолжительности жизни. По человеческим меркам это соответствует примерно восьмистам годам. По понятным причинам нам еще не хватает опытных данных, но я убежден, что такой показатель вполне реален. Впрочем, имеется целый ряд экспертов, разделяющих мое мнение, только их исследования еще не продвинулись так далеко.
Донна почувствовала, как на сердце стало тепло. Святой Грааль. Вечная жизнь. По меньшей мере первый, важный шаг в том направлении. И она сама одна из первых извлечет выгоду из открытия.
Люшкин, очевидно так же воодушевленный, воскликнул:
— Если бы алхимии удалось осуществить этот фокус раньше — представьте себе, что отдельный человек смог бы испытать все в своей жизни! Крестовые походы, Тридцатилетнюю войну, Французскую революцию…
— С трудом верится, что вы дожили бы до сегодняшнего дня, если бы приняли участие во всех значительных битвах, проходивших со времен Средневековья, — прокаркал развеселившийся Блумфилд. — Однако не могу с вами не согласиться. Это крайне увлекательно — быть свидетелем событий нескольких столетий. Можно было бы изучить на месте политику многих королей, увидеть расцвет и падение наций, открытие Америки, изобретение книгопечатания, техническую революцию…
Донна заметила прямо-таки блаженную улыбку на лице Блумфилда. И не могла поставить это ему в вину. С ней происходило нечто подобное, когда ее впервые поразила мысль о такой долгой жизни. Для пилотируемых космических полетов открывались новые перспективы, так как астронавты получали возможность преодолевать космические расстояния в пределах человеческой жизни. И гении, подобные Леонардо да Винчи или Альберту Эйнштейну, смогут жить и работать в течение столетий. Томас Бриггс также вносил свою лепту — «молекулы памяти» должны были обеспечить людей небывалыми умственными способностями до глубокой старости. Фантазию больше ничто не ограничивало.
