Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид

LXVI

Утреннее заседание восьмого дня конклава началось с опозданием. Кардинал-декан предложил подождать пятнадцать минут, чтобы узнать, не объявится ли кардинал Монти. Это немыслимое в других условиях предложение было принято единогласно. Одиннадцать рук поднялись позже, чем остальные. Только когда стало ясно, что значительное большинство голосует за, кардинал Рубино, серьезно кивнув, поднял руку, и еще десять человек быстро последовали его примеру, но ни один из присутствовавших кардиналов не обратил внимания на такое незначительное обстоятельство. Эти пятнадцать минут кардиналы пережили по-разному. Для большинства они пролетели слишком быстро, поскольку пришлось снова размышлять над тем, в чем они неоднократно терпели фиаско на протяжении нескольких дней. Для Рубино, напротив, ожидание оказалось мучительно долгим. Слишком велико было опасение, что кардинал Монти все же появится в последнюю секунду. Конечно, он заранее позаботился о том, чтобы объяснить всем, что Монти страдает от помрачения сознания, тем не менее тот все равно мог все испортить, если бы предстал перед собравшейся коллегией и принялся выдвигать обвинения.

Но Монти не появился. Рубино глубоко вздохнул и бросил взгляд на лица вокруг себя. Время пришло? Абсолютных гарантий успеха никто не даст, но теперь стало понятно: психологический настрой конклава достиг своего дна. Даже отчаяния больше не ощущалось, а оставалось только общее чувство безнадежности. Этот конклав лежал перед ним как подстреленный олень, который только и ждал «удара милосердия». Да, теперь пора.

Кардинал-декан собрался произнести молитву, в которой просил Господа благословить их собрание, когда кардиналы Рубино и Сангалли обменялись понимающими взглядами, а Рубино почти незаметно кивнул. Сангалли подождал, пока кардинал-декан закончит молитву, затем медленно поднялся и произнес в самой торжественной манере, так, как все было заранее отрепетировано:

— Я предлагаю на пост понтифика, — здесь он сделал драматическую паузу, — кардинала Рубино! — Как настоящий актер, он попытался придать своим словам уверенности и твердости. Чтобы все сразу осознали — это не шаткий компромисс, не очередная попытка, которая готова снова провалиться, нет — это последнее предложение, долгожданное и окончательное решение всех проблем. Сангалли выглядел достойно и внушительно, его представительная внешность сделала бы его первым кандидатом на роль римского сенатора в любом ремейке «Бен-Гура». Пышные седые волосы, изогнутый патрицианский нос, мощный подбородок, высокий лоб — все это излучало мудрость и решительность. Лидер, слова которого имеют вес. Он медленно огляделся и сел. Эту сцену он тоже отрепетировал так, чтобы все выглядело так, как если бы мудрец закончил говорить.

Аплодисменты любого рода во время конклава неуместны, но многие из присутствующих обратили внимание на задумчиво-одобрительные кивки некоторых кардиналов.

Однако совершенно незамеченным осталось то обстоятельство, что это были всё те же кардиналы, которые проголосовали за ожидание кардинала Монти лишь в последний момент.

LXVII

Окна в башне Святого Иоанна маленькие, но из них открывается фантастическая панорама на Ватиканские сады с собором Святого Петра на заднем плане. Энцо завершил медленный поворот камеры и направил ее на двух людей, сидевших друг напротив друга в мягких креслах в элегантно обставленной башенной комнате.

— Так все выглядит более правдоподобно, — проговорил Энцо, повернувшись к Фионе Сильвестри. Та, сжав губы, нетерпеливо смотрела на Кавелли.

— Я готова.

Кавелли, стоявший у двери, обратился к Монти:

— Вы тоже, ваше преосвященство?

Кардинал кивнул, не глядя на него. Казалось, он уже сосредоточился на том, что собирался сказать.

— Я снимаю вас общим планом, чтобы вы оба все время были в кадре, — снова заговорил Энцо. — Во-первых, потому что тогда вы не сможете незаметно обрезать материал, — он усмехнулся, обращаясь к Кавелли, — а во-вторых, потому что у меня только одна камера.

— Не забывайте о нашей договоренности, — напомнила Фиона Сильвестри, излишне грозно глядя на Кавелли. — Весь отснятый материал принадлежит мне.

Она с удовлетворением переводила взгляд с Кавелли на кардинала и обратно. Оба согласно кивнули в ответ. Сильвестри бросила еще один предостерегающий взгляд на Кавелли, затем села, приняв красивую позу, и серьезно посмотрела в камеру.

— Это Фиона Сильвестри. Рядом со мной кардинал Леонардо Монти. Мы находимся в башне Святого Иоанна в Ватиканских садах. Пока мы здесь беседуем, уже восьмой день продолжаются выборы нового папы. Но это не обычный конклав. — Она повернулась к собеседнику. — Кардинал Монти, во время этого конклава уже погибли два кардинала. Сегодня ночью на вас произошло покушение…

LXVIII

— Сколько дивизий у папы? — самодовольно спросил Сталин в Ялте, и ответ тогда был таким же, как и сегодня: ни одной. Дивизия включает в себя от десяти до тридцати тысяч человек, а в распоряжении папы всего сто тридцать пять швейцарских гвардейцев.

Кроме того, в его распоряжении еще некоторое количество итальянских военных и полиции, которые размещены вокруг Ватикана.

Это же так просто: два вертолета, окрашенные в цвета Красного Креста, приземляются на вертолетной площадке в Ватиканских садах. Понадобится всего человек тридцать вооруженных наемников-исламистов, готовых пойти на смерть, и найти добровольцев сейчас нетрудно. Плюс на вашей стороне был бы эффект неожиданности. Большинство швейцарских гвардейцев погибли бы прежде, чем узнали, что происходит. Их, несомненно, превосходная выучка и вооружение оказались бы бесполезны. Конечно, действовать нужно во время конклава. Быстро, хотя и с некоторыми потерями, добраться до Сикстинской капеллы и убить всех кардиналов одним махом. С помощью взрывного устройства или ракетных ударов можно уничтожить капеллу, большую часть собора Святого Петра и другие постройки Ватикана. Взрыв грязной бомбы завершил бы блестящую операцию и оставил после себя груду щебня, которая видна издалека и к которой нельзя будет подойти десятилетиями. По вполне реалистичным прогнозам, такую акцию можно провести в течение часа.

Последствия оказались бы фатальными. Уничтожение силы, которая объединяет сотни миллионов людей по всему миру, произвело бы огромное впечатление, в том числе на многих неверующих. Католическая церковь была бы обезглавлена и никогда бы не оправилась от такого удара.

Из-за чудовищности этого плана его наличие никто не предполагал. Но тем не менее он существовал, и Чжан считал этот план вполне осуществимым. Если операция «Далекий рассвет» пройдет успешно, никто и никогда не сумеет доказать, кто стоит за ней. Это очень важно. Ведь его правительство, как и все китайские правительства, очень напоминает римскую курию — оно предпочитает действовать незримо. Католическая церковь очень скоро прекратит свое существование. При условии, что в решающий момент все не сорвется. Чжан нервно прикусил губу.

Два его сотрудника — Чжан не любил таких грубых определений, как «наемники» или «убийцы», — не выходили на связь уже в течение нескольких часов. Из переговоров полиции стало известно о двух мертвых грабителях, которых обнаружили в Музеях Ватикана. Звонок Ринанцо лишь подтвердил его опасения: двое его людей мертвы, в то время как кардинал Монти и этот Кавелли все еще живы. Но есть и хорошие новости. Кардиналу Рубино удалось дискредитировать Монти, убедив всех, что у того какое-то психическое расстройство. Этот слух, конечно, не продержится долго, да и не надо. Хватит нескольких часов, после которых мир уже не будет выглядеть так, как прежде.

LXIX

На лице монсеньора Ринанцо появилось такое выражение, будто он увидел привидение. После всего, что произошло накануне вечером и сегодня утром, просто невозможно, чтобы кардинал Монти вот так, как ни в чем не бывало, здоровым и бодрым, появился в «Доме святой Марфы». Словно в трансе Ринанцо выслушал его извинения за то, что накануне вечером тот не принял таблетки вовремя и в результате впал в состояние умопомрачения, а впоследствии еще и стал невольным свидетелем взлома музея. Все это сказалось на нем сильнее, чем можно предположить, так что после визита в больницу он внезапно почувствовал недомогание и вынужден был сначала несколько часов отдохнуть в своей квартире, из-за чего, к сожалению, пропустил утреннее заседание. Но теперь снова физически и духовно полностью готов к тому, чтобы продолжить участие в конклаве. Ринанцо рассеянно кивнул и пробормотал несколько вежливых слов о том, как он рад, что с кардиналом все в порядке. В его голове мелькнула мысль: ведь он солгал полковнику Дюрану, что Монти звонил ему, будучи уже не в Ватикане. Теперь он немедленно должен позвонить Дюрану и, по возможности небрежно, рассказать о возникшем недоразумении. Торопливо извинившись, он исчез в лифте.