Борис Акунин - Внеклассное чтение. Том 1
По лицу били скорбные зимние ветки, и думы были тоже невеселые. Отчего злодейству в мире всегда широкая дорога, а добродетели узкая тропа, поросшая колючим терновником? И еще. Взять вот Павлину, Пашу. К чему такой красавице ниспослано бремя душевной тонкости, достоинства и свободолюбия? Ведь без этого груза ее жизнь была бы куда проще и приятнее. Сколько женщин девиц почли бы за великое счастье домогательства князя Платона Александровича.
Что это за крест такой — благородство, мало того что влекущее человека к тяжким испытаниям, но к тому же еще оставляемое без всякого воздаяния за муку и вознаграждаемое за нее лишь несчастьем, или страданием?
Глава девятая
МОСКВА И МОСКВИЧИ
— Столько настрадалась, такие муки из-за него вынесла! — причитала разобиженная Валя. — Попробовали бы брови выщипывать — кошмар! Обрыдалась вся! Факинг миракл, что глаза не красные. О вас же заботилась, о вашей репутасьон. «Холестерин» такое место, кто только не таскается. Не хватало еще, чтоб подумали, будто вы замутили с трансвестишкой. Барби-дресс, бровки в ниточку, попсовый макияж — всё ради вас, а вы поперли, как Буш на Талибан. Подумаешь, на полчаса опоздала. Я ж делом занималась, а не книжку читала!
Нике уже самому было стыдно, что он накинулся на бедную девочку за опоздание. Она выпорхнула из такси такая счастливая, такая воздушная: золотистые кудряшки до плеч, платье в оборочку, сетчатые чулочки, на щеке приклеен китайский иероглиф — ну просто первый бал Наташи Ростовой, никому и в голову бы не пришло усомниться в половой принадлежности этой инженю. А он напустился с упреками. Нехорошо это, сексуальный шовинизм. Ведь настоящей девушке за опоздание он выговаривать бы не стал, верно?
— Ну ладно, ладно, извини, — сказал Николас. — Ты сегодня просто красавица.
И Валя, не избалованная комплиментами начальника, моментально утешилась и даже просияла. Развернулась к водителю всем корпусом, похлопала длиннющими ресницами, поправила фальшивый бюст, оперлась локтем о спинку сиденья.
Страстно проворковала:
— Вот стою я перед вами, простая русская баба.
Такая в ее кругу была мода — к месту и не к месту сыпать цитатами из допотопных советских фильмов. Что привлекательного находят в замшелых соцреалистических поделках эти дети солнца, первые подснежники XXI века? Ведь обычная пропагандистская дребедень. Николас просмотрел пару кассет из принесенных Валей — «Чапаев», «Веселые ребята», еще вот эту самую, как ее, откуда про простую женщину, и бросил. Он, выросший под антисоветские филиппики сэра Александера, никогда не сможет воспринимать искусство эпохи тоталитаризма как нечто стильное или экзотическое.
— Вон там налево, в сайдлейн, — показала Валя, как бы ненароком кладя Николасу руку на плечо. — Потом направо, и будет «Холестерин».
— Странное название для ресторана. — Фандорин вертел головой, высматривая место для парковки — улица была сплошь заставлена дорогими автомобилями. — Ведь холестерин вреден.
— Зато приятен, — жарко шепнула на ухо чаровница.
Николас строго сказал:
— Так, Валентина. Мы, кажется, раз и навсегда договорились…
— Каин проблем, — отпрянула она. — Понимаю: хороший дом, хорошая жена, что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?
Ну уж, голубушка, покачал головой Николас, сорок с маленьким хвостиком — какая ж это старость?
Напротив сияющей вывески в виде бесшабашного поросенка освободилось место — отъехала красная «ауди», и Фандорин вознамерился ввинтиться в брешь, но Валя надула губки:
— Шеф, отъедем подальше, а? Ну как я буду вся такая воздушная, на глазах у пипла вылезать из этой галошницы? Я вот о вашей репутации забочусь, а вам на мою наплевать.
Николас безропотно отогнал свою «четверку» за угол. В свое время он приобрел этот неказистый автомобиль из неофитского патриотизма — хотел поддержать кампанию «Покупаем отечественное!». Стоически сносил скверный нрав железного уродца, лечил его многочисленные хворобы, без конца заменял отваливающиеся ручки и зеркала, а главное — изо всех сил старался не завидовать жене, раскатывавшей на слоноподобном «лендровере». Бескомпромиссный Эраст именовал папино транспортное средство «пылесосом» и ездить на нем отказывался, зато сентиментальная Геля «четверку» жалела и ласково называла Мишкой, имея в виду стихотворение «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, всё равно его не брошу, потому что он хороший».
Идя по темному переулку к горящему разноцветными огнями клубу, Фандорин вдруг испытал давно забытое волшебное чувство: предвкушение радости и праздника — как во времена студенческой юности, когда шел с подружкой потанцевать или потереться локтями в тесной, насквозь прокуренной забегаловке. И пускай это было не Сохо, а Дмитровка, пускай рядом стучала каблучками не настоящая девушка, а не поддающееся ясной дефиниции существо, всё равно ощущение было такое, словно с плеч разом слетело двадцать лет, и походка от этого сделалась пружинящей, голова звонкой, а легкие наполнились веселящим газом.
«Фьюжн», оказывается, подразумевал полную терпимость и братство (а может быть, сестринство) всех сексуальных ориентации. В клубе «Холестерин» приветствовали всех.
Для начала Валя устроила своему кавалеру небольшую экскурсию по залам.
— Здесь гоняют лайв, — орала она на ухо Николасу в темном, битком набитом зальчике, где выступала хард-рок-группа. — Сегодня жуткий дренаж, просто анкруайаблъ. Это «Зачем?».
— Что «зачем»? — не понял Фандорин.
— Команда так называется: «Зачем?». Если полностью — «Зачем арапа своего младая любит Дездемона?» У них солист — блэк из Буркина-Фасо. Сейчас не видно, они все в черный цвет покрасились.
— Зачем?
— Да, ник дебильный, — кивнула Валя, в свою очередь не поняв вопроса. — Давайте жать на экзит, пока не стошнило.
В другой комнате, где перед сценой стояли ряды стульев, наоборот, горел яркий свет. Публика почти сплошь состояла из мужчин, а на подиуме у микрофона подбоченилась плечистая размалеванная мадам. При более внимательном рассмотрении мадам оказалась мужчиной в пышном женском платье и рыжем парике.
— Трансвести-шоу, — объяснила Валя, снисходительно разглядывая эту карикатуру на прекрасную половину человечества. — Лола, конферансье. Он кул. Поглядим?
Господин Лола послал публике воздушный поцелуй и визгливым голосом объявил:
— Куклы мои, как я рада всех вас видеть на нашем междусобойчике! Вы все такие желанные, такие эротичные, я чудовищно возбуждаюсь, прямо вся обтекаю!
С этими словами он сдернул парик, и стало видно, что по абсолютно лысому черепу стекают ручейки пота.
Все засмеялись, зааплодировали, а Лола подмигнул двухметровому Фандорину, сложил толстые губы бантиком и подвигал ими вверх-вниз.
— Обожаю длинных мужчин. Особенно если у них правильно соблюдены все пропорции.
Снова смех и аплодисменты. Николас ощутил на себе множество любопытствующих взглядов и поневоле ссутулился. Валя успокаивающе взяла его под руку, и на сей раз он не отодвинулся — так было как-то спокойней: со стороны посмотреть — обычная гетеросексуальная пара.
Лола попудрил сизый нос и торжественно объявил:
— А сейчас, целки мои, перед вами выступит божественная Чики-Чики-сан, звезда японского стриптиза.
Заиграла подвывающая восточная музыка, и на эстраду, мелко семеня, выбежала хорошенькая раскосая девушка в белом кимоно. Она грациозно закружилась, обмахиваясь веером. Уронила с плеч белое кимоно, под ним оказалось алое. Танцовщица раздвинула полы, выставила вперед стройную голую ногу. Зал восторженно засвистел, заулюлюкал.
— Пойдем отсюда, — потянула Фандорина за рукав Валя. — Никакая это не японка, а один шитхед из Улан-Удэ. И чего их всех от него прёт?
— Ревнуешь? — засмеялся Николас, протискиваясь к выходу. — Выступила бы сама. Валя фыркнула:
— Буду я танцен-шманцен перед всякими педерастами.
Но видно было, что успех псевдояпонки задевает ее за живое.
В третьем зале, самом большом из всех, располагались ресторан и, в дальнем углу, дансинг, откуда доносилась однообразная музыка, несколько напоминающая скрежет дворников по сухому стеклу.
— Супер! — прижала руки к груди Валя. — Вот это музон, вот это драйв! Как вставляет! Пройдет двести лет, и про нас скажут: лаки бэстардз, они были современниками великого ди-джея Кавалера Глюка.
— Разве эта музыка имеет что-то общее с Глюком?
Фандорин напрягся, вслушиваясь, но никакого сходства не обнаружил.
— А то нет? — полуприкрыла затуманенные глаза Валя. — Я сейчас, у меня колл оф нейча.
Отлучилась в туалет — на каких-нибудь две минуты, но когда вернулась, ее было не узнать: в расширенных зрачках посверкивали шальные искорки, рот расползался в блаженной улыбке, а всё тело так и вибрировало в такт музыке.
