Александр Золотов - Прерванный бой
— Я всех уничтожу! Всех вырежу!
Чтобы прекратить беснование Касыда, хан приказал привести плененных послов, но в юрту вбежал тысяцкий. Он даже позабыл поклониться.
— Великий хан! Там урусы на стене к своему Богу пошли.
Хан и бек вышли наружу. По стене шли русские воины и простой люд.
Впереди шествия шел священник с иконой в руках, за ними люди в черных, длинных одеждах несли на длинных шестах полотнища с ликами Иисуса Христа и его Матери. Князь со своим отроком шествовал среди простого люда. Шествие проходило в торжественном молчании. Никто не обращал внимания на непрошеных гостей, ибо враг в этот миг был ничтожен.
Пораженные увиденным, шах и бек стояли в оцепенении.
— Что они делают? — первым опомнился бек.
— Сейчас узнаем! — выдавил из себя хан, и тут же взревел, — где пленные? Я приказал привести. Плетка меняла жертв. Нукеры бегом тащили пленного князя и его помощников.
— Касыд с плетью подскочил к послам. Он кричал, тряс кулаками перед лицами пленных, но он не понимали ни единого слова. Саин-хан остановил бека. За время правления хан научился хорошо говорить по-русски.
— Что придумал князь Василко? — рукоятью плетки он поднял за подбородок Князя Юрия.
— Готовятся к похоронам!
— Урусы будут сейчас умирать? — не понял ответа хан.
— Они готовятся к твоим похоронам!
Как ужаленный Саин-хан отскочил на пару шагов, и через секунду его плеть оставила багровый след на лице князя Юрия.
— Твоя будет просить о пощаде! Ты будешь лизать мои сапоги, когда их заплюют верблюды.
— Сначала я потанцую на твоей могиле.
— Убрать!
Нукеры уволокли всех в сторону и долго избивали.
По знаку Саин-хана к нему подошел человек славянской наружности.
— Что они делают? — немного успокоившись, спросил хан, указав на шествие.
— Они молятся Богу, чтобы он даровал им победу или смерть.
— Почему урусы хотят умереть после моей победы?
— Не хотят жить в неволе.
Саин-хан смотрел на проходящих, по стене людей и вдруг ему показалось, что среди них идет монгол, кажется, его звали Тули.
— Он пошел за славянским Богом, и будет сражаться против нас!? Но почему его не наказывает бог Сульде!? Или русский Бог сильнее? Если это так, то этот поход будет бесславным. Урусы умрут, но победы не отдадут. В этом случае, бек Касыд со своими кочевниками станет опасен. Непокорный народ, непокорная Русь!
Саин-хан, бек Касыд, командиры тысяч и сотники объезжали стену с целью выявить слабые стороны обороны, чтобы потом спланировать штурм. Командир отборной тысячи Юсуф ожидал увидеть полусгнивший высокий, бревенчатый забор, но перед ним крепость, которая может выдержать любые удары камнеметов, многие дни непрерывного штурма. Город опоясывала двухъярусная стена из бревен, башни которой выложены из жженого кирпича. «И мой труд вложен в эту крепость». — Подумал он. Юсуфу очень захотелось потрогать стену рукой. — «Зачем сюда пришел с мечом и огнем? Я должен убивать людей, с которыми я жил и работал. Они оставили мне жизнь, не отказали в еде и крове, хотя имели полное право растоптать меня ногами. Тогда я был свободен, сейчас я раб хана и войны».
Саин-хан разглядывал стену и ни как не мог понять замысел урусов. Бревенчатая стена выстроена двумя уступами, будто ступеньки крыльца русской избы. Высота первой ступеньки была небольшой, не более пятнадцати локтей, вторая ступенька не намного выше первой Кирпичные башни устроены выступами так, что можно обстреливать штурмующих стрелами, оставаясь почти не уязвимым.
Бревна обмазаны глиной, которая защитит бревна от огненных стрел.
— Для чего урусам понадобилась стена в два яруса? — хан несколько раз задавал этот вопрос себе и свои подчиненным.
— Два рубежа обороны, — отвечали его военачальники.
— Но если бы этой ступеньки не было, взобраться на стену тяжелее. Нужны более длинные лестницы, а при таком построении наступающие, используя, лестницы почти вдвое короче, взберутся на первый ярус, а потом с него продолжат штурм с этими же лестницами. Возможно, урусы сделали в стене открывающиеся бойницы.
Сотня нукеров приблизилась к стене с целью детально осмотреть ее.
Они подтвердили догадку о том, что, в стене есть открывающиеся проемы, через которые можно атаковать штурмующих.
Довольный Саин-хан потирал руки: «Урус забыл подумать, что через эти бойницы мы ворвемся в крепость».
По плану штурма, который был назначен через три дня, первыми идут степняки. Следует подобрать ловких и сильных. До начала штурма должны подтянуть камнемет. За это время необходимо подготовить деревянные и веревочные лестницы, зажигательные стрелы. Выделить специальный отряд, который должен будет ворваться в крепость через проемы в стене, как только урусы предпримут вылазку через них.
Два дня прошли, подготовка к штурму завершена. На третий день отдыха лошадь принесла израненного нукера, который сообщил, что таран разбит. Налет совершил, какой-то отряд, длинными копьями перекололи охрану. Касыд скрипнул зубами, погрозил плетью: «Проклятый газах*»
Перед штурмом Саин-хан решил допросить пленных. Первым привели князя Юрия. Его бросили к ногам хана и бека. Избитый, в кровоподтеках, он встал и гордо расправил плечи. Саин-хан смотрел на престарелого князя, будто целился в него. Голос звучал презрительно и брезгливо:
— Хочешь, я сделаю тебя удельным князем? Я отрублю голову Василко за ослушание. Его голову будут возить по городу на копье. Твоя мечта, наконец, осуществится.
— Василко настоящий воин. Он заставит тебя, как побитую собаку, бежать прочь, покрывая пометом свои следы. Подачка из твоих поганых рук мне не нужна. Вам меня не сломить! Я не боюсь смерти, и даже рад буду ей!
— Есть кое-что пострашнее смерти! — подавив ярость, возразил хан.
— Я уже ничего не боюсь!
— Даже если мы сообщим твоим собратьям, что ты пытался убить князя Василко?
Глаза старого человека на миг остановились, он сгорбился, стал ниже ростом.
— Кто тебе поверит?
— Мне, конечно, не поверят, а ему обязательно! — ярость хана превратилась в издевку.
Ведун вышел из тени и снял башлык.
Князь отшатнулся, но быстро овладел собой, во взгляде его не было страха, он каялся перед самим собой:
— Был убийцей, стал, предателем. Как же я ошибся. Твое место на колу. — Князь Юрий плюнул в сторону Ведуна.
— Это ты платил деньги за убийство князя! Это твое место на колу!
— Мне все равно, жизнь и честь загублены. Больше вы не услышите от меня ни одного слова.
— Нам все скажут другие! — оскалился Касыд и шепнул что-то хану.
Юрия Владимировича подтащили к стене, бросили в снег. Около, него остался только Ведун, который с видом господина наслаждался тем, что он вершит судьбу князя. Поодаль, наслаждаясь зрелищем, с видом властителей, стояли бек и хан.
— Смотрите! Смотрите на этого человека. Он когда — то был князем, теперь убийца. Это он хотел убить Василко! — Ведун хохотал. Помните на празднике урожая!? Помните?
На стене появился Гаврила. Его бас остановил словоблудство.
— Ведун, я тебя, еще не повесил! Ты думаешь, что тебе повезло? Я тебя посажу на кол.
— Не надейся, Гаврила, ваша крепость будет разрушена. Ты будешь мною обезглавлен! Я отрежу твою голову, даже если тебя убьют в бою.
Ведун плюнул на лежащего князя Юрия и ушел к своим хозяевам.
Юрий Владимирович пополз к воротам крепости. Кровавый след алел на нетронутом снегу. Прикрываясь щитами, сплетенными из гибких ветвей вербы, русские воины унесли князя в крепость.
Василко Олегович молча стоял около ложе истерзанного дяди. Собравшись с силами, едва слышным голосом, князь Юрий обратился к нему.
— Великий князь, выслушай меня, пожалей мои седины. Я не ошибся! Ты действительно Великий князь. Ты спасешь народ, это по силам только Великим!
— Я слушаю тебя, дядя.
— Все, что сказал этот прохвост, правда. Я не смог смирить свою гордыню и поддался искушению. Бог оградил меня от душегубства, а тебя и твой народ — от смерти и страданий. Я знаю, что ты победишь, жаль, что я не доживу до такой радости. Прежде, чем я предстану перед Богом, я прошу у тебя прощения.
— Что было, то быльем поросло! Я простил тебя, дядя! Только у меня есть просьба и ты ее должен выполнить.
— Разве я могу выполнить ее?
— Постарайся дожить до нашей победы!
Старик плакал и кивал в знак согласия. Успокоившись, попросил позвать к нему сына и священника. По знаку князя вошли Савелий и отец Тихон. Василко со священником отошли, давая возможность отцу и сыну поговорить наедине.
— Тату, что ты наделал? Не быть мне удельным князем, народ не примет! — Савелий не удержался от упрека.
— Не укоряй меня, сын! — старый князь с трудом поднял веки. — Меня изнутри съели зависть и гордыня. Они затмили мой разум. И, слава Богу, что я не погубил наш народ. Сейчас он под надежной защитой. Старик закрыл глаза, собираясь с силами. Ты сейчас хочешь пойти по тому же пути. Смирись и навсегда откажись от трона. Возьми меч и иди на стену рядовым воином. Ты искупишь мою вину. Иначе не будет моей душе покоя. Савелий хотел, что — то сказать, но слабым протестующим жестом руки отец, не дал ему вымолвить даже слова.
